Чтение 77–й страницы книги ~Анахрон-2~

уже пытался инсценировать ее. Расхаживал по камере, держа книжонку в
отставленной руке, и изображал все то, о чем там было написано. Например, дойдя
до слов: "Речь идет о том, чтобы привести в действие мощные рычаги личной
заинтересованности", Сигизмунд с силой тянул за воображаемые рычаги.
Постепенно в голове у него складывался план спектакля. Основная тема - человек в
плену бесчеловечного механизма. Вокруг Народного Контролера вертятся и скрежещут
шестеренки соцсоревнования, приводятся в действие огромные рычаги личной
заинтересованности и ответственности, вертятся колеса Госплана, юркают
бюрократические извращения, натягиваются злокозненные нити хищений и приписок...
И человек - Народный Контролер, своего рода Новый Адам, мечущийся среди
упорядоченного механического хаоса...
Занимаясь всей этой ерундой, Сигизмунд в то же время понимал, что сейчас он НЕ
сходит с ума. Рассудок в полном порядке. Ситуация, как говорится в американских
боевиках, под контролем.
Ну, отчасти под контролем.
Потом эта активная деятельность иссякла, и Сигизмунд впал в апатию. Он даже есть
больше не хотел. Лежал, закрыв глаза и вытянувшись. Ему было скучно.
* * *
И вот в одиночество Сигизмунда вторгся новый звук. Сигизмунд мгновенно
подобрался. С чмокающим звуком тяжеленная герметичная дверь разлепилась и начала
медленно, мучительно медленно отворачиваться...
* * *
Ну вот и все. Пьеса закончена. Акт пятый: гибель Нового Адама. Народного
Контролера, то есть. "...Скрежещет дверь. Входят слуги Госплана, дабы схватить
Народного Контролера, предать его бюрократическим извращениям и в конце концов
мучительной казни. Ибо не дозволено никому, а Новому Адаму - тем паче
возвращаться в закрытый навеки "Сайгон"! С гордо поднятой головой Новый Адам
бесстрашно..."
Ни на мгновение не переставая генерить абсурдную пьесу, Сигизмунд тем не менее
испытывал самый настоящий животный ужас, ибо не сомневался: сюда пришли именно
для того, чтобы его убить.
В дверном проеме показались две громадные фигуры. Палачи! Губы Сигизмунда
прошептали сами собой:
- My Father! Into Your hands I commend my Spirit.
Даже не прошептали - пропели любимую мелодию из "Jesus Christ - Superstar".
Сигизмунд закрыл глаза.
* * *
Его схватили грубые руки. Сигизмунд пассивно сопротивлялся - обвис всем телом и
жалостно выстанывал последние арии из "Jesus Christ'а". Палачи сильно потянули
его за запястья. "Распинание началось", - подумал Сигизмунд. Сейчас приставят к
кресту и незамысловато приколотят его, С.Б.Моржа, как фанерину.
- Едрен покатух! Сигисмундс, твоя мат! Ти ест как мудак! - донесся знакомый
голос.
Сигизмунд опасливо открыл глаза. Над ним болтались рыжие патлы Вавилы. Покосился
чуть левее и встретился взглядом с Вамбой. "Скурин" был очень озабочен.
- Что вы там, заснули? Кантуйте его наверх! - крикнула из-за двери Аська. - Или
он там у вас подох?
Сигизмунд неожиданно вернулся в реальность и вырвался из образа Народного
Контролера, он же Новый Адам.
- Щас я тебе промеж глаз засвечу, узнаешь, кто тут подох! - заорал Сигизмунд. Он
почувствовал себя живым. Все-таки не совладал с ним Анахрон. Не по зубам
оказался внучек дедушкиной машинке!
Аська всунулась в камеру. Деловито повела глазами налево-направо.
- Говнюк ты, Морж. Мы тебя ищем, ищем... Уже думали ментам сдаваться. Нет,
сперва - ну что, ну ушел мужик, ты ведь у нас половозрелый. Обидчивый стал в
последнее время, вспыльчивый, нервный какой-то. Брюзжал всю дорогу, цеплялся ко
всем. Слушай, может климакс у тебя? Сейчас у мужиков климакс рано начинается...
В общем, Моржик, скажу прямо: мы по тебе не скучали. - Аська засмеялась и
подсела к Сигизмунду на нары. Вавила с диковатой нежностью поглядывал на
крошечную на фоне вандалов Аську и лыбился непонятно чему. - Ну, мы аттиле так и
сказали: ушел и ушел, не дитё, жрать захочет - вернется. А как ты к вечеру не
пришел, аттила и завелся. "Где Сигисмундс? Где Сигисмундс?" Представляешь? Всю
плешь проел. Вынь да положь ему Сигисмундса. Даже Сегериха своего забыл. Наутро,
едва зенки продрал, опять за свое. Я уж, чтоб его успокоить, Федору твоему
позвонила. Федор доложился, что не ведает, где тебя носит. Старикан чуть из кожи
вон не выпрыгнул. На койке аж подскакивает, надрывается: "Сигисмундс, мол,
Сигисмундс! Искать, искать, искать!" Лантхильда зареванная ходит. Виктория
бледная, утомилась переводить. А к вечеру аттила вдруг говорит: мол, в Анахроне
Морж сидит. Мы ему: да в каком Анахроне, ты че, мол, старый хрен, умом тронулся?
А он свое: зять мой, мол, ненаглядный, в Анахроне сидит, нутром чую. Родич он
мой теперь, - это аттила так объясняет, - не могу, говорит, допустить, чтобы род
мой ущерб такой претерпел.
- Какой ущерб? - ошалев от этого потока, спросил Сигизмунд.
- Такой, что зятек в Анахроне подохнет! Трагично, мол, это! И бездарно.
- Слушай, Аська, я тут пока сидел, такую пьесу сочинил, - сказал Сигизмунд,
разглядывая Аську, которую совсем недавно видел в "Сайгоне" юной.
За тринадцать лет природа стесала с Аськи юношескую округлость, сделала черты
лица и фигуру более угловатыми, острыми, резкими. Отсутствие волос подчеркивало
странную выразительность аськиного лица. Сигизмунд не мог понять, какая Аська
нравится ему больше - образца 1984-го года или нынешняя.
- Ты что так смотришь, Морж? - вдруг насторожилась Аська.
- Так просто.
Аська вдруг разревелась.
- Ты бы хоть сказал, куда идешь, идиот! Ведь загнулся бы здесь, если бы не дед!
Что бы мы делали, если бы ты... если без тебя...
- А что вы без меня? - спросил Сигизмунд мрачно. - Вы и так без меня! Я вам
давно уже не нужен был!
- Дурак! Дурак! Вавила, побей его!
Вавила посмотрел на Аську, потом перевел тяжелый взгляд на Сигизмунда. Как бы
оценивал: всерьез просит его разлюбезная поколотить Моржа или просто так
болтает?
Вамба проговорил что-то угрожающим тоном. Надо полагать, за сохранность родового
имущества радеет.
Вавила пожал плечами и засмеялся. Потом перевел взгляд на Аську, осклабился:
- Ти ест дура!
- Что, так и будем тут сидеть? - осведомился Сигизмунд.
- Это ты здесь сидишь, пузыри пускаешь! - огрызнулась Аська. - За ручку тебя
водить, что ли?
- Слушай, а как вы сюда вошли?
- Ногами. Вамба-то рядом с тобой стоял, когда ты нас в Анахрон водил. Он
охотник, между прочим, - это Вика говорит. Он все примечает, запоминает, все
приметы, тропы там, веточки сломанные... А Вавила, кстати, - еще более крутой
охотник. Это так, к сведению. Вот они всё и приметили, на какие ты камни жал, да
куда по подземке переть... Тем более, что и коридор всего один. Слушай, Морж, а
тут землетрясения, пока ты сидел, были? Мы тут приходим, глядим - ты и вправду в
камере сидишь. И по всему видать, крышу тебе вовсю сносит. Ходил взад-вперед,
декламировал чего-то. А что ты декламировал-то?
- Потом. Пошли отсюда на хер.
* * *
В "предбаннике" Вавила, покосившись на Аську, вдруг быстрым шагом подошел к
самому краю колодца. Аська визгнула:
- Ты куда?
Вавила обернулся, посмотрел на Аську, на Вамбу, на Сигизмунда, а потом с
достоинством плюнул в колодец.
У Сигизмунда - по ассоциации с именем "Гэндальф", застрявшему от посещения
"Сайгона", - вдруг появилось предчувствие, что из бездны сейчас попрут озверелые
Балроги.
Однако ничего не произошло. Аська приосанилась, горделиво глянула на Сигизмунда:
вот, мол, каков Вавилыч. А потом восхищенно воззрилась на вандальского
раздолбая.
Вавила отошел от колодца и первым двинулся из "предбанника" в коридор. Шел
высоко подняв голову и спиной источая спесь.
* * *
Первым Сигизмунда приветствовал ополоумевший от счастья кобель. Из "светелки"
выскочила Лантхильда. Звучно потянула носом, всхлипнула и чинно обняла
Сигизмунда. Отодвинулась. Встала, таращась и сложив руки на животе.
Из кухни выглянула Вика, что-то быстро проговорила. Исчезла.
Сигизмунд подхватил Лантхильду за бока, попытался поднять в воздух, но не смог.
Оба засмеялись. Сигизмунд вдруг почувствовал, что он наконец-то дома.
Отбиваясь от восторженных наскоков пса, Сигизмунд кое-как разделся. Вошел на
кухню.
И ощущение домашнего уюта мгновенно рухнуло. На кухне сидел, расположившись как
у себя в хузе, незнакомый и совершенно чужой человек. Высокий костистый старик в
спортивных штанах и фланелевой рубахе навыпуск, с жуткими шрамами на лице и
двумя сверлильными установками вместо глаз. Длинные седые пряди, ниспадавшие на
плечи, были прихвачены бисерным хайратником.
Удивительно, но хайратник папашу Валамира непостижимым образом благообразил.
Смягчал свирепый облик старого вандала. Аттила ни в коем случае не выглядел
ряженым. Будто всю жизнь носил на длинных изжелта-седых вандальских хаздьос
бисерные хайратнички.
Перед аттилой стоял стакан чая в подстаканнике. В том самом, что остался от
Аспида.
При виде Сигизмунда Валамир скупо улыбнулся, тяжело привстал и проговорил
неожиданно звучным голосом:
- Дра-астис, Сигисмундс.
- Здравствуйте, Валамир... э-э... Гундамирович, - сказал Сигизмунд, усаживаясь
напротив. От Вики он уже был наслышан о том, что аттилу произвел в свое время на
свет некий Гундамир. - Ну, как здоровьице? Вижу, на поправку пошли? - И уже
ощущая, как "едет с крыши снег", поднял голову: - Вика! Налей мне, душенька,
чайку.