Чтение 77–й страницы книги ~Кольцо великого магистра~

давно вылиняла, дожди размыли страдальческое лицо Христа. Отсюда дорога
забирала круто в гору и снова начинался лесок.

Купцы решили дать отдых лошадям и пообедать. Завтракали сегодня рано,
еще до восхода солнца, и голод давал себя чувствовать. Они съехали с
дороги, выбрали под кустом местечко посуше и расположились на привал.

Слуги разожгли костры, нарезали ивовых прутьев и стали жарить на них
куски сочной баранины.

Над головами шумели вершинами сосны, пахло лесной прелью и вкусным
дымком подгоревшего мяса.

Едва успели путники утолить голод, как на дороге показался военный
отряд. Впереди ехал вельможный пан с большими усами, в камзоле красного
бархата, увешанный оружием. Два оруженосца везли его герб - серебряный
шлем на красном поле. За паном рысили в боевых доспехах рыцари помельче и
гербовые братья.

Шляхтичи были вооружены и одеты по-всякому: кто в богатых одеждах, а
кто в бараньем полушубке, напяленном на голое тело.

За шляхтой двигались подневольные крестьяне, полуодетые и босые,
вооруженные чем попало. У кого пика, у кого меч, а у иных простые косы и
ножи, привязанные к палкам. Крестьяне были без штанов, в одной рубахе чуть
выше колен. Сверху на плечи наброшены сермяжные накидки, у некоторых
рубахи лоснились от употребления, словно их натерли воском.

Босые крестьяне с косами и рогатинами бежали, ухватившись за стремена
всадников и за лошадиные хвосты.

Когда отряд проезжал мимо, Людовик Шлефендорф вышел на дорогу и
вежливо спросил у вельможного пана, куда он торопится.

- Защищать крепость и город во имя божье, - ответил пан, свирепо
выкатив глаза. - Торопитесь и вы, панове, а не то венгры и кошубы
позабавятся вашими головами.

Конь под паном поигрывал и бил копытом.

- А разве опять кошубы появились в Польше? - осторожно спросил купец.

- Да уж появились, если говорю. Торопитесь, - повторил поляк, - враг
близко, а как мы въедем - закроют городские ворота. - И он пришпорил
лошадь.

- На этой земле странные порядки: не знаешь, будешь ли ты жить завтра
или нет, - тряся толстыми щеками, сказал Людовик Шлефендорф. - Пожалуй,
надо послушаться пана.

Внушительный вид рыцаря и его властный голос произвели на него
впечатление.

Через два часа купцы въехали в город. За ними закрыли ворота на
осадные запоры.

Вскоре с городских башен увидели вражескую конницу. Венгры неслись
галопом и, словно шумливый поток, в половодье, окружили городские стены.

Горожане-немцы толпами подходили к ратуше и громогласно требовали
сдать город.

- Мы не хотим вмешиваться в братоубийственную войну, - кричали они, -
не хотим терять свою жизнь и имущество! Венгры разграбят город, но оставят
нам жизнь. Да и не вс° разграбят, кое-что останется.

Андрейша слушал и удивлялся.

<Открыть врагу ворота, - думал он, - значит предать защитников
крепости... Лучше сжечь город. Тогда врагу не достанется ни мяса, ни
хлеба, ни другого пропитания. И укрыться негде будет от непогоды>.

Кастелян замка, доблестный рыцарь из рода наленчей, обещал повесить
за ноги всех городских советников, если они посмеют открыть ворота. Для
острастки обезглавил одного смутьяна, и у ратуши появилась его
окровавленная голова на пике. Городской совет единогласно решил защищать
город.

Противник дважды ходил на приступ и во множестве бросал зажигательные
ядра. Защитники города - польские воины и кучка мещан-ремесленников -
отбили врага с большим для себя уроном. Зажигательные ядра подожгли
несколько домов, и в городе начались пожары.

Андрейша решил помогать полякам. Ганзейские купцы стали смеяться и
назвали его глупцом. Людмила обняла юношу, заплакала и стала уговаривать
не ходить на стены.

- Что со мной будет, если тебя убьют? - говорила она, стараясь унять
слезы. - Ты один у меня остался в чужом краю, подумай, любимый.

Андрейша очень жалел свою невесту, но ему казалось, что нельзя
оставаться в стороне.

- А если бы враг напал на Новгород, ты тоже стала бы меня удерживать?
- строго спросил он у девушки.

- Когда призовет Русь, я сама перепояшу тебя мечом.

Но Андрейша не выдержал. Он ласково отстранил Людмилу, надел шлем,
вынул из ножен меч и пошел на крепостную стену.

И Стардо надел боевой шлем и бросился в самую гущу боя, поближе к
своему другу Андрейше.

Поляки не хотели пускать в город врага. Гербовые братья рода наленчей
продолжали яростно осыпать стрелами венгров, сбрасывали камни и выливали
на вражеские головы кипящую смолу.

Прогремел взрыв. На воздух взлетели каменные обломки, на северном
участке крепостной стены послышались отчаянные крики. С мечом в руках
Андрейша бросился на помощь. Он видел, как вражеские воины устремились в
пролом. Венгерские лучники осыпали стрелами осажденных. Их тяжелые и
короткие стрелы стучали о каменную стену, впивались в деревянную крышу,
разили защитников.

Когда Андрейша подбежал к пролому, бой был в полном разгаре.

Вдруг он услышал знакомую песню:

О верный мой,

О храбрый мой!

Он ходит в шапке голубой.

И как душа его горда,

И как рука его тверда!

Хоть обыщите целый свет -

Нигде такого парня нет.

Андрейша оглянулся. К пролому спешили шотландские стрелки в голубых
беретах.

По приказу своего командира, благородного рыцаря Грейсланда, они
выпустили на рвущихся в город врагов по меткой стреле и, отбросив луки,
взялись за короткие мечи.

Атака была отбита.

В это время немец, по имени Ганс, портной с Длинной улицы, и с ним
подмастерья, вооруженные мечами, перебили стражу северных ворот, а ворота
открыли.

Венгерские солдаты с победным криком ворвались в город и бросились на
защитников. Андрейша увидел, как вражеский солдат замахнулся копьем на
польского шляхтича Ясека из Коровьего Брода, бившегося с ним рядом.
Новгородец ударил мечом солдата, но он принял удар на щит, изловчился и
воткнул копье в грудь Андрейши.

Многих убили венгры, многих взяли в плен. Кто мог, укрылся в стенах
замка.

Раненого Андрейшу шляхтичи унесли в крепость.

В большой комнате со сводчатым потолком Андрейша открыл глаза и
увидел шотландского стрелка в голубом берете, того, что пел песню.

- Друг, - сказал Андрейша, пересиливая боль, - ты раньше служил
немецким рыцарям?

- Мы, шотландцы, свободный народ, - ответил стрелок, - и всегда
готовы воевать за справедливость. А где справедливость у немецких рыцарей?

- Ты сказал правду, - прошептал раненый, - у немецких рыцарей нет
справедливости.

В это утро была ясная, холодная погода. За ночь неожиданно
подморозило. Лужицы покрылись тонким льдом, трещавшим под ногами.

Солнце всходило нерадостное, плоское, словно мазок кровавой краски.

Ясек из Коровьего Брода и Андрейша стали побратимами. Их сроднила
кровь, пролитая новгородцем за Польшу.

- Кто тебе враг, тот и мне враг, кто тебе друг, тот и мне друг, -
сказал Ясек.

Они обменялись крестами и обняли друг друга, и нательные кресты
казались им совсем одинаковыми.

Защитники замка во главе с отважным рыцарем Викатнем из Шомотул
решили не сдаваться, держать, замок.

Старинный польский род наленчей соединил под своим гербом не только
множество великопольской шляхты и сторонников старых обычаев Великой
Польши, но и людей, известных всем храбростью и благородством.

Венгры город разграбили, все, что могли сжечь, сожгли, а замок
осаждать не стали. В этот же день они двинулись на другие города. Опять
горели деревни, церкви и города Великой Польши и Мазовии. Тысячи домов
пустили венгры на дым, безжалостно топтали брошенные пашни и сады.
Крестьяне и бедные шляхтичи спасались от иноземного рабства в лесах.

Множество польских девушек и юношей со связанными руками гнали венгры
перед собой, и много возов с добычей ехало за их войсками.

Людмилу спрятали немецкие купцы.

В тот же день, как венгры ушли из города и поднятая ими по дороге
пыль осела на растоптанные нивы, девушка стала ходить по городским стенам
вместе с женами и матерями убитых воинов. Она надеялась отыскать
Андрейшу... <Может быть, он ранен и лежит где-нибудь>, - думала она. Но
Андрейши нигде не было. Горожане давно похоронили всех убитых, а Людмила
все еще искала своего жениха.

Девушка оказалась в тяжелом положении - одна в чужой стране, без