в чью жизнь, и без того шаткую, внезапно врывается любовь? Как дешево стоят
в сравнении со всем этим твои жалкие восторги! Когда после непрерывного
падения человек внезапно остановился и почувствовал почву под ногами, когда
бесконечное "почему" превращается наконец в определенное "ты", когда в
пустыне молчания, подобно миражу, возникает чувство, когда вопреки твоей
воле и шутовской издевке над самим собой игра крови воплощается в чудесный
пейзаж и все твои мечты, все грезы кажутся рядом с ним бледными и мещански
ничтожными... Пейзаж из серебра, светлый город из перламутра и розового
кварца, сверкающий изнутри, словно согретый жаром крови... Что знаешь ты обо
всем этом? Ты думаешь, об этом можно сразу же рассказать? Тебе кажется, что
какой-нибудь болтун может сразу же втиснуть все это в готовые штампы слов
или чувств? Что знаешь ты о том, как раскрываются могилы, о том, как страшны
безликие ночи прошлого?.. Могилы раскрываются, но в них нет больше скелетов,
а есть одна только земля. Земля - плодоносные ростки, первая зелень. Что
знаешь ты обо всем этом? Тебе нужно опьянение, победа над чужим "я", которое
хотело бы раствориться в тебе, но никогда не растворится, ты любишь буйную
игру крови, но твое сердце остается пустым, ибо человек способен сохранить
лишь то, что растет в нем самом. А на ураганном ветру мало что может
произрастать. В пустой ночи одиночества - вот когда в человеке может вырасти
что-то свое, если только он не впал в отчаяние... Что знаешь ты обо всем
этом?
посмотрел на нее.
выпил лишнее. Выпей и ты немного и уходи.
зеркало, отражает то, что ставишь перед ним. Теперь ее лицо было
сосредоточенно-красивым.
знаешь, Равик, за своей любовью к любви и жизни ты часто забывал обо мне. Я
была для тебя лишь поводом, ты пускался в прогулки по своим серебряным
городам... и почти не замечал меня...
оставалась где-то на обочине твоей жизни.
Нельзя, и ты сама это знаешь.
беженец, если ты расстался со своим прежним устойчивым бытием, тебе
приходится иногда попадать в странные ситуации. И совершать странные
поступки. Конечно, я не этого хотел. Но когда у человека почти ничего не
остается в жизни, он и малому готов придать непомерно большое значение.
бесконечно далеких, почти забытых ночей, когда Жоан лежала рядом с ним.
Город отступил куда-то далеко-далеко, только где-то на горизонте слышался
смутный гул, цепь времен оборвалась, и время как будто неподвижно застыло на
месте. И снова случилось самое простое и самое непостижимое на свете - два
человека разговаривали друг с другом, но каждый говорил для самого себя:
звуки, именуемые словами, вызывали у каждого одинаковые образы и чувства, и
из случайных колебаний голосовых связок, порождающих необъяснимые ответные
реакции, из глубины серых мозговых извилин внезапно вновь возникало небо
жизни, в котором отражались облака, ручьи, прошлое, цветение, увядание и
зрелый опыт.
вопросом.
словно речь шла не о них самих, а о каких-то посторонних людях.
возможно. Но не навсегда. Только не навсегда, - повторила она, и дрожь
пробежала у нее по телу. - Никогда - какое же это страшное слово, Равик! Я
не могу себе представить, что мы никогда больше не будем вместе.
обратно. Никогда.
образовалась пустота. Маленькая, освещенная кабина комнаты, такая же, как и
прежде; снова тот же человек, которого любишь, он здесь, и вместе с тем
каким-то странным образом его уже нет. Протяни руку, и ты коснешься его, но
обрести больше не сможешь. Равик поставил рюмку.
сказал он.
такое, Равик? Что?
не правда ли?
уцепиться. Раньше было не так: человек был более уверен в себе, он имел
какую-то опору в жизни, он во что-то верил, чего-то добивался. И если на
него обрушивалась любовь, это помогало ему выжить. Сегодня же у нас нет
ничего, кроме отчаяния, жалких остатков мужества и ощущения внутренней и
внешней отчужденности от всего. Если сегодня любовь приходит к человеку, она
пожирает его, как огонь стог сухого сена. Нет ничего, кроме нее, и она
становится необычайно значительной, необузданной, разрушительной,
испепеляющей. - Он налил свою рюмку дополна. - Не думай слишком много об
этом. Нам теперь не до размышлений. Они только подрывают силы. А ведь мы не
хотим погибнуть, верно?
Тогда ты еще там пела. Это было сто лет назад. Ты сейчас чем-нибудь
занимаешься?
Но я зарабатываю достаточно, чтобы чувствовать себя независимой, и в любую
минуту могу уйти. Я не честолюбива.
нее был очень усталый вид.
Должна же тут быть какая-то причина. Ведь не случайно мы так настойчиво
пытаемся ее найти.
"Почему?" - это вопрос, о который до сих пор разбивалась вся логика, вся
философия, вся наука.
уходит. Равик приподнялся. Вдруг все стало невыносимым, немыслимым. Всего
лишь ночь, одну ночь, еще один только раз увидеть ее спящее лицо у себя на
плече... Завтра можно будет снова бороться... Один только раз услышать рядом
с собой ее дыхание. Один только раз испытать сладостную иллюзию падения,
обворожительный обман. Не уходи, не уходи, мы умираем в муках и живем в
муках, не уходи, не уходи... Что у меня осталось?.. Зачем мне все мое
мужество?.. Куда нас несет?.. Только ты одна реальна! Светлый, яркий сон!
Ах, да где же луга забвения, поросшие асфоделиями! Только один еще раз!
Только одну еще искорку вечности! Для кого и зачем я берегу себя? Для какой
темной безвестности? Я погребен заживо, я пропал; в моей жизни осталось
двенадцать дней, двенадцать дней, а за ними пустота... двенадцать дней и эта
ночь, и эта шелковистая кожа... Почему ты пришла именно этой ночью,
бесконечно далекой от звезд, плывущей в облаках и старых снах, почему ты
прорвала мои укрепления и форты именно в эту ночь, в которой не живет никто,
кроме нас?.. И снова вздымается волна и вот-вот захлестнет меня...
блеском. Сбросив с себя одежду, она кинулась к нему.
коммунисты.
наряд фрейлины двора Людовика XIV. Густой слой розовой пудры не мог скрыть
бледности ее заострившегося лица.
тридцать девятого года. Пять минут назад тут прошла демонстрация фашистских
молодчиков из "Огненных крестов", теперь идут коммунисты... А мы с вами
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Флинт Эрик
Андреев Николай
Контровский Владимир
Смоленский Вадим