высокоумствования. Тем сильнее Роберту не понравилось, что по поводу пустоты
мудрец-малолетка захотел высказаться, и довольно-таки нагло: "О пустоте до
сегодняшних пор только болтали. Надо доказывать опытом". И с таким видом,
будто это доказательство сумеет предложить именно он.
пока не может ответить. Роберт, желая его ущучить, выложил все философские
опровержения, какие помнил. При пустоте не существует материя (которая
полна) и не существует дух, потому что непредставим дух, который пуст, и не
существует Бог, не может Бог быть лишен сам себя, он в этом случае ни
субстанция и ни акциденция, он не может проводить свет, не будучи
светопроводным... Что это будет в таком случае?
"Будет, по-видимому, нечто на полдороге между материей и ничем. Нечто не
сообщающееся ни с ничем, ни с материей. В отличие от ничего, пустота
пространственно ограничена; в отличие от материи, неподвижна. Она - почти
небытие. Не суппозиция и не абстракция. Она просто будет и все. Как
данность. Простая и ясная".
схоластическом раже Роберт, хотя не имел никаких предубеждений в отношении
этой темы и желал только показать свою образованность.
человек.-С другой стороны, как вы определите естество? Скажете, что оно есть
нечто. Вот, чтоб определить естество, мы говорим: "оно есть". Это означает
использовать в определении само определяемое понятие. По-моему, некоторые
понятия определить невозможно, и пустота к ним принадлежит. Может, я
ошибаюсь".
дружков Роберта. - Время не есть количество движения, поскольку движение
выводится из времени, а не наоборот. Оно бесконечно, не сотворено, едино, не
является акциденцией в пространстве... Время есть, и довольно. Пространство
есть, и довольно. И пустота есть, и довольно".
не имеет определяемой эссенции, этого все равно что нет. "Позвольте, -
сказал тогда Диньский настоятель, - хотя истинно, что пространство и время
не являются ни телесностью, ни духовностью, и они нематериальны, но это не
означает, что они не реальны. Они не акциденция и не субстанция, но они
появились до сотворения мира, прежде любой субстанции и прежде любой
акциденции, и будут существовать и после разрушения любой субстанции. Они
неотвратимы и неизменны, что бы вы ни вмещали в них".
протяженность есть качество тел..."
очевидно, что все протяженное телесно, вопреки теориям известной личности,
которая, кстати, не удостаивает меня ответа, поскольку, похоже, не желает
возвращаться из Голландии. Протяженность есть способность всего сущего.
Пространство есть протяженность абсолютная, вечная, бесконечная, не
сотворенная, неизбежная, не ограниченная. Как и у времени, у пространства
нет заката, оно непрестанно и неминуемо, арабский феникс, змея, кусающая
хвост...
Бога..."
которые всем кажутся истинными, и протестовать, если мы их развиваем до
самой крайней степени... Так вот, я подозреваю, что в таком случае нам не
понадобятся больше ни Господь, ни Господня бесконечность, поскольку
бесконечностей нам хватает, куда ни глянь, и мы сами сведены ими к
видимостям, и срок нам - мгновение без возврата. Посему предлагаю компании
победить Божий страх и пойти в питейный дом".
разбудораженный разговорами, набычившись, под каким-то предлогом откланялся.
пересчитывать конечное, а мы его запугали разговорами про вечное молчание и
бесконечность. Эх, загубили яркий талант".
замириться с миром, пойдет к иезуитам!"
пространство были как время, или же время было как пустота и пространство...
Разве это не позволяло думать, что как наличествуют астрономические
пространства, в которых наша земля кажется букашкой, и существуют иные
пространства, как миры кораллов (букашки нашего универса), и все
укладываются одно в другое, - не могут ли упрятываться одно в другое также и
времена? Слышал ведь где-то Роберт, что на Юпитере день длится год.
Следовательно, должны существовать миры, которые живут и умирают на
протяжении одной минуты, а другие превосходят любые наши возможности
летосчислять хоть по китайским династиям, хоть по векам от Потопа. Универсы,
где и движения и реакции на эти движения требуют не часов и не минут, а
тысячелетий. Другие миры, где планеты создаются и погибают в мгновение ока?
было вчерашнее?
воды начал действовать на корку мертвого коралла, и коралл поддался первым
признакам распада, миновало не меньше лет чем от рождества Адама до
Искупленья. Разве он не переживает свою любовь именно в таком времени, где
Лилея, как и Оранжевая Голубка, стали быть чем-то, для чьего завоевания у
него теперь в распоряжении досуг длиной в столетья? Разве он не
приуготавливается к жизни в нескончаемом грядущем?
недавно открывший кораллы... И кто знает куда бы рефлексии завели его, будь
у него дух истого философа. Но Роберт был не философ, а несчастливый
влюбленный, едва вынырнувший из плаванья, в сущности пока еще неуспешного, к
Острову, который ускользал от него в ледяные туманы наканунных суток.
деревенской жизни. Поэтому он дошел до мысли, что время, которое он тщится
представить, можно разделывать в любую форму, как яичное тесто, что
раскатывали кухарки в Грив. Невесть отчего Роберту пришла в голову эта
параллель. Может, много думал и проголодался.
и захотелось попасть домой, прямо на кухню к матери. И зароились
воспоминания о разных видах кушаний.
Существуют и миры один рядом с другим, один внутри другого. Да, но мать
умела слоить тесто по немецкому рецепту, промазывала тертыми фруктами и
ягодами, в другую прослойку клала масло, сахар и гвоздику. Делала мать и
блинники, прокладывая то ветчиной, то крутыми яйцами, то овощами. Поэтому
Роберту вообразился мир в виде огромного противня, на котором единовременно
готовилось много историй, не исключено, что с одними и теми же персонажами,
хотя каждая со своим временем. И поскольку внутри блинника яичная прослойка
не знает, как там печется этажом выше другая яичная или ветчинная, так в
одном слое мира один Роберт не знает, что поделывает другой Роберт в другом
слое.
ясно и что голова заранее знала, куда Роберт метит. Он доказывал себе, что в
одну и ту же минуту многие и разные Роберты занимаются многим и разным, и
возможно, под разными именами.
сочиняемый Робертом, смутно отображает альтернативный мир, в котором на долю
Роберта выпадают совсем другие события, не то что в этом времени и в этом
мире?
Феррант, когда "Вторая Дафна" распустила паруса... Это уж как водится: от
Сен-Савена известно, что есть думы, которые как будто не продумываются, а
влияют прямо на сердце, но даже и сердце при этом (не говоря уж о рассудке)
не отдает себе отчета; и получаются смутные побуждения, а иногда не очень
смутные, которые выливаются в Роман, притом что тебе кажется, ты описываешь
в Романе мысли не свои, а других... И все-таки я это я, сказал Роберт, а
Феррант это Феррант, и я это докажу, загнав его в такие перипетии, где я
просто не мог бы быть героем, и показав, что мир этого действия-это мир
Фантазии, то есть никакому не параллелен.
сюжета, который привел его, однако, к наиболее раздирающей из радостей,
вернее, к самому восторженному из страданий.
(1604-1668) "Consolatio Navigantium" (1652))
напраслине, слетавшей с возлюбленных уст, почти что подлинную повесть,
только с разницей, что он выступал в роли Роберта, а Роберт в роли его. И
убедил ее в необходимости употребить все ценности из ларца, захваченного из
дома, чтоб отыскать узурпатора и отнять у него бумагу капитальной важности
для судеб государства, которую обманно исторгли и, возвратив которую, можно
было добиться помилования от кардинала.
в Амстердаме. Там Феррант, отъявленный двойной шпион, без труда нашел
возможность разузнать о судне "Амариллида". Действуя на основании узнанного,
через несколько дней он был уже в Лондоне и кого-то искал. Кому он
доверился, это могло быть только существо его же отродья, готовое предать
всех, ради кого обыкновенно предательствовало.
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Чернецов Андрей
Перумов Ник