Чтение 77–й страницы книги ~Херувим~

Николай объяснил ему, что генеральский сын не в себе, известие о болезни
отца, а также собственные сложные проблемы тяжело подействовали на его
психику.

У него нервный срыв, и срочно нужна помощь психиатра.

- Но только вы понимаете, помощь конфиденциальная, - добавил он, - как
можно скорей, и за любые деньги.

Грек ответил, что постарается, сделает все, что от него зависит, правда,
достать психиатра в такое время суток, да еще конфиденциально, будет
непросто.

Но он постарается.

Окрыленный надеждой, Николай вновь ринулся в бой, и вскоре ему удалось
скрутить Стаса без всякого вреда для здоровья, повалить на пол, замотать в
нейлоновую штору, как в смирительную рубашку, и уложить на диван в гостиной.

Буйный больной продолжал дергаться, изрыгать хриплые ругательства, но
спеленатый прочным нейлоном, как младенец, был уже безопасен, и Оксана
решилась подойти к нему с бутылочкой пустырника и столовой ложкой. Других
успокоительных средств в доме не оказалось.

- Эта сука писала симпатическими чернилами, - сообщил он Оксане, -
паспорт фальшивый, никакая она не француженка. Она сестра Мультика. Они оба
сумасшедшие маньяки, это у них семейное.

- Да, конечно, Станислав Владимирович, - Оксана всхлипнула, принялась
капать настойку в ложку, сначала считала капли, но сбилась со счета, налила
полную и поднесла к губам Стаса.

- Что это? - спросил он, подозрительно косясь на ложку.

- Пустырник, - объяснила Оксана, - чтобы вы успокоились.

Он шмыгнул носом, отвернулся от ложки и вдруг горько, по-детски заплакал:

- За что они меня так? Я не виноват. Я ни в чем не виноват.

- Конечно, Станислав Владимирович, вы совершенно ни в чем не виноваты, -
кивнула Оксана, - выпейте лекарство, потом я водички принесу.

- Сначала сама, - он помотал головой, пытаясь увернуться от ложки.

- Что? - не поняла Оксана.

- Попробуй сама, - объяснил он, - я больше никому не верю.

Девушка вспыхнула, вопросительно взглянула на Николая, который сидел и
курил тут же в кресле.

- Не возражай - тихо посоветовал он, - отхлебни немного.

Увидев, как Оксана поднесла ложку с темной густой жидкостью к губам и
отхлебнула, Стас согласился выпить лекарство. Как ни странно, оно помогло.
Он еще несколько раз горько всхлипнул, закрыл глаза и затих. Возможно,
просто устал после долгого приступа буйства.

Оксана принялась за уборку, Николай помогал ей.

- Но вообще-то бывают такие чернила, - осторожно заметила она, сгребая
веником осколки, - в игрушечных магазинах продаются. Вот у моей подруги сын
как-то на дне рождения брызгал на всех из авторучки. Пятна жуткие, но
исчезают бесследно.

- Да, есть такая дрянь, - поморщился Николай, ощупывая языком маленький
острый обломок переднего зуба, - но называется по-другому. Симпатические
чернила - это совсем наоборот. Их сначала не видно, а потом, после тепловой
или химической обработки, они проступают. - Ага, - кивнула Оксана.

Они продолжали убираться молча. Через час дом приобрел приличный вид,
правда, почти не осталось посуды.

Вскоре у ворот просигналила машина. Явился Илиади в сопровождении пожилой
полной женщины. Она говорила по-английски, Илиади не пришлось переводить
печальный рассказ Николая. Врач выслушала молча, с каменным лицом, а затем
спросила:

- Он пьет?

- Нет. Почти совсем не пьет.

- Это странно. То, что вы описываете, похоже на белую горячку. Раньше
ничего подобного не случалось?

- Вроде бы нет, - Николай неуверенно пожал плечами.

- Лицо вам он разбил?

- Да.

- Боюсь, его надо госпитализировать. Он агрессивен и опасен. Сначала
бросился на женщину в аэропорту, потом на вас. Мне придется сообщить в
полицию.

Грек что-то зашептал ей на ухо. Она молча кивнула и встала.

- Ну хорошо, давайте я посмотрю его. Все переместились к кушетке, врач
села на край, осторожно притронулась к плечу Стаса и тихо, ласково спросила:

- Как вы себя чувствуете?

Стас завертелся в шторе, попытался сесть, Николай помог ему приподняться,
но развязывать не стал.

- Что случилось? - заговорил он по-русски, хлопая мутными глазами. -
Почему меня связали? Николай вполголоса перевел.

- Не надо, я могу сам. Развяжи меня, - спокойно произнес Стас и вежливо
добавил по-английски:

- Пожалуйста, объясните мне, что здесь происходит?

- Вы вели себя агрессивно, разбили лицо вашему другу, - мягко объяснила
врач.

- Я? Не может быть. Я ничего не помню, - глаза его округлились,
недоумение было совершенно искренним.

В гостиной повисла тишина. Все смотрели на бледное удивленное лицо
больного и не видели в нем никаких признаков безумия.

- Хорошо, - прервала молчание врач, - расскажите, что вы помните. Как вы
провели вечер и часть ночи?

- Я провожал родителей в аэропорт. Они улетели в Москву. Мой отец тяжело
болен. Господин Илиади недавно привозил к нему онколога.

Врач перевела взгляд на Илиади, тот молча кивнул.

- Продолжайте, пожалуйста, - попросила врач.

- Несколько дней назад я попал в автокатастрофу, чуть не погиб. На горной
дороге на меня ехал огромный грузовик. Мой мотоцикл сорвался в пропасть, я
успел спрыгнуть в последний момент. Мне показалось, что в кабине грузовика
рядом с шофером сидела женщина, которую я встречал раньше в Москве. Я знаю,
что она опасная авантюристка. Сегодня в аэропорту я увидел похожую женщину,
у меня сдали нервы, я бросился к ней и попытался выяснить, кто она. Но потом
понял, что ошибся.

Врач вопросительно взглянула на Николая, и тот кивнул, мол, пока все
правильно.

- Что было дальше?

- Я вернулся домой из аэропорта. Я очень плохо себя чувствовал,
во-первых, из-за отца, во-вторых, до сих пор не могу опомниться после
недавнего стресса в горах. Пожалуйста, развяжите меня, мне очень неудобно
так сидеть.

- Вы обещаете вести себя спокойно? - спросила врач.

- Да, конечно.

Она кивнула Николаю, тот неохотно принялся распутывать узлы. Оказавшись
на свободе, Стас пошевелил плечами, потер запястья.

- Так что же было дальше? Что вы делали, когда вернулись домой из
аэропорта?

- Не помню, - Стас тяжело вздохнул, - честное слово, какой-то провал.

Наверное, я лег спать.

- Мне кажется, вы говорите не правду, - ласково заметила врач, - не
волнуйтесь, никто не станет вас осуждать. Мы все понимаем, что вам пришлось
пережить сразу два тяжелых психических стресса. Мы также понимаем, что вам
неприятно и стыдно вспоминать свой срыв. Сейчас я сделаю вам укол, и вы
успокоитесь. Хорошо? - Да, конечно, - вяло согласился Стас и еле слышно
пробормотал по-русски:

- Убивать меня невыгодно. Этим сукам надо другое.

- Что он сказал? - тревожно спросила врач. Грек плохо расслышал и перевел
несколько иначе.

- Вам кажется, кто-то хочет вас убить? - спокойно поинтересовалась врач и
открыла свой чемоданчик.

- В Москве меня действительно хотели убить, - объяснил Стас с тяжелым
вздохом, - к днищу моей машины прицепили взрывное устройство. Потом
застрелили моего шофера.

- Все правильно, - тихо подтвердил Николай, - именно поэтому он остался
здесь и не улетел в Москву с родителями. Здесь он в безопасности.

Врач надломила ампулу, наполнила одноразовый шприц бесцветной жидкостью и
попросила Стаса повернуться на бок. Укол оказался болезненным, и Стас
застонал.

- Ну вот, сейчас вы спокойно заснете. Здесь вам ничего не угрожает. Вы
хотите остаться на этом диване? Или вас проводить в спальню?

- В спальню, - кивнул Стас, - в свою комнату хочу, здесь неудобно мне.

- Я провожу его, - Николай поднял его за локоть, увел, уложил в постель.

- Очень больно? - спросил Стас, глядя на его разбитую скулу.

- Да уж. Чувствительно, - кивнул Николай, - главное, зуб жалко, - он
оттянул губу и показал осколок.

- Ты уж извини, брат. Сорвался я, довели меня, - пробормотал Стас, пряча
глаза, - больше такое не повторится. Ты греку и врачихе этой дай побольше.

Николай кивнул и накрыл его одеялом.

- И зуб себе вставь за мой счет.

Когда Николай вернулся в гостиную, Илиади и врач пили кофе, который
успела сварить для них Оксана. Налить пришлось в антикварные серебряные
чашки.

Генеральша ими очень дорожила и не разрешала использовать, но другой
посуды в доме не осталось.

- У него реактивный психоз, - стала объяснять врач, - не совсем типичные
проявления, обычно люди в таком состоянии не буйствуют, а, наоборот,
замыкаются в себе. Однако бывает по-разному.

- Так он нормальный или сумасшедший? - уточнил Николай.

- Как вам сказать? Это пограничное состояние. Вы умеете делать
внутримышечные инъекции?