была широкая долина, поднимались черные дымы, пахло горящей плотью. Ветер
донес слабые крики истязаемых. Томас вскричал:
миг выскочил на освещенное лунным светом пространство, вдали раздался
слабый крик. Томас насторожился, нащупал рукоять Зу-л-Факара. Калика
замедлил шаги, начал затравлено оглядываться, но было уже поздно...
доспехов, обгорелых и помятых. Все бросились навстречу:
вскинул руку в приветствии. Голос был трубный, привыкший отдавать приказы
на поле брани:
в вашем распоряжении!
котла... Но как вы знали... гм... что мы будем возвращаться здесь?
повезло, но калика понял, а остальные смотрели влюбленными глазами,
захлебывались от счастливых слез.
копной иссиня черных волос. Злая волшебница, вспомнил Томас, член Семи
Тайных, вечный враг сэра калики...
человека. Он должен пойти, сделать, выйти невредимым, а потом пройти
здесь... Разве я ошиблась?
жалости:
у него побывал, верно?.. Олег, мы коротали здесь время, рассказывая кто и
как освободился. Так что я уже знаю твой маршрут. Заодно обменялись
рассказами о тебе, кто что слышал... Конечно, я не всему верю, но кое-что
узнала новое... Такое, что никогда бы о тебе не подумала!
в три гигантских шага преодолел половину расстояния до замерших в страхе
людей. Томас вытащил меч, но Олег ухватил за плечо:
Надеюсь, те ему уже сказали, а то и объяснить не успеем...
Был он вширь, как в высоту, а между глаз можно было положить стрелу
степняка. Обе головы люто смотрели на людей, а когда распахнул пасти,
вместе с рыком вырвались грохочушие слова:
молоком не кормит!
толпу? Толпу еще никто не уводил.
брошенный Олегом взгляд на Гульчу, заколебался:
уже лет сто. А то и двести.
складками на лбу, изрек:
срок давности, верно?
Рипса. Оправдывался, что была ночь, гроза, молол всякую чушь, выгораживал
шкуру.
сумеют... тоже лучше, чем в геенне. Друзья, схоронитесь снова в щелях, а
мы уведем погоню. Гульча, ты же умная женщина...
того, чтобы пойти с вами, я должна позаботиться об этих людях...
багровое зарево. Устрашенный Томас различил целое полчище огненных
драконов, на спинах виднелись крохотные фигурки демонов. Олег выругался,
бросился к неприметной щели. Томас сунул меч в ножны и, прежде чем
кинуться за каликой, успел увидеть, как люди подобно вспугнутым тараканам
разбежались по щелям, а двухголовый гигант, боясь быть застигнутым не на
месте, в три молниеносных прыжка вернулся на свой пост.
но радостное возбуждение придавало силы. Он карабкался как ящерица, руки
сами находили выступы, а хватался едва ли не зубами:
голос:
друг другу, что видели как мы отважно дрались с Сатаной... Найдутся те,
кто видел Сатану избитого, а потом отыщутся и такие, кто видел, как мы
избивали ногами, а князь ада катался по полу, плакал и просил пощады...
на языке вертелось спросить еще и о Гульче, нарочито ли оставил, можно бы
и с собой взять, но калика как чуял, сказал громче:
спасенных людей, полез быстрее, чтобы нагнать и высказать язычнику все,
что думает о дикарях, смеющих рассуждать о высших ценностях, которым
служат рыцари Креста.
и захлебывался потоками горько-соленой воды, не до запахов, наконец под
руками опоры не оказалось, и он вывалился в обширную блистающую оранжевым
огнем пещеру. Там стоял треск, блестел пол, но его почти не видно из-за
быстрых, как молнии, черных тел. Муравьи, огромные, как молосские доги,
молниеносно набрасывались на желтое, вгрызались, от скрежета Томаса
перекашивало, он хватался за уши, а муравей, выломав оранжевую глыбу, со
всех ног несся по наклонному ходу верх, исчезал в темноте.
силой, что лопнул бы и рыцарский доспех, но муравьи самозабвенно бросались
на золотую жилу, выгрызали крупные слитки, тут же без передышки мчались
обратно.
вымрет такая красота.
личинок, понимаешь?
муравьев, потолковал на языке жестов, тот нетерпеливо отмахивался, но
калика был настойчив, и муравей не мог отказать голодному собрату: выдавил
из зоба каплю желтого меда, размером с крупную дыню. Олег подхватил в обе
ладони, капля начала протекать сквозь растопыренные пальцы. Томас
спохватился и тоже подставил руки. Напились, сразу ощутив прилив сил, а
потом Олег перехватил еще муравья, вытребовал едко пахнущую каплю из
брюшка. Томас первым торопливо размазал по доспехам, смочил шлем и даже
подошвы ног.
но как выберемся?
утрудить! Ибо только тот будет достойным королем, кто сам знает нужды
простолюдинов.
держался без страха. Когда уже взобрался на высоту человеческого роста,
голос калики остановил: