басилевса он отказался в пользу брата. К своему городу Гераклит питал
чувство ненависти и презрения, так как эфесяне изгнали его брата Гермодора,
которого он считал лучшим человеком.
принадлежит самому Гераклиту)55. Дильс считает, что это произведение сплошь
состояло из афоризмов. Установившееся за Гераклитом прозвище "Темный" нельзя
объяснить ни преднамеренной неясностью (как думал Цицерон, De finib. II 5,
15), ни стилистической небрежностью (как думали античные риторы вслед за
Аристотелем Rhet. III 5), ни желанием заставить своих читателей плодотворно
потрудиться над его сочинением (как думал Плотин IV 8, 1). Это
эсхило-пиндаровская, архаически-торжественная темнота, за которой скрыт
тщательно выработанный стиль56. Этот стиль неотделим от самой философии и
эстетики Гераклита и требует специального изучения. Он придает новый смысл
тому общему гераклитовскому учению, которое, как и вся классическая
эстетика, трактует о живых стихиях, об их вечном становлении, о наличии в
них устойчивых моментов.
элейцам и милетцам. Все они - и элейцы, и милетцы, и Гераклит - учат о
всеобщем становлении вещей, о всеобщей непрерывности и о сплошном
континууме, в котором тонут отдельные вещи и категории. Но элейцы выдвинули
на первый план самое понятие непрерывности, или континуума, отставивши
раздельную и подвижную множественность вещей на второй план, поскольку она
оказалась у них предметом только чувственного ощущения, но никак не познания
путем разума. Милетцы тоже признают всеобщий континуум, но они конструируют
его путем непрерывного перехода одних элементов материи в другие. У них,
таким образом, материал в своих элементах фиксируется уже более определенно,
хотя и взаимное превращение в одном непрерывном потоке остается незыблемым.
Гераклит идет еще дальше в выдвижении на первый план отдельных изолированных
вещей. Это уже не просто элементы вещей, а самые вещи. И тем не менее все
эти вещи, при всех их взаимных различиях, все же необходимо вечно и
непрерывно переходят у него одна в другую, так что общий космический
континуум все равно остается незыблемым. Поэтому эстетику Гераклита и нужно
назвать эстетикой общематериального континуума, имея в виду взаимное и
непрерывное превращение у него не только элементов вещей, но и самих вещей,
как бы они ни были между собою различны.
формулировать свое учение в точных и ясных категориях и чтобы осознавать
свою собственную мыслительную методологию. Его писания - это отнюдь не
философия, а скорее поэзия и, в частности, лирика. Не говоря уже о том, что
его речь и с внешней стороны уснащена многочисленными фигурами и, вероятно,
не была чужда даже стихотворных размеров, дошедшие до нас фрагменты поражают
своей внутренней темной символикой и удивляют упорным стремлением исключать
всякое отвлеченное, научное, систематическое философствование. Философию и
эстетику Гераклита в сущности так же трудно вскрыть, как и философию Гомера.
Конечно, не существует человека вообще без идеологии, не существует и поэта
без того или иного философского мировоззрения. Есть философия Пушкина, есть
и философия Тургенева. Но как добраться до такой философии? Как ее
формулировать?
весьма произвольной и условной, хотя большинство историков философии считает
ее единственно возможной и безусловной. Однако, считать учение о
противоположностях единственно правильной точкой зрения на Гераклита,
совершенно невозможно. И это потому, что Гераклит сам совершенно чужд всяких
отвлеченных категорий; если он говорит о противоположностях, то
исключительно при помощи интуитивно данных поэтических картин. Раз перед
нами поэзия, то подходов к ней может быть бесчисленное количество, так как
ко всему живому можно подходить с любой произвольной точки зрения. Когда
дано четкое логическое понятие, мы не вправе что-нибудь в нем менять и не
вправе понимать его по-своему. Когда же дан поэтический образ или мифический
символ, то единство подходов рушится, и содержащаяся здесь необходимым
образом иррациональность всегда делает тот или иной логический подход
неадекватным и условным. Музыку нельзя целиком выразить в слове, ибо иначе
не было бы смысла в существовании музыки отдельно и независимо от слова. Но
точно так же невозможно целиком выразить в понятии и поэзию, а тем более
мифологию. Тут всегда возможны все новые и новые логические оттенки в
понимании.
существенный. Только самый стиль его эстетики и философии покажет нам,
насколько проводимая здесь точка зрения единства и борьбы противоположностей
является для него условной и не единственной. 2. Основные тексты
зрения, необходимо исходить из его общей идеи совпадения противоположностей,
в частности, единства и множества. Просмотрим главные тексты, а потом
перейдем к вопросу о стиле.
же" (В 15); "Добро и зло [суть одно]" (В 58); "В нас [всегда] одно и то же:
жизнь и смерть, бдение и сон, юность и старость. Ибо это, изменившись, есть
то, и обратно, то, изменившись, есть это" (В 88); "Бессмертные смертны,
смертные бессмертны. Жизнь одних есть смерть других, смерть одних есть жизнь
других" (В 62); "В окружности начало и конец совпадают" (В 103); Отсюда -
"война есть отец всего, царь всего"; "Она сделала одних богами, других
людьми, одних - рабами, других - свободными" (В 53); "Война всеобща, правда
есть раздор, все возникает через борьбу и по необходимости" (В 80).
настоящая гармония, гармония, которая держится огнем, началом и концом
всего, и логосом (logos по-гречески значит "слово", мировым законом,
гармония вселенского огненного Слова. "Хотя этот Логос существует вечно,
недоступен он пониманию людей ни раньше, чем они услышат его, ни тогда,
когда впервые коснется он их слуха. Ведь все совершается по этому Логосу, и
тем не менее они [люди] оказываются незнающими..." (В1). "Расходящееся
сходится, и из различного образуется прекраснейшая гармония, и все возникает
через вражду (erin) (В8). Это "расходящееся" (to antidzoyn) точнее можно
было бы перевести как "стремящееся в разные стороны", даже "враждебно
стремящееся одно против другого". "И природа стремится к противоположностям;
и из них, а не из подобных [вещей] образуется созвучие. Так, в самом деле,
она сочетала мужской пол с женским, а не каждый [из них] с однородным; и
[таким образом] первую общественную связь она образовала через соединение
противоположностей, а не посредством подобного. Также и искусство,
по-видимому, подражая природе, поступает таким же образом. А именно,
живопись делает изображения, соответствующие оригиналам, смешивая белые,
черные, желтые, красные краски. Музыка создает единую гармонию, смешав [в
совместном пении] различных голосов звуки, высокие и низкие, протяжные и
короткие. Грамматика из смеси гласных и согласных букв создала целое
искусство [письмо]. Та же самая [мысль] была высказана и у Гераклита
Темного: [неразрывные] сочетания образуют целое и нецелое, сходящееся и
расходящееся, созвучие и разногласие; из всего одно и из одного все
[образуется]" (В 10). "Они не понимают, как расходящееся согласуется с
собою: [оно есть] натяжная [противостремительная - palintropos] гармония.
Подобно тому, что наблюдается у лука и лиры" (В 51). "Скрытая гармония
сильнее явной" (В 54). "И Гераклит порицает выдумавшего: "Да исчезнет вражда
из среды богов и людей" (Илиада ХVIII 107). Ибо не существовала бы гармония,
если бы не было высокого и низкого [тона]; и не было бы животных, если бы не
было образующих противоположность самца и самки". К этому стиху другой
источник прибавляет: "[Гераклит] говорит, что [в таком случае] все исчезнет"
(А 22).
тяжелом, земляно-чревном виде и в то же время в аспекте категориального
(т.е. существенного) совпадения всех участвующих в ней стихий. Это -
гармония самих стихий и самих вещей, т.е. совпадение их не внешнее и
частичное, но в самих их понятиях, в самих их категориях, в самих их
субстанциях. Тайная мысль, скрытое слово, о которых говорит Гераклит, есть
мысль и слово именно о той картине мира, которая возникает на основе этого
глубинного и окончательного взаиморастворения вещей. Космос Гераклита и есть
этот вечный хаос бурлящих противоположностей. У Гераклита еще ничем не
нарушена трагически-мифическая основа античного мироощущения. Тут дана вечно
тревожная, все определяющая музыка бытия. Тут все сурово, гордо, красиво,
неприступно. И человеческая мысль делает еще первую попытку поймать и
разгадать эту неизбывную тайну и правду вечного становления и вечной борьбы.
Гармония как "единство в многообразии", как "единство противоположностей" -
этот наиболее абстрактный, наиболее формалистический и пустой принцип
эстетики - тут дана еще на лоне богатой и чувственной плоти языческого
стихийного космоса и неотделима от него. Но мысль философа уже столкнулась с
этим принципом и твердо фиксирует его, хотя пока еще в полумифологическом
виде. В пифагорействе это выражено более формально, в гераклитизме это более
сочно, более густо и - более трагично, прекрасно-безысходно.
а самими вещами и категориями, и совпадают в этой гармонии не части одной и
той же вещи в самой вещи, а вся вещь целиком - с другой такой же цельной
вещью, и все вещи вместе - со всеми вещами вообще. Таким образом, трагедия
бытия становится еще напряженнее; и учение о том, что бытие и жизнь есть
случайная куча сору, становится здесь еще жгучее, больнее, интимнее, глубже.
Феофраст не без удивления и не без тревоги пишет по поводу подобных учений
Гераклита (В 124): "Но и это показалось бы нелепостью, если бы все небо и
каждая из частей [его] были бы совершенно упорядочены и сообразны с разумом
и по внешнему виду, и по [внутренним] силам, и по круговым движениям, а в
Контровский Владимир
Мацумото Сэйте
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Андреев Николай
Шилова Юлия