Чтение 77–й страницы книги ~Автономный рейд~

таких выбираем, самим и расхлебывать.

-- Нет, в самом деле, -- загорелся новой идеей Артист, так
понравившийся генералу своей внешностью, усугубленной легким гримом. -- Не
прав ты Боцман. Не нам от них надо удирать, а их от нас отселять. Забить ими
Кремль. Заизолировать их там и гнать туда дезу, что мы им подчиняемся. А
самим... -- Все! -- еще раз посмотрев на "сейку", сказал Пастух. --
Побазарили. Работа ждет.

Глава двадцать пятая. "Тби-илисо-о-о, тра-та-та-та-та-та-а-а!"

В тот февральский день Бабу, как сторонники называют президента Грузии
Эдуарда Шеварднадзе, закончил работу в Президентском дворце, он же --
госканцелярия Грузии, без десяти одиннадцать ночи.

Получив соответствующую команду, охрана президента проехала по
маршруту. Ночной Тбилиси, до сих пор не оправившийся от междоусобицы, не
радовал обилием огней, был тих, пустынен и спокоен. Охрана доложила, что
маршрут безопасен, и в 23.10 президент Бабу сел в свой "Мерседес-600". Его
подарило ему правительство Германии после покушения 1995 года. Бронированный
"мере" направился в резиденцию президента в квартал Крцаниси. Вообще в
цивилизованных странах давно принято, чтобы первое лицо государства работало
там же, где живет. В США, например, это Белый дом. Все ж таки, американцы не
дураки, чтобы лишний раз рисковать. Сколько ни трать средств на безопасность
первых лиц, а сумбур при неожиданной смене власти и внеочередные выборы все
равно обойдутся дороже. И намного. Поэтому президент США где работает, там и
живет. Каждый, кто в этой роли побрезгует своего рода казарменным
положением, рано или поздно допрыгается, искушая судьбу и террористов.

Бабу не хотел дразнить злые языки, которых и так хватало как в Грузии,
так и вне ее. Поэтому работал в госканцелярии, а жил в резиденции.

На заднем сиденье бронированного "мерса" Бабу слева и справа зажали
двое охранников -- в силу служебного долга прикрывали президента с боков
собственными телами. Броня броней, немцы свое дело знают, но инструкция и
многовековой опыт требуют своего. Трем в ряд даже в просторном салоне
"мерса" не шибко уютно. К тому же охранники, как им и положено, отнюдь не
отличались худосочностью и все время инстинктивно норовили зажать
подопечного, чтобы он не высовывался.

-- Вам удобно? -- с усталой иронией спросил президент. -- Я вас не
стесняю?

-- Спасибо, все в порядке, -- вежливо ответил один из телохранителей,
спасший президенту жизнь во время предыдущего покушения, и велел водителю:
-- Поехали, генацвале.

Кортеж Бабу, резко взяв с места, вылетел в город. Череда машин быстро
миновала проспект Руставели и через пять минут свернула по набережной
Сталина к улице Вахтанга Горгасали.

Скорость согласно инструкции держали около ста километров.

Впереди кортежа шла обычная полицейская машина с мигалками, за ней
сразу -- "мере" президента, за ним -- два джипа с охраной. Когда справа
оказался сквер на Сеидабадской возвышенности, оттуда открыли огонь.
Афганский способ: вначале трассеры, показавшие всем стрелкам главную цель, а
потом гранатометы. Всего гранатометчики выстрелили около пятнадцати раз,
полностью обездвижив полицейскую машину и оба джипа охраны. Бронированы
последние были кустарно в попытке сэкономить толику денег и без того чахлому
бюджету.

Только три гранаты попали в "Мерседес-600". Две по касательной и одна
-- в центр капота.

После прямого попадания гранаты в капот сразу был убит охранник,
сидевший на переднем сиденье, и тяжело ранен водитель. Осколки и кинжальный
огонь автоматов тяжело ранили охранников сзади. Но они сразу вдавили
президента в сиденье и навалились на него спинами. Точно по инструкции. Их
тела приняли предназначавшиеся президенту пули и осколки, пропущенные
хваленой немецкой броней. Президент остался невредим, но парализован шоком,
контузией и тяжестью умирающих телохранителей.

"Мерседес-600" с развороченным передком, изорванными шинами и умирающим
водителем, еще жмущим на бесполезную уже педаль газа, несся вперед по
инерции. Подбитые машины охраны остались там, где их настигли гранаты, и
охранники оживленно отстреливались, прячась за джипами. Свет прожектора
возле сквера так бил охране в глаза, что она даже не смогла рассмотреть,
куда подевался президентский лимузин. В первые мгновения охранники ожидали,
что по ним ударят и слева по ходу движения, где чернели заросли сквера,
столь удобные для засады. Но поскольку огонь вели только справа, охранники
из джипов повернулись к скверу спинами, делая то, что могли и должны были:
принимали огонь на себя. Но они не сделали кое-что, что должны были в такой
ситуации -- они забыли проверить: а действительно ли "Мерседес-600" с
президентом ушел от террористов?

Но и террористы тоже проигнорировали проехавший мимо них и вставший в
ста метрах от кортежа "мере".

Измочаленный лимузин, имевший теперь такой вид, будто его вскрывали
огромным консервным ножом, замер посреди дороги, ярко освещенный мощным
прожектором. Не обращая на него внимания, засевшие справа от дороги бандиты
одиннадцать с половиной минут, лихо переговариваясь по-русски, увлеченно
перестреливались с охранниками, не давая им выйти из-за джипов. И те, и
другие будто забыли о президенте и целиком сосредоточились на перестрелке,
полностью отдавшись азарту боя.

Хороша афганская метода, хороши как бойцы и моджахеды,
инструктировавшие чеченцев, воевавших с русскими. Но уничтожать колонны с
живой силой противника, зажатые на горных дорогах, и грабить их затем -- не
совсем то же, что охотиться на президентов. Однако свою роль засевшие справа
от дороги террористы выполнили: они вывели из строя лимузин президента, они
остановили и сковали огнем его охрану, выставив объект в полном и
беззащитном одиночестве напротив того места, где по плану располагалась
вторая, подстраховывающая группа.

Это так много -- одиннадцать с половиной минут.

690 секунд.

Это настолько долго, что один из террористов, расстреляв по охранникам
весь свой боезапас, заскучал и написал на стене кровью по-грузински: "Мы
вернемся". Рядом с надписью осталось лежать тело, у которого в кармашке
бронежилета был российский паспорт.

По меньшей мере 150 секунд из этих 690 "Мерседес-600" с Бабу, с
умершими и истекавшими кровью охранниками стоял посреди дороги, в ста метрах
от кортежа и нападавших.

150 секунд он подставлял свои уязвимые теперь не то что для гранатомета
или подствольника, но и для любого пистолета бока и дыру на месте лобового
стекла. Искореженный "мере" стоял в десяти метрах от кустов, за которыми
была по плану боевая позиция Барсика и Ларисы (позывной Кура), вооруженных
автоматами "каштан". Каждый "каштан" за 150 секунд с учетом времени,
необходимого на смену магазинов, выпускает тысячу сто пуль и три выстрела из
подствольного гранатомета. В семнадцати метрах от позиции Барсика и Куры по
плану располагалась позиция радиоуправляемого, снабженного компьютерным
наведением ПТУРСа -- противотанкового управляемого ракетного снаряда.

Две тысячи двести пуль из двух "каштанов" на дистанции десять метров
способны превратить в кровавый фарш двадцать человек.

Полуторакилограммовая боеголовка ПТУРСа, выпущенного прямой наводкой с
расстояния двадцать семь метров, превращает в облако металлической пыли и
ошметков средний танк.

Так что жалкий, замерший посреди ярко освещенной дороги искореженный
"Мерседесс-600" и его единственный живой к тому моменту пассажир уцелеть не
имели ни малейшего шанса.

690 секунд -- огромное время. Однако из кустов сквера, возле которого
так немыслимо долго торчал развороченный "мере", из кустов, за которыми
располагались боевые позиции Барсика, Куры, Катка, Чары и прочих, не
раздалось _ни одного выстрела_.

Сквер был пуст, как и полагается порядочному скверу в феврале в мрачное
время на стыке суток...

За 690 секунд при скорости сто километров в час автомашина проходит по
прямой девятнадцать километров сто шестьдесят семь метров. Поэтому этих
секунд с лихвой хватило, чтобы случайно оказавшийся поблизости тбилисский
гаишник Гарик Симонян подъехал к "мерсу", помог оглушенному и контуженному
президенту пересесть в свою гаишную машину и отвез его в резиденцию.

Полиция подъехала уже после того, как напавшие на кортеж террористы,
оставив труп с российским паспортом и многообещающую надпись, рассосались по
горбатым улочкам.

Потом в Тбилиси объявили повышенную боевую готовность.

Спецназ оцепил город в радиусе километра от места покушения.

Заставы перекрыли пути на горные тропы, ведущие к отрогам Триалетского
нагорья.

Руководители охраны президента вынуждены были признать: "Это была
профессионально организованная диверсионно-террористическая военно-штурмовая
операция, проведенная хорошо подготовленной группой командос. Сила и
точность прицельного огня, при котором каждый движущийся объект уничтожается
автоматически, превосходили все известные нам до сих пор примеры. Столь же
четко были произведены отход и "растворение" на местности".

Ну еще бы! Чем лучше нападавшие, тем незаметнее тот факт, что
обучавшиеся спецами из ЦРУ и ФБР охранники, увлеченно перестреливаясь с
террористами, бездарно забыли о президенте. Великое счастье, что гаишник,
как всегда, оказался там, где ему нечего было делать.

Окажись Барсик на месте, он бы смог даже подискутировать с Бабу.
Например, о проблеме независимости Абхазии, откуда сам был родом.

Но Барсика, как и всех прочих, там не было.

Их там не было, в сущности, по той простой причине, что там не
захотелось быть некоему Мухе.

Правда, Муха оказался не одинок в этом своем желании держаться подальше
от грязного дела...

Итак, о том, почему сквер, прилегающий к трассе президентского кортежа,