Чтение 77–й страницы книги ~Путь меча~

относительную неумелость, и я довольно быстро приловчился не хлопать
раздражительного Демона по боку, когда не требовалось.

А большего от нас никто и не ждал.

Не скачки, однако...

...Мы проезжали разбросанные в низинах деревни, затопленные рисовые
поля, тенистые рощи - и только к вечеру перед нами выросла невысокая
горная гряда, освещенная багровыми отблесками предзакатного солнца.

- Остановимся на ночлег? - тихо спросил Заррахид.

Я согласно кивнул, потом подождал, пока Чэн придержит Демона У, и
вылетел из ножен, вскинувшись вверх.

Все послушно остановились.

- Привал! - звонко объявил Я-Чэн. - Разбиваем лагерь!..

Ниру и ножи Бао-Гунь, похоже, собирались скакать всю ночь, но внешне
ничем не выказали своего недовольства, признавая в нас с Чэном
предводителей.

Остановились мы в небольшой ложбине, по каменистому дну которой
протекал ручей, скрываясь в осыпи. Коней тут же стреножили и пустили
пастись на склоны, а Заррахид с Косом немедленно принялись втихомолку
советоваться с Но-дачи и Асахиро, и громогласно отдавать распоряжения от
нашего с Чэном имени.

Распоряжения оказались на редкость толковыми, лагерь обустроился
быстро и, по-моему, у всех сложилось впечатление, что этим они обязаны
исключительно нашему мудрому руководству - хотя на самом деле Я-Чэн
понятия не имел, как разбивается походный лагерь (если не предполагать,
что он разбивается на мелкие части, после чего все расходятся
удовлетворенными).

Правда, последователи истины Батин - не считая Пояса Пустыни с
Эмрахом - тоже мало что смыслили в походной жизни, так что наше невежество
осталось почти незамеченным.

Вот вам и предводитель! Тут не то что страной - небольшим отрядом, и
то управлять не умею...

...В центре лагеря уже вовсю полыхал костер, и Ниру с Матушкой Ци под
руководством вездесущего Коса усердно колдовали над каким-то варевом.

По мнению Чэна, варево пахло весьма аппетитно.

- Зеленая шурпа с кореньями! - наконец объявил ан-Танья, и сразу же
добавил:

- По фамильному рецепту семьи Анкоров Вэйских!

Чэн о подобном рецепте и слыхом не слыхивал, но все ели да
похваливали - сам Чэн похваливал бы громче всех, но стеснялся - а мы,
Блистающие, собрались тем временем в большом шатре.

Говорили вползвона и как-то скупо. О чем? О том, что завтра мы,
скорее всего, доберемся до несчастной деревни Сунь-Цзя близ границы песков
Кулхан - вернее, до того, что от этой деревни осталось; о том, что Диких
Лезвий Шулмы там уже наверняка не окажется - и нам придется искать их
неизвестно где и неизвестно сколько...

О том, что шулмусы могли успеть попросту отправиться обратно через
Кулхан - об этом старались не говорить. Как и о том, что будет, когда
(если) мы их настигнем.

Кунда все время зло ругалась, а Обломок угрюмо помалкивал.

Потом вернулись сытые люди, и мы с Но-дачи отправились по-Беседовать
при свете костра на сон грядущий. И все получилось очень даже неплохо.
Просто здорово получилось. Изящно и красиво, в лучших традициях эмирата.

И тем, кто смотрел на нас - им, тоже, по-моему, понравилось, хотя мы
с Но не очень-то обращали на них внимание.

А после все пошли спать.

Кроме часовых.

Утром собрались по-прежнему споро и деловито - я честно напускал на
себя озабоченный блеск, предоставив реально распоряжаться Косу с эстоком.
В конце-то концов, должен быть у предводителя толковый помощник? Должен.
Хвала Небесным Молотам за это? Понятное дело, хвала!

Ну и не будем сами себя перековывать!

Маскин с Эмрахом пригнали коней. Я-Чэн прекрасно видел, с какой
откровенной завистью эта парочка поглядывает на нашего Демона У. Что ж,
всяк хорош на своем месте - это я о себе, не о них...

- Послушай, Маскин, - обратился я к харзийцу, зная, что Чэн говорит
то же самое Эмраху, - я тут подумал... Забирай себе моего Демона! Я все
равно наездник не ахти - а твоему Придатку такой конь в самый раз
придется. И не спорь со мной! Бери Демона, а я велю заседлать твою
буланую...

Маскин Седьмой-Тринадцатый сверкнул и тут же погас.

- Я и не спорю, - ответил он. - Не спорю, но и Демона не возьму.
Сразу видно, Единорог, что ты на пеших Беседах вырос... как и вся твоя
родня. Это же твой конь, понимаешь? Твой! Не говоря уже о том, что он -
дареный... Да он и не подпустит к себе другого Придатка, кроме твоего
Чэна! А нашу буланую я знаю, и чего от нее ждать - тоже знаю... а ждать от
нее можно многого, так что ты не очень-то зазнавайся! Договорились?

Я согласно качнулся, а Чэн молча отошел в сторону, задумчиво хмуря
брови.

...И мы снова ехали, взбираясь все выше и выше, тропа становилась уже
и круче, она вилась над обрывами, испуганно вжималась в скалы - мы
двигались медленно, осторожно, опасливо, но мы двигались вперед.

Незадолго до полудня мы благополучно миновали перевал - и увидели.

Перед нами внизу - но не слишком далеко, потому что эти горы не были
горами Сафед-Кух - скоплением черных угольев лежало то, что еще совсем
недавно называлось деревней Сунь-Цзя. Вокруг пригоршни праха были
разбросаны неровные желто-зеленые пятна полей и огородов, а еще дальше -
но все равно клинком подать, если смотреть с перевала - до самого
горизонта, выбеленного неумолимым солнцем, сколько хватало взгляда,
простирались бурые и бесстрастные пески.

Кулхан.

Плохие пески.

И не просто, а очень плохие.

Деревня сгорела. Полностью. Дотла. Я и не знал, что поселение
способно сгореть таким образом. От домов остались лишь почерневшие
обвалившиеся остовы, которые неутомимый труженик-ветер уже наполовину
занес песком. Из-под обугленных развалин кое-где выглядывали присыпанные
пеплом кости и черепа.

Я все чаще просил Чэна убирать руку аль-Мутанабби с моей рукояти,
чтоб не чувствовать за двоих тошнотворный смрад застарелой гари и
паленого, разлагающегося мяса.

Он убирал руку - но это помогало мало. Совсем это не помогало.

Мы заставляли себя смотреть. Мы заставляли себя запоминать. И не
отворачиваться. То, что было с нами до этой минуты, выглядело сейчас
мелкой забавой. Чэну-Мне особенно врезалась в память яркая тряпичная
кукла, которую огонь и ветер по неясной прихоти пощадили, и сжимавшая ее
детская рука. Просто рука, без тела. Кукла, рука и ветер, играющий с
горелым песком.

До сих пор у любого из нас была возможность выбора. Выбора пути,
выбора между жизнью и смертью - другое дело, какой ценой! - выбора того
или иного поступка. А какой выбор был у этого ребенка?!

Эту деревню - такой, какой она была сейчас - стоило сохранить. И
возить сюда Блистающих, желающих научиться убивать.

Они научились бы.

И таких деревень стало бы много.

"Вот она - безысходность истины Батин", - подумал Я-Чэн.

Но вслух мы ничего не сказали.

...Ни одного Блистающего мы не нашли. Те, кого шулмусы и Дикие Лезвия
не забрали с собой, были убиты и сброшены в колодец.

Прообраз священного водоема Желтого бога Мо.

Мы молча постояли над этой могилой, обнажившись - и двинулись прочь.

Вокруг нас сочилась пылью и страхом Шулма.

Отныне - Шулма.

- Куда они могли направиться?

Ножи Бао-Гунь не ответили. Взгляд знахарки Ниру не выражал ничего,
губы плотно сжаты.

- Куда они могли направиться?!

Не сразу, но смысл вопроса дошел до них.

- Туда, - острие одного из ножей и правая рука Ниру указали на
северо-запад, к невидимой отсюда границе песков Кулхан. - Если не
задержались, осматривая окрестности.

- Почему именно туда?

Я уже понимал, что это еще не нашествие, а просто передовой отряд,
который не двинется вглубь страны до подхода основных сил.

- В это время года в Кулхан можно войти и выйти только там. Левее -
зыбучка. Справа - черный песок, кони собьют копыта.

- Даже подкованные?

- Подкованные - на день позже.

- Тогда - едем!

Кони с облегчением рванулись вперед - и вскоре бывшая деревня
Сунь-Цзя скрылась за пологими холмами, поросшими редким клочковатым
кустарником.

Ехали до самого заката.

Когда начало темнеть - разбили лагерь. Ни шуток, ни разговоров, ни
Бесед. Люди молча поужинали и, выставив дозор, забрались в шатры.