американскую брехню, а сами часы встряхивают - время торопят. Вот как
ты сейчас. Закончились разговоры. И рванул весь этот бомонд, цвет и
сливки, в довольно убогий буфетик. Все закончилось минут в пять. Одной
рукой бокал держат, другой - мешочек полиэтиленовый, а провизия, как
те гоголевские галушки, сама туда скачет. И стоит посреди всего этого
безобразия молодая и грустная женщина в черном. Хакамада. Только мы с
нею и не предались общему разврату. Отобрал я у кого-то бутылку
шампанского, бокал, налил ей...
пальчиком.
поцеловал ручку и растворился во мраке ночи.
опрокинул и вздрогнул. - Надо идти. Будут яйца-пашотт, расстегаи
по-кутузовски и куриные печенки в вине...
ему был положено стоять, шофер и охранник без присмотра его не
оставляли, дорога до дачи Федина была спокойная, сама дача под обычной
охраной. Объехав все и во все ненароком вникнув, Коминт и Николай
Степанович вернулись в гостиницу.
Каина. На вопрос, нашел ли, пес промолчал и улегся у батареи. Он был
чем-то расстроен.
ее, а уж если не получится, тогда...
теплушка - и мы, десантура. Штаб бригады и два батальона. Два паровоза
тащут. Настроение боевое. Такая силища прет, ой-ей. Минск проехали,
дальше прем. И хрен знает где, у деревушки какой-то, встает наш поезд.
Что, почему? Ночь, самолеты летают с огнями. Ракеты всякие. Ну, когда
столько войска сгоняют, заторы должны быть, как без этого?
"штук"... а "штука", чтоб ты знал, эта такая стерва немецкая, которая
бомбой в начищеный пятак попадала, главное, чтобы блестел... Ну да это
мы потом узнали. И с первого же захода первой же бомбой разносят один
наш паровоз, а второй сворачивают под откос. И по вагонам, само
собой... Ну, как учили, рассыпались мы, пережидаем. А они так
неторопливо нас обрабатывают. Со вкусом. Одни улетят, другие подходят.
Что делать? Стали ручники приспосабливать, чтобы хоть пугнуть их
слегка. И что ты думаешь: пугнули одного до смерти, а остальные
убрались. Они зажравшиеся были тогда...
там... Насыпь.
Денисюк построил нас, а где мы, что мы, задача какая - и он не знает,
и начштаба покойный не знал. Карт-то нет на руках. Короче, двинулись
мы в общем направлении на запад... Танк впереди, а мы как бы при нем.
Но только нас после тех бомбежек не шестьсот человек, а чуток
поменьше.
мотоциклистов...
пояс, поддатые... Даже опомниться не успели.
Ну, думаем, где-то же есть наше командование... А на мотоциклетках
трофейных танкистов безлошадных в разведку направили - вперед и в
стороны.
километрах оказался. И вот призывает к себе нас полковник Денисюк:
товарищи командиры, диспозиция следующая. По оперативному плану должны
мы быть сброшены на
нашего двести верст, а до Люблина до самого - двести тридцать. И я
принимаю решение выполнять боевую задачу в пешем строю, поскольку... -
и на небо смотрит, и мы все понимаем. Потому что в небе немцев, как
ворон, а наши соколы все как-то тишком... Поневоле Чкалова вспомнил.
Разбомбленный танковый парк нашли, а в нем два исправных "БТ". Потом
пехота на нас вышла с капитаном каким-то, не помню фамилию,
заблудившиеся. Мы и их пристегнули.
прекращается...
какой-нибудь.
ебену мать!.. Ты,
подвернулись...
городок у нас на пути: Влодава. Вот где мы развернулись! Голодные же
еще, а там - склады немецкие... о-о!..
берите, а паненок пердолить не могите! Разве что по согласию... Да и
некогда скоро стало с паненками вожжаться, надо дальше идти. Но тут,
понимаешь, прилетает на "У- 2" майор из корпуса и Денисюка нашего за
нарушение маршрута следования расстреливает... Когда он кобуру
расстегивал, мы подумали - просто пугает, а он всю обойму в товарища
Денисюка Максима Емельяновича, так что никто и дернуться не успел.
- сделал он свое черное дело. А так бы взяли Люблин, там, глядишь, и
Варшаву...
Люблин нас вести уже, получается, некому, и встали мы в оборону. И
неделю эту хренову
время всех немецких холуев по стенкам размазали. Потом по московскому
радио услышали: Минск сдали...
каких-то немцев раскидали... Но осталось нас уже полсотни, и такие мы
уставшие были, что пришли в первую же деревню и повалились, и немцы
нас даже разбудить не смогли: ждали, пока выспимся...
доходят.
Тогда многие тамошние бабы так делали. Вот и она, видно, от товарок
отставать не захотела.
зарубил топором и ушел в партизаны. Зачем, спрашивается, выкупала?
Золотые часы отдала, дура...
вероломное нападение, зверства и все такое прочее. Суки, да не
разбомби они у нас паровозы да самолеты, хрена бы нам понадобилось в
той Влодаве?..