права посещения бассейна и тренажерного зала. Французское
правосудие с убийцами особо не церемонится.
чтобы вернуть пустой поднос.
Иванович был предоставлен себе - он мог спать, мог смотреть
телевизор или читать специально для него добытые книги на
русском языке. Тревожить заключенных ночью во французских
тюрьмах не принято, чтобы не нарушать их здоровый сон.
Надзиратели лишь имели право бесшумно заглядывать в глазки.
Иван Иванович бывал в детстве, Но, несмотря на внешнее
сходство, это все же был не пионерский лагерь, а была
тюрьма, главное отличие которой от пионерлагеря заключалось
в том, что заезд здесь длился не месяц и не два, а, как
утверждал его следователь, двадцать лет. А за двадцать лет
любой йогурт с пиццей встанут поперек горла.
шесть шагов вперед, шесть назад... Потом расправил постель,
лег, отвернулся к стенке и уснул.
где у него случились какие-то проблемы. Он сделал что-то не
то, его ругали учителя, и он страшно боялся признаться в
том, что совершил, матери. Он боялся, мучился, переживал и
даже плакал, но где-то там, в глубине спящего сознания,
понимал, что все эти школьные катастрофы - пустяк, что
настоящие катастрофы ждут его не во сне, а ждут после, когда
он проснется. И не хотел просыпаться... Более всего на свете
он не хотел просыпаться...
местах. И все смотрели на часы.
жидкокристаллических дисплеях электронных часов приближались
к трем часам. Ровно в три часа они начнут действовать - все
и одновременно, по заранее продуманному, промерянному и
/`.ag(b --.,c плану. Каждый на своем месте - как маленькие
шестеренки большого и сложного механизма - провернутся,
раскрутят друг друга, передадут инерцию движения дальше...
перекрестках улиц и у ворот тюрьмы, кто-то встретит "гостя",
передаст ему одежду, деньги и новые на новое имя документы и
переправит дальше, до условной точки, где того будут ждать
другие, обеспечивающие проход через свой участок люди. Кто-
то, похожий на гостя и одетый примерно в такую же, как он,
одежду в нужное время мелькнет возле тюрьмы и, специально
привлекая к себе внимание и выманивая погоню на себя, уведет
полицейских в сторону. В сторону от "гостя". Кто-то, если
это понадобится, перегородит улицу грузовиком, создавая
искусственную пробку. И при самой крайней необходимости
примет бой, останавливая и отвлекая полицейскую облаву и
давая возможность беглецу уйти как можно дальше. А кто-то
уже не в Париже, уже далеко от него будет ждать "гостя" на
снятой на полгода вилле, чтобы, в случае неудачи, принять
его и поместить в специально оборудованный, с двумя
выходами, бункер, где можно отсидеться день, или два, или
месяц, пока все не успокоится. Но, скорее всего, "гость" к
нему не попадет, потому что будет доставлен в Испанию, а из
Испании, на туристическом автобусе, в Португалию, где сядет
на круизный теплоход, на котором, в сопровождении полудюжины
телохранителей и охранников, отправится на один из курортных
островов. Откуда, не увидев ни одной достопримечательности,
не успев даже позагорать, Прямым рейсом будет отправлен в
Соединенные Штаты Америки. А там...
чуть позже, через несколько минут, когда секундная стрелка
перепрыгнет через цифру двенадцать...
толкнул Иванова в бок. И толкнул еще раз.
сообразил, что это не могла быть жена и не мог быть никто
другой. Потому что он был не дома, не у любовницы и не в
командировке в гостинице, а был во Франции в тюрьме. И был в
одиночной камере. Один был!.. И, значит, толкнуть его никто
не мог... Некому было толкать!
он вынужден был проснуться и открыть глаза.
знакомым лицом. Кажется, он его несколько раз видел, когда
его выводили на прогулку.
призывая к молчанию. Но Иванов и так молчал, потому что у
него от страха перехватило горло.
надзиратель. - Не... кри-чи... Иванов судорожно закивал.
d` 'c надзиратель.
надзиратель, несколько раз показав на раскрытую пятерню. И
ушел, бесшумно закрыв за собой дверь.
Письмо начиналось с обращения.
тебе поможем. Доверься человеку, который дал тебе письмо.
Делай так, как он тебе будет говорить".
делать, и наилучшие пожелания:
адреса.
открылась снова. Это вернулся надзиратель. Он быстро подошел
к Иванову и оглядел его.
уничтожить, - показал пальцем на письмо. Но Иванов не
понимал.
зажевал, открывая сильно рот. - Уни-ч-то-жить!
рот.
Иванович смял бумагу и засунул ее в рот. Бумага была
безвкусная и сухая.
слушал, надзиратель торопился.
к двери.
Иванова что-то железное.
неестественно тонко заточенным острием и обмотанной какими-
то тряпками шляпкой.
надо?
объяснить он ничего не мог. Он - показал. Повернулся к
Иванову спиной, прижался к телу и, ухватив рукой за
запястье, приблизил острие гвоздя к своей шее.