го... Не сделало вас богаче... Только бог... Индийская философия...
чальник.
ся ли боль. Взглянув на стеллаж с книгами, хотел было подумать: "Прощай-
те, друзья!" - но не стал, потому что ему был безразличен тот воображае-
мый свидетель, которому он обычно адресовал свои сарказмы. Услышал, как
Игорь Святославович с собакой марширует по потолку. Проводы покойника.
Сожрала-таки матушка-Россия, как чушка своего поросенка...
путствуя его: - Солдаты, в путь, в путь, в путь!
подумал с полным безразличием, словно машинально глянул на часы и конс-
татировал: половина шестого.
несколько дней припомнил: тени ложились не в ту сторону, потому что на
самом деле был вечер, и свет проникал через кухню). Из Натальиных глаз
текли слезы, и он знал, что это такое, и слова ее ему были понятны - что
же ты сделал и все остальное - но вызывали они в нем такой же отклик,
как если бы она читала ему прошлогоднее расписание поездов. Он сумел
спустить ноги (к каждой был словно привязан мешочек с песком) и попытал-
ся встать. Но сзади к нему тоже был привязан мешок пудов на пять. Он
сделал еще одно усилие - нет, мешок не мог бы так злобно рвануть его за
плечи и опрокинуть навзничь. Он перекатился на живот и встал сначала на
колени, а потом, упираясь руками, начал подниматься. Наталья кинулась
помочь ему, и он оглянулся, пытаясь понять, чего она от него хочет.
и тут же, откачнувшись, о другую. Наталья снова ухватилась за него, и он
больше не препятствовал - пусть держится. В уборной никаких трудностей
не возникло, только точность попадания требовала величайшей сосредото-
ченности. Добрался до кухни, свыкнувшись с тем, что Наталья так теперь и
будет за него держаться, но, увидев, что делать ему там совершенно нече-
го (да еще кто-то незримый сидел на нем верхом), повез незримого обратно
и в буквальном смысле слова завалился в постель.
кости его не интересовали. Тот невидимый орган, который вечно клокотал и
терзал его (душа?), был удален, и даже пустоты в том месте он не ощущал
- она была залита ровным серым цементом. Передвигался он уже гораздо
лучше, и невидимый сильно съежился, и Наталья теперь ему почти не меша-
ла. Руки слушались плоховато, но если не спешить, вполне можно спра-
виться и с бритьем, и с чисткой зубов. А куда ему спешить? Есть совер-
шенно не хотелось, но он не видел в этом причины отказываться от завтра-
ка. Подожди, вдруг засуетилась Наталья (она уже не казалась ему ни ста-
рой, ни пятнистой - Наталья как Наталья) и начала распечатывать гомеопа-
тические коробочки, в которых оказались белые дробинки - вроде саго.
Первую и третью под язык до еды, приговаривала Наталья, вторую и пятую
на язык через два часа, четвертую - и т. д. На крышке первой коробочки
было оттиснуто "утреннее" - очень любезно с их стороны, - однако на вто-
рой синело уже "нутреннее", и, поразмыслив, он прочел еще и на третьей:
"внутреннее". Значит, наклейки просто сдвинуты, понял он довольно скоро.
у Натальи вдруг снова потекли слезы (он знал, что это такое), и теперь
уже она примащивалась перед ним на коленях и целовала ему руки: только
живи, все что угодно, только живи, и он понимал, что она говорит. Он
смотрел в окно - туман, оттепель, Лида... Он знал, как это называется,
но не более того.
у них один пацан выпил целую упаковку, и ничего. Притом, ты до этого
просыпался, разговаривал - и я немного успокоилась, только прислушива-
лась, как ты дышишь. Ведь вызвать "скорую" - это психушка... и разгово-
ров не оберешься.
разговаривал с Натальей, но позади была непроглядная тьма.
нять, что и у меня бывают безвыходные ситуации, почти со слезами кричала
Наталья, Я НЕ МОГУ ПРИЕХАТЬ! Господи, что за каторга, повернулась она к
Сабурову, не подписан квартальный финансовый акт по теме одиннадцать со-
рок девять. Сабуров кивнул в знак того, что понимает, но у него было де-
ло поинтереснее: он учился ходить. Ноги выбрасывались в самых неожидан-
ных направлениях, и нужно было приглядывать за ними глазами.
стреляют!
она поняла, что это правда. А ему было и подумать странно, чтобы он мог
натворить каких-нибудь глупостей, когда у него есть такое интересное за-
нятие: пересечь комнату, сесть на диван, передохнуть, не без любопытства
ощупывая нечуткими, словно в перчатках, пальцами припухшие ранки на мес-
те отсутствующего гвоздя, потом, собравшись с силами, подняться, прой-
тись, с трудом остановиться, тщательно повернуть обратно - здесь предс-
тояло сделать множество открытий и усовершенствований, и он забыл о На-
талье, как только смолкли совершенно ненужные ему ее заверения, что она
максимум на полчасика и тут же обратно.
чечка листов - восьмая копия из-под машинки. "Откровение божественной
истины", - не без интереса прочел он. "Может ли птица летать, если у нее
нет крыльев? Может ли плотник строить дом, если у него нет дерева? Может
ли кузнец ковать клинок, если у него нет железа?" - можно было читать и
дальше не хуже, чем что-либо другое, но буквы заплетались одна за дру-
гую, его начало мутить от их ряби, и он вернулся к прежнему занятию.
мать зернышки номер два и номер четыре, и он почаще поглядывал на часы.
Теперь и он наконец сделался обладателем ритуала. Теперь и у него было
чего ждать.
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай