Чтение 77–й страницы книги ~Щепки плахи, осколки секиры~

письма. Если ты придешь один, так и он будет один. Приведешь с собой ораву, на
ораву и наткнешься. Приглашение остается в силе до начала боя.

- Сказать мне ему, конечно, есть что... - произнес Зяблик задумчиво. - А
ты, дружок, как я вижу, скурвился. От кого другого, а от тебя не ожидал... Брат
твой о наших планах что-нибудь знает?

- Говорил же я, что мы даже не виделись, - Рысак в сердцах махнул рукой. -
Связался на свою голову... Молчать надо было в тряпочку и все...

- Никто тебя за язык не тянул.

- Это уж точно... Недаром говорят: не ножа чужого бойся, а собственного
языка.

- Ты сам-то на этом поле был хоть раз?

- Приходилось. Раков в Тонве ловил. Там их пропасть.

- Кроме раков, про что еще можешь сказать?

- Место гладкое, как зад у хорошей бабы. Ни деревца, ни кустика. Засаду
устроить невозможно... Если других вопросов не будет, так я лучше пойду.
Ребята, небось, заждались.

- Обойдутся ребята и без тебя... Эй, Левка, - Зяблик жестом поманил к себе
Цыпфа, помогавшего Кириллу запрягать лошадей. - Подойди сюда, если не западло.

Лева недоуменно пожал плечами, но все же подошел, посматривая поочередно
то на Зяблика, то на Рысака.

- Слушаю вас, - сказал он.

- Примешь руководство. Мне отлучиться надо... Все равно уже ничего
изменить нельзя... Этого субчика, - он кивнул на Рысака, - я от командования
отстраняю.

- По какому праву? - возмутился анархист, - Ты кто такой, чтобы в наши
дела соваться?

- По праву три сбоку ваших нет, - Зяблик погладил рукоять пистолета. -
Подойди-ка сюда... Не бойся... Рогов вроде нет, - он пощупал голову Рысака и
вновь обратился к Цыпфу. - Пусть временно выберут себе нового пахана... Если
про этого будут спрашивать, скажи, выполняет спецзадание... Учит зайцев спички
зажигать. Нет, этого говорить не надо, я пошутил.

- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. - Цыпф с хмурым видом двинулся
назад.

- Понимаю, - рассеянно произнес ему вслед Зяблик. - Жизни суть понимаешь,
когда подыхаешь... Так у нас зеки в мясной день (Мясной день- время приведения
в исполнение смертных приговоров.) говорили... Как добираться-то будем до этой
рачьей реки? - покосился он на удрученного Рысака.

- А я здесь при чем? - буркнул тот.

- Дорогу покажешь. Я здешние места слабо знаю... И с братом заодно
свидишься.

- Велосипед, положим, у меня есть... - похоже, Рысак уже смирился со своей
участью. - Могу взять на раму. Вот только выдержит ли он?..

- Выдержит, он ведь железный... Да и дорога не особо дальняя...

Поле за речкой Тонвой, крутые берега которой до сих пор хранили следы
рачьих нор, действительно было плоским, как аэродром. Судя по жалкому состоянию
растительности и многочисленным коровьим лепешкам, здесь еще совсем недавно
пасся скот.

Посреди поля сидел человек и строгал палочку. Завидев приближающихся
велосипедистов, он встал и дружески помахал сдернутым с головы черным колпаком.

- Рога у твоего братца как у племенного бычка, - сказал зоркий Зяблик.

- Я же говорю, что давно он у них... Ты меня лучше здесь подожди, а я
выясню, что к чему.

Братья перекинулись всего парой слов, после чего велосипедист повернул
назад, а пеший побежал к опушке ближайшего леска.

- Сейчас твой приятель будет здесь, - сказал Рысак, соскакивая с
велосипеда.

- Он мне не приятель, - Зяблик покачал головой. - С ним даже тамбовский
волк не стал бы компанию водить, потому что волк скотину только с голодухи
режет. Если ему кто-то и приятель, так это хорек. Уж тот-то, когда в курятник
ворвется, всех кур передавит, хотя ему самому и одной много.

- Стало быть, враг он тебе?

- Еще какой!

- Зачем же тогда стрелку накидывать?

- Одурачить меня хочет. А я его - списать в расход.

- Драться будете?

- Будем. Ты мне в спину не ударишь?

- С чего бы это?

- Из-за брата.

- Братья у людей есть. А у рогатых только папаша. Один на всех... Отрекся
брат от меня давно... Вон они чешут!

Из леса показались два бегущих человека. Один - в котором Зяблик вскоре
узнал Ламеха - все больше и больше опережал другого. Это означало, что в
преддверии столь ответственной встречи предводитель аггелов подкрепился
изрядной порцией бдолаха.

- Дело пахнет швыром (Дело пахнет швыром - ожидаются неприятности.), -
пробормотал про себя Зяблик.

- Что? - встрепенулся Рысак.

- О, Боже! - Зяблик закатил глаза. - Неприятностями пахнет! Простых слов,
блин, не понимаешь...

Они сошлись вчетвером посреди поля, и братья сразу же отвалили в сторону,
чтобы не мешать разговору бугров.

А они этот разговор все не начинали, а только молча буравили друг друга
гляделками, словно испытывая на душевную стойкость.

- Что вылупился? - поинтересовался Ламех с недоброй усмешкой. - Съесть
меня хочешь?

- Тебя бы и шакал есть не стал, упырь рогатый, - сказано это было от души.
- Ты малолеток тянул, а потом их запеживал... До сих пор в толк взять не могу,
почему тебя блатари в зоне не опустили.

- По больным мозолям топчешься? - ухмылка продолжала бродить по лицу
Ламеха. - На конфликт нарываешься?

- А если и так?

- Пойми, керя (Керя - друг, приятель.), я тебе нужен больше, чем ты мне.
Через час-другой тебя все равно сволокут крюком в какую-нибудь яму... Крышка
всех вас ожидает! С сегодняшнего дня и на веки вечные повсюду устанавливается
власть сынов Каина! Все, кого вы сюда пригнали, уже обречены, а иных сил у вас
нет... Поезд отходит, но одно место по старой дружбе я тебе могу уступить... И
даже не в тамбуре, а в первом классе.

- За что такая милость, скажи, пожалуйста? - Зяблик решил тянуть резину до
последнего, надеясь, что действие бдолаха со временем ослабнет.

- Тебе этот баран кастильский мою помеловку передал?

- Допустим.

- Там все дела мои к тебе аккуратно изложены;

- Дорожку в Эдем ищешь?

- Не помешало бы... пока мы другую не протоптали.

- Зря стараетесь. Нет уже в этом мире дорожки в Эдем, - для убедительности
Зяблик даже ногой притопнул.

- Зато в другом есть. С варнаками вы вроде договорились... По этой дорожке
и пустишь нас.

- Не для всех эта дорожка.

- Интересно, почему?

- А почему свинью в приличный дом не пускают? А почему людоеда за общий
стол не садят? Не для вас Эдем предназначен.

- Ну конечно! - Слова Зяблика весьма развеселили Ламеха. - Он для фраеров
зачуханных предназначен! Для чурок тупорылых! Для обезьян вшивых! Опять светлое
будущее будете строить!

- Это уже не твое дело.

- Нет, подожди! Мы кто, по-твоему, - фуфло малахольное? Будем стоять и
хлопать гляделками, пока вы в Эдем линяете? Как же, пустим мы вас туда! Если и
уйдете, так только в деревянные тулупы завернувшись!

- Ну ладно... Допустим даже, что вы возьмете верх, хотя это еще вилами по
воде писано. А дальше что? Помнишь ту мясорубку возле Черного Яйца, когда наш
товарищ, степняк, погиб?

- Помню. Чудом вы тогда от нас ушли.

- Так вот, скоро что-то похожее везде будет. Уже погибла Киркопия, Хохма,
Изволок... Степь на очереди. Земля оживает, камень, песок, вода... Через пару
лет о роде людском и воспоминаний не останется. Только те и уцелеют, кто в
Эдеме успел корни пустить.

- Кто это тебе наплел такое?

- А ты сам разве не видишь?

- Бред это твой. Глюки. Много политуры в зоне лакал. Или сказкам этого
проклятого Дона Бутадеуса веришь? Он мастер всякую чепуху клеить.

В это время братья, вполне мирно судачившие о чем-то, вскочили и, как
дикие звери, вцепились друг в друга. Аггел оказался ловчее или просто
безжалостнее. Уже спустя несколько секунд Рысак рухнул на четвереньки, а брат,
нагнувшись вперед, всадил ему между лопаток нож.

Зяблик, до этого пребывавший в крайне взвинченном состоянии, окончательно
утратил контроль над собой и, выхватив пистолет, дважды подряд выстрелил в
аггела. Было хорошо видно, как дергается его голова от ударов пуль и как от нее
что-то отлетает - не то брызги крови, не то частицы мозга.

Отрезвило Зяблика прикосновение холодного металла к собственному виску.

- Спрячь пушку, иначе чан разнесу, - сказал Ламех, продолжая тыкать
пистолетным стволом в голову Зяблика. - Ты разве забыл, что для нас
братоубийство, как для христиан святое причастие? Сам-то, небось, поимел
когда-то удовольствие. Зачем же другим мешать?

- Дешевки вы фальцованные, - пробормотал Зяблик, пряча свой пистолет за
пояс. - Кровососы...

- А ты, как я погляжу, воровской закон стал забывать, - вновь усмехнулся
Ламех. - На сходняках авторитетам ругаться не полагается.

- Давно ли ты авторитетом заделался?

- С детства. С тех пор, когда в зону для малолеток загремел и первую в