Чтение 77–й страницы книги ~Гастроль без антракта~

- Снимай! - повелела Таня, и я без сожаления избавился от трусов.
Отвернуться я ее как-то забыл попросить, что не вызвало особых возражений.
Не чужие все-таки...

От обуви решили отказаться вообще. Она была непригодна для широкой
презентации.

После этого мы наконец выбрались в кусты. В крышке-ящике, как выяснилось,
тоже был посажен кустик, и, когда мы задвинули его на место, никаких
признаков лаза на поверхности земли не осталось. Трансформаторная будка
гудела несколько ниже по склону горы, на которой располагался отель.

Стараясь не лезть на главные авениды "Каса бланки де Лос-Панчос", где
наслаждались прохладой и вечерним моционом интербабушки и интердедушки, мы с
Татьяной совершили марш-бросок к океану. По дорожке-лестнице попросту
пробежались, потому что ее было трудно миновать, но тут навстречу нам шла
молодая веселая публика, и ее наша беготня особо не смущала - сами такие.

Как ни странно, на пляже еще кое-кто был. Любители волейбола все еще
сражались у сетки при искусственном освещении, а несколько счастливых пар
бултыхались в воде.

- Кипяток! - воскликнул я, когда мы проскочили ленивый прибой лагуны и
очутились по горло в воде.

Водичка прогрелась - это не то слово. После подземных странствий было
ощущение натуральной горячей ванны. Болячки и те пощипали и перестали.
Здорово! Вот чем тут надо было заниматься, а не пальбой и беготней...

Кармела плыла рядом, как видно, тоже словив кайф от водички. Но она уже
беспокоилась о делах практических.

- Сходи-ка ты один в отель. Нечего мне там показываться. Заберешь одежку,
если все нормально, и принесешь мне. А я тебя там, в кустах, подожду.

- Ну и как это будет выглядеть? Пришел мистер Браун, забрал женские вещи
из номера и куда-то понес?

- Нормально будет выглядеть. Жена ощутила прохладу и послала заботливого
мужа. А самой захотелось волейбол досмотреть...

- Ну да, я тебе принесу что-нибудь из Ленкиного, а ты потом начнешь
ворчать, что от него не тем пахнет или на тебя не лезет...

- Да пойми ты, Димочка, что у меня же здесь вообще ни паспорта, ни визы.
Но нужна я тут многим - "джикеям", вашим, "койотам".

- А как ты, извини меня, вообще здесь оказалась? - Давно пора было задать
этот вопрос, но я все не решался. - Я ведь, помнится, доставил тебя в
распоряжение моего отца?

- Хм... Доставил... - Тон у Кармелы изменился, и мне показалось, что я
зря об этом факте напомнил. - А как Сорокин меня отбил, не помнишь?

- Если честно, то помню, - ответил я, и перед глазами завертелись
картинки из всей этой фантасмагории с полетом в Нижнелыжье, - только не
уверен, что это было на самом деле...

- Было это, на самом деле было.

- Погоди, - удивился я, - но ведь я тебя и после этого видел. Когда меня
вывели из этой искусственной реальности, ты в соседнем ложементе оказалась и
обозвала моего отца преступником...

- Это была не я. Не знаю, что там было, только я все это время была у
Сорокина и Брауна. В Оклахоме.

- Как тебя туда увезли?

- Понятия не имею. Может, в том же ящике, а может, как-нибудь еще. В
гробу, например.

- А сюда-то как попала?

- Не знаю. Как-то попала. Но как выбираться - не знаю.

- Хорошо. А как сюда вообще вся команда Брауна угодила?

- Как сельхозрабочие по найму. Под таким соусом. Андрюха так приехал -
это я точно знаю. Но про себя не помню. Понимаешь? Как стерто...

Не знаю, другому поверить во все это было бы трудно. Но я-то уже всякого
навидался и почти всему поверил. Во всяком случае, поверил в то, что сама
Таня говорит со мной откровенно. Какую картину событий ей представили,
каково было в этой картине соотношение между натуральной и искусственной
реальностью, я мог только догадываться.

Мы доплыли до сетки почти в том месте, где водолаз, чью базу мы сегодня
обнаружили, застрелил Хименеса. Вспомнив об этом, я как-то непроизвольно
повернул на обратный курс. Жутковато стало.

На берегу, когда мы туда благополучно вернулись, волейболисты уже
закончили свой спор и окунались с хохотом и брызгами, оживленно обсуждая
перипетии матча. Парочки выбирались из воды и, хихикая, бежали к лестнице.

- Ладно, - изменила намерения Таня, - в такой куче можно и пройти. Пошли
в отель!

Действительно, среди толпы мокрой молодежи в плавках и купальниках мы
особенно не выделялись. У многих волейболистов на коленках и локтях были
ссадины и царапины, поэтому даже эти детальки нас не высвечивали. И
относительная бледность кожи роли не играла - тут были парни и девицы,
приехавшие позже нас с Ленкой, во всяком случае, еще не загоревшие.

В фойе, когда мы туда вошли, прохаживались несколько солидных мужичков,
которые могли быть, судя по внешности, "койотами". Однако на нас они
внимания не обратили. Но вот портье, как ни странно, меня сразу узнал.

- Сеньор Браун, - сказал он, с готовностью подавая мне ключ от номера,
будто я вышел оттуда всего час назад, - сегодня утром вам передали вот этот
конверт...

Конверт был большой и официальный. На прекрасной бумаге был оттиснут
золотом замысловатый хайдийский герб, вокруг которого на фигурных лентах
была надпись: "Канцелярия президента Республики Хайди". Каллиграфическим
почерком компьютера на этой же лицевой стороне было выведено адресование:
"Отель "Каса бланка де Лос-Панчос", сеньору Дмитрию Баранову (Ричарду
Брауну, Анхелю Родригесу)". На тыльной стороне была шикарная гербовая
сургучная печать.

- Благодарю вас, - кивнул я и, подцепив Таню под ручку, заторопился
наверх, потому что любители ночного купания и волейбола уже начали обращать
на нас внимание. Что, мол, это за знаменитость, которую сам местный
президент почтил своим вниманием? Тем более что эта выдающаяся личность
рассекает в шорто-плавках, явно час назад переделанных из рабочих штанов.

В номере все было не тронуто. Либо те, кто наводил тут шмон, были
крупными специалистами своего дела и постарались произвести инспекцию
незаметно, либо по какой-то причине сюда никто так и не добрался.

Таня тут же полезла в душ, поскольку считала результат купания явно
недостаточным для ликвидации последствий путешествия по подземельям, а я не
без трепета душевного вскрыл пакет.

Послание было отпечатано на принтере, но в конце стоял доподлинный, а не
факсимильный автограф дона Хосе Соррильи. Не знаю, сам президент сочинял
письмо или целый отдел канцелярии над ним корпел, но в русском переводе
получилось следующее:

"Дорогой и глубокоуважаемый господин Дмитрий Баринов!

Ввиду того, что Вы прибыли на территорию Республики Хайди с российским
паспортом на это имя, позвольте мне именовать Вас так и далее. Приношу также
свои глубочайшие извинения за необходимость побеспокоить Вас во время Вашего
отпуска, однако для этого были весьма серьезные причины и не терпящие
отлагательств обстоятельства.

Как Вам, должно быть, уже известно, ситуация, связанная с деятельностью
компании "ANSO Limited", далеко вышла за рамки сугубо частных финансовых
проблем. Поскольку Вы, как лицо заинтересованное, несомненно, не сможете
оставаться в стороне от происходящих событий, представляется необходимым
провести надлежащие консультации с целью уточнения позиций сторон и
выработки повестки дня для дальнейших переговоров. Убедительно прошу Вас не
откладывать дату консультаций на неприемлемо долгий срок, ибо в течение
ближайших трех дней могут возникнуть нежелательные осложнения.

О своем принципиальном согласии на проведение консультаций и устраивающих
Вас времени и месте соблаговолите уведомить начальника канцелярии президента
Республики Хайди государственного советника 1-го ранга Хоакина Фьерро.

Примите уверения в совершенном к Вам почтении.

Президент Республики Хайди дон Хосе Соррилья Васкес.

В принципе было над чем поломать голову. Конечно, понимай я хоть
что-нибудь в "ситуации", о которой упоминал сеньор президент, то тут же
позвонил бы в его канцелярию и договорился о встрече. И уж, наверное,
постарался бы объяснить свою позицию, если б она у меня была. Может быть,
даже посоветовал бы товарищу Соррилье, как и что делать. В конце концов, с
предыдущим президентом, то есть с компаньерой Рамос, у меня были неплохие
отношения, и даже очень близкие. Я у нее даже министром числился, правда,
никого социально обеспечить не успел. Но в том-то и дело, что сеньор
президент со своим посланием попал пальцем в небо. Я ж ни шиша не знал,
кроме того, что мне сообщили Косой, Салинас и Ховельянос. Я и понятия не
имел, как эта самая "Rodriguez AnSo inc." раскрутила такие обороты, что
захавала весь Хайди на 7/8, и как добиться того, чтоб она не проглотила и
остальную восьмушку. К тому же я ни разу не был в Колумбии и даже не в
курсе, где там моя штаб-квартира находится. Вот что значит в молодости по
глупости какую-то бумажонку подписать.

Но самое главное - я очень плохо представлял себе, что сеньор президент
понимал под словами "нежелательные осложнения". Социальный взрыв? Скажем,
если без моей подписи местному населению зарплату не выдадут. Военный путч?
Опять же если окажется, что все местные "черные полковники" построили виллы
на землях сеньора Родригеса и задолжали ему ренту за десять лет. Интервенция
колумбийских войск для защиты моих интересов? Это уж совсем ахинея, но кто ж
его знает?

Вообще-то стоило поржать над всей этой кретинической ситуацией, но что-то
не ржалось. Кто его знает, до чего можно довести президента, ежели его
припечет? У нас вон довели одного - он из танков стрелять начал... А здешний
может, например, взять и национализировать эту самую "Rodriguez AnSo inc.",
поскольку ему по фигу, что Мировое Сообщество скажет, оно о Хайди вообще
ничего не знает, потому и не говорит. Не Россия, чай, на которую все пялятся
и ждут, чего она еще в этом столетии отмочить успеет. Но самое главное, что