Джейн, выразив ей свой восторг и напомнив об их прежних дружеских
чувствах. И хотя Джейн не была обманута этим письмом, оно все же настолько
ее тронуло, что она не удержалась и ответила, как она сама сознавала,
гораздо приветливее, чем заслуживала ее будущая невестка.
Радость, которую выразила по такому же поводу мисс Дарси, была столь же
искренней, каким было письмо, полученное ею от брата. Ей явно не хватило
четырех страниц для выражений восторга и горячей надежды на то, что
Элизабет сможет полюбить ее, как родную сестру.
Еще до того как мог быть получен ответ от мистера Коллинза или
поздравление от его жены, жители Лонгборна узнали, что сами Коллинзы
пожаловали в Лукас Лодж. Причина их столь поспешного приезда вскоре стала
достаточно ясной. Леди Кэтрин была приведена письмом племянника в такую
ярость, что Шарлотта, искренне радовавшаяся предстоящему браку, сочла за
лучшее исчезнуть на то время, пока буря несколько не утихнет. Приезд
подруги в такой момент несказанно обрадовал Элизабет. Однако, видя, как
мистеру Дарси приходится во время их встреч переносить назойливые и
напыщенные любезности ее мужа, она начала думать, что эта радость
приобретается слишком дорогой ценой. Впрочем, мистер Дарси проявлял
необыкновенную выдержку. Он даже научился более или менее спокойно
выслушивать жалобы сэра Уильяма Лукаса на похищение величайшей
драгоценности этого края, а также его надежду на встречу в Сент-Джеймсе. И
если он по временам и пожимал плечами, то делал это, только когда сэр
Уильям от него отворачивался.
Другое и, пожалуй, еще более тяжкое испытание ему приходилось выдерживать
из-за вульгарности миссис Филипс. Правда, она, так же как и ее сестра,
настолько благоговела перед ним, что не решалась с ним разговаривать с
фамильярностью, какую поощрял в ней добродушный нрав Бингли. Однако любая
сказанная ею фраза непременно звучала вульгарно. Почтение к Дарси
заставляло ее быть молчаливой, но не улучшало ее манер. Элизабет делала
все что могла, стараясь защитить Дарси от излишнего внимания мистера
Коллинза и миссис Филипс. Благодаря ее стараниям большую часть дня он
проводил либо с ней, либо в обществе тех ее близких, разговор с которыми
не был ему в тягость. Хотя из-за подобных беспокойств период помолвки стал
для Элизабет несколько менее радостным, будущее счастье казалось от этого
еще более привлекательным. И она с восторгом предвкушала то время, когда
они смогут вырваться из столь неприятного для них окружения и зажить
спокойной и достойной семейной жизнью в Пемберли.
Счастливым для материнских чувств миссис Беннет стал день, в который она
распростилась с двумя самыми достойными своими дочерьми! Легко можно себе
представить, с каким восторгом и гордостью она после этого навещала миссис
Бингли и говорила о миссис Дарси. И, ради ее семейства, я была бы рада
сказать, что исполнение заветной мечты - выдать в короткое время замуж
чуть ли не всех дочерей - произвело на нее такое благотворное влияние, что
в конце жизни она наконец стала приятной и рассудительной женщиной.
Однако, увы, она нисколько не поумнела и время от времени по-прежнему была
подвержена нервическим припадкам - быть может, к счастью для своего мужа,
который в противном случае не смог бы насладиться непривычным для него
домашним уютом.
Мистеру Беннету очень недоставало его второй дочери, и его привязанность к
ней заставляла его выезжать из дома чаще, чем любой другой повод. Он очень
любил навещать Пемберли, в особенности когда его меньше всего там ждали.
Мистер Бингли и Джейн прожили в Незерфилде только около года. Столь
близкое соседство с ее матерью и меритонскими родственниками оказалось
нежелательным даже при его мягком нраве и ее нежном сердце. Заветная мечта
его сестер наконец осуществилась, и он приобрел имение в графстве,
граничащем с Дербиширом. Таким образом, Джейн и Элизабет, в дополнение ко
всем другим радостям, оказались на расстоянии всего тридцати миль друг от
друга.
Китти стала, с большой пользой для себя, проводить время в обществе двух
старших сестер. Характер ее благодаря этому заметно улучшился. Она не была
так упряма, как Лидия. И теперь, освобожденная от ее влияния, она под
руководством Джейн и Элизабет стала менее раздражительной, менее вялой и
менее невежественной. Разумеется, ее всячески оберегали от общества Лидии.
И, несмотря на то что миссис Уикхем частенько приглашала ее к себе,
соблазняя сестру балами и обществом молодых людей, мистер Беннет никогда
не соглашался на такую поездку.
Единственной дочерью, которая продолжала оставаться в Лонгборне, была
Мэри. Ей поневоле пришлось бросить заботу о самоусовершенствовании, так
как миссис Беннет ни на минуту не могла оставаться в одиночестве. Таким
образом Мэри стала принимать большее участие в жизни, хотя по-прежнему
была способна читать наставления по поводу всякого пустяка. И уже не
чувствуя себя уязвленной тем, что она менее красива, чем ее сестры, она,
как и предполагал ее отец, согласилась с этой переменой без особых
возражений.
Что касается Уикхема и Лидии, замужество старших сестер не отразилось на
их характерах. То, что Элизабет должна была теперь узнать до конца о его
непорядочности и неблагодарности, было принято им с философским
спокойствием. Несмотря ни на что, он, возможно, не расставался с надеждой,
что Дарси все же примет на себя заботу о его благосостоянии.
Поздравительное письмо, полученное Элизабет ко дню свадьбы,
свидетельствовало, что подобные надежды питал если и не он сам, то, во
всяком случае, его жена. Вот что там говорилось:
"Моя дорогая Лиззи, желаю тебе всяческих радостей. И если ты любишь
мистера Дарси хотя бы наполовину так сильно, как я люблю моего дорогого
Уикхема, ты должна себя чувствовать очень счастливой. Хорошо, что ты
станешь такой богатой! Надеюсь, когда тебе нечем будет заняться, ты
вспомнишь о нас. Я уверена, что Уикхем был бы не прочь получить место при
дворе, и боюсь, у нас не будет хватать денег, чтобы прожить без некоторой
поддержки. Думаю, что нам подошло бы любое место с доходом в триста -
четыреста фунтов в год. Однако, если ты не найдешь нужным, пожалуйста, не
говори об этом мистеру Дарси.
Твоя и т.д.".
Так как ее сестра вовсе не находила это нужным, она постаралась в своем
ответе положить конец всяким надеждам и притязаниям подобного рода. Тем не
менее Элизабет нередко посылала им то, что ей удавалось отложить благодаря
экономии в собственных тратах и находилось, таким образом, в ее личном
распоряжении. Она отлично понимала, что средства, которыми располагали
Уикхемы, были недостаточны для покрытия расходов двух людей, столь
неумеренных в своих потребностях и столь мало заботящихся о будущем. И
всякий раз, когда им приходилось переезжать с места на место, Элизабет или
Джейн непременно должны были ждать просьбы о помощи в расплате с долгами.
Образ жизни Уикхемов, даже после того как заключение мира позволило им
вернуться на родину, остался крайне безалаберным. Они вечно переезжали,
стараясь устроиться подешевле, и вечно тратили денег больше, чем могли
себе позволить. Привязанность Уикхема к Лидии очень скоро уступила место
полному безразличию. Ее привязанность к мужу просуществовала немногим
дольше. И, несмотря на свою внешность и происхождение, она по-прежнему
имела полное право на ту репутацию, которая за ней утвердилась, когда она
выходила замуж.
Хотя Дарси никогда не соглашался принимать Уикхема в Пемберли, он все же,
ради Элизабет, продолжал оказывать ему поддержку в его карьере. Лидия
иногда гостила у них, в то время когда ее муж развлекался в Лондоне или
Бате. А у Бингли оба проводили нередко так много времени, что против этого
восставал даже его ангельский нрав, и он начинал говорить о необходимости
намекнуть Уикхемам, что им пора убираться.
Женитьба Дарси нанесла мисс Бингли глубокую рану, но, так как она сочла
полезным сохранить за собой возможность навещать Пемберли, она подавила в
душе обиду, еще больше восторгалась Джорджианой, была почти так же, как
прежде, внимательна к Дарси и вела себя безукоризненно вежливо по
отношению к Элизабет.
Пемберли стал теперь для Джорджианы ее постоянным пристанищем. И между
невестками установилась та близость, на какую рассчитывал Дарси. Они даже
полюбили друг друга именно так, как когда-то об этом мечтали. Джорджиана
продолжала придерживаться самого высокого мнения об Элизабет, хотя
поначалу с удивлением, почти близким к испугу, прислушивалась к ее
задорной и веселой манере разговаривать с братом. Человек, к которому она
всегда питала бесконечное уважение, иногда даже более сильное, чем любовь,
теперь нередко оказывался предметом веселых шуток. И она постепенно
уразумела то, что ей раньше никогда не приходило в голову. На опыте
Элизабет она поняла, что женщина может позволить себе обращаться с мужем
так, как не может обращаться с братом младшая сестра.
Женитьба племянника привела леди Кэтрин в крайнее негодование. И, отвечая
на письмо о состоявшейся свадьбе, она дала полную волю свойственной ее
характеру прямоте. В ответе, таким образом, содержались настолько
оскорбительные выражения, в особенности по адресу Элизабет, что на
некоторое время всякое общение с Розингсом было прервано. Однако позже
Дарси по настоянию Элизабет решил пренебречь чувством обиды и сделал шаг к
примирению. После некоторого отпора леди Кэтрин, то ли из-за своей
привязанности к племяннику, то ли желая узнать, как себя держит его жена,
сменила наконец гнев на милость. И она снизошла до того, что навестила
Пемберли, хотя сень его и была осквернена не только присутствием
недостойной хозяйки, но также визитами ее дяди и тети из Лондона.
С Гардинерами у них установились самые близкие отношения. Дарси, как и
Контровский Владимир
Перумов Ник
Орлов Алекс
Пехов Алексей
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур