Чтение 77–й страницы книги ~Близнецы-соперники~

смятение.

- Но сами-то вы что думаете, профессор?

- Не все ли равно, - ответил Шайер, пряча глаза. Наступило молчание, все
были взволнованы.

- Вы ведь верите этой исповеди, правда? Шайер ответил не сразу.

- Это поразительный документ.

- Там говорится, что дальше произошло с тем плотником?

- Да, - ответил Шайер, глядя на Адриана. - Он покончил с собой три дня
спустя.

- Покончил с собой? Но это же противоречит всему...

- Да, - мягко прервал его ученый. - Сообразуется только время: три дня.
Сообразность и несообразность, как найти гармонию? Далее в исповеди
говорится, что плотник проклял тех, кто помешал ему, однако перед смертью
воззвал к своему Богу с просьбой простить их.

- Что ж, это сообразно.

- А вы думали, что могло быть иначе? Изобретательность и борьба за
выживание, мистер Фонтин. Всегда одно и то же.

"Ничто не изменится, однако все будет иным".

- В каком состоянии пергамент?

- Он на удивление хорошо сохранился. Благодаря пропитке животными жирами.
Рукопись поместили в вакуумную камеру, под плиту отполированного горного
хрусталя...

- А прочие рукописи?

- Я осмотрел их бегло, чтобы найти пергамент. Рукописи, которые, по моему
предположению, анализируют соглашения по догмату филиокве с позиции его
оппонентов, находятся в почти идеальном состоянии. Для того чтобы
расшифровать арамейский свиток, понадобится немало времени и трудов. Адриан
сел.

- Это у вас дословный перевод исповеди? - спросил он, указывая на листок
бумаги, который ученый держал в руках.

- В общем, да. Перевод не отредактирован. Я бы не решился представлять
его в таком виде.

- Можно мне его взять?

- Вы можете взять все. - Шайер наклонился чуть вперед. Адриан протянул
руку и принял листок бумаги. - Пергамент, рукописи. Они ваши.

- Они мне не принадлежат.

- Знаю.

- Тогда почему же вы мне их предлагаете? Мне казалось, вы должны просить
меня оставить их вам, чтобы изучить. И поразить мир.

Ученый снова снял очки. Его глаза щурились от усталости, голос был тих.

- Вы передали в мои руки очень странную находку. И страшную. Я уже
слишком стар. Мне это не по силам.

- Не понимаю.

- Тогда прошу вас принять во внимание вот что. Эта рукопись опровергает
смерть, а не жизнь. Но смерть была символом. Усомнясь в символе, вы рискуете
подвергнуть сомнению все, что стоит за этим символом. А я не убежден, что
это оправданно.

Адриан некоторое время молчал.

- Цена истины слишком велика. Вы это хотите сказать?

- Если это истина. Но, повторяю, у нас распространена иллюзия о
неопровержимости древних истин. Гомер выдумал своих героев, но многие века
спустя путешественники пускаются в далекие плавания, чтобы найти пещеру, где
обитали одноглазые великаны. Фруассар сочинял хроники исторических событий,
никогда не имевших места, но его все превозносят как выдающегося историка. Я
прошу вас подумать о последствиях.

Адриан встал, задумчиво прошелся по кабинету и остановился у стены, на
которую недавно смотрел Лэнд. Плоская поверхность, покрытая белой краской.
Пустота.

- Вы можете подержать эти документы здесь?

- Да, я могу запереть их в лабораторный сейф. И прислать вам
свидетельство о приеме на хранение. Фонтин обернулся.

- В сейф?

- Да. В сейф.

- Это надежное место?

- Вполне. А на какой срок, мистер Фонтин?

- На какой срок - что?

- Вы хотите все это оставить у нас?

- На неделю, на месяц, на век. Не знаю.

***

Он стоял у окна своего гостиничного номера и смотрел на силуэт
Манхэттена. Нью-Йорк притворялся спящим, но мириады огоньков внизу на улицах
разоблачали невинный обман.

Они проговорили несколько часов подряд - он и сам не помнил сколько.
Говорил он, Барбара только слушала, мягко уговаривая рассказать ей все.

Ему предстояло столько сделать, столько пережить, прежде чем он сможет
вновь обрести душевное спокойствие.

И вдруг - звук напугал его - зазвонил телефон. Адриан резко обернулся,
ощущая, как заколотилось сердце в груди, и понимая, что глаза выдают
объявший его ужас.

Барбара встала и бесшумно подошла к нему. Она взяла его лицо в свои
ладони. Страх прошел.

- Я не хочу ни с кем говорить. Не сейчас.

- Ну и не надо. Кто бы это ни был. Попроси их перезвонить утром.

Как просто. Сказать правду.

Телефон снова зазвонил. Он подошел к тумбочке и снял трубку, зная, что
сейчас скажет, уверенный в своей силе.

- Адриан? Куда ты запропастился? Мы тебя ищем по всему Нью-Йорку!
Полковник из Генинспекции Таркингтон сказал, в каком тебя отеле искать.

Это был юрист из министерства юстиции, который работал с Невинсом.

- Что такое?

- Дело раскручивается! Все наши труды наконец-то окупаются! Мы прижали
их! Белый дом в панике. Мы связались с сенатским комитетом по
законодательству. С минуты на минуту нам назначат государственного
обвинителя. На лучшее и надеяться было нельзя.

- У вас есть конкретные улики?

- Больше того. Масса свидетелей, показаний, признаний. Вся эта шайка
ворюг уже пытается обеспечить себе пути к отступлению. Мы снова на коне,
Фонтин. Ты с нами? Нам нельзя останавливаться!

Адриан задумался на мгновение, прежде чем дать ответ.

- Да, я с вами.

Важно только не останавливаться. На одном фронте надо продолжать бой. На
другом - заключать мир. Премудрость лишь в том, чтобы определить - на каком
именно.