Чтение 77–й страницы книги ~Черное сердце~

глаза ее были полузакрыты, она слегка постанывала от желания. Между губ
появился розовый кончик языка и губы увлажнились. Она призывно приоткрыла
рот.

Затем руки ее скользнули вниз, к основанию живота - она приподняла бедра,
и пальцы ее сомкнулись в темном треугольнике между ног. Она глубоко
вздохнула, груди ее затрепетали.

Наблюдая за ней, Киеу чувствовал, что мозг его пылает. Вот и пришло мое
время, думал он. Теперь она будет моей. Я овладею ею. Я возьму ее, сольюсь с
ней, она будет стонать от удовольствия, когда почувствует в себе мое семя.

Эрекция его была такой сильной, что Киеу даже ощутил что-то вроде боли.
Он медленно двинулся к ней, и это переключение на иной род активности лишь
усилило тот шок, который на него обрушился.

Он был уже совсем близко, когда понял, что ошибся. Ошибся страшно и
непростительно. То, что он принял за проявление страсти и желания, было
просто реакцией на боль, руки ее не трепетали от предвкушения наслаждения, а
защищали самые уязвимые места.

Над ней склонился рослый мускулистый юон, ненавистный вьетнамский
завоеватель. Он крепко сжимал Малис, но она продолжала бороться с ним. Она
кусала и царапала его, и насильник высвободил одну руку и изо всех сил
ударил Малис кулаком между ног. От пронизавшей тело боли ее едва не вырвало,
но вьетнамец зажал ей рот. Ей ничего не оставалось делать, как только
проглотить подступивший к горлу ком.

Теперь в свободной руке юона появился нож, лезвие его было черным, как
безлунная ночь, ужасным. Лезвие было обращено к Малис, юон нагнулся над ней
и несколько раз со звериной силой ударил головой о покрытое тканью
сооружение.

Клинок по широкой дуге, как стервятник на добычу, обрушился на Малис.
Удар пришелся в основание черепа, плоть лопнула, как кожура спелого
апельсина.

Брат и сестра резко дернулись, словно удар ножа одновременно поразил их
обоих. Заревев от ярости, Киеу бросился вперед, но в этот момент юон занес
руку для следующего удара. Киеу уже почти схватил вьетнамца за запястье, но
пальцы его сомкнулись в пустоте...

Задыхаясь и обливаясь холодным потом он стоял и смотрел, как черный
клинок со свистом рванулся к лицу Малис. Этот удар был еще сильнее,
хрустнули лицевые кости, послышался треск рвущейся кожи, тонкие лоскуты
которой упали к ногам юона.

Снова и снова вьетнамский солдат вонзал свой нож в Малис, и вскоре еще
вздрагивающее кровавое месиво перестало быть похожим на сестру Киеу.

Упав на колени, он заплакал. Он ничего не смог бы сделать для ее
спасения. Он бросил ее, пренебрег ею. Это произошло, когда он, вдохновленный
примером Сама, покинул Пномпень и присоединился к ее величеству революции
против капиталистических агрессоров с Запада и неверных юонов. Он строил
свободную Кампучию. Он ушел ради того, чтобы ее схватили вьетнамцы, чтобы ее
пытали, насиловали всем батальоном и потом медленно и жестоко убили.

Он слышал, как она кричала, босые ступни ног дергались в агонии, изо рта
вывалился распухший окровавленный язык... Наконец юон устал. Он
удовлетворенно хмыкнул, зажал язык Малис между большим и указательным
пальцами, вытянул изо рта и отсек своим острым как бритва ножом...

Киеу проснулся и огляделся. Не кричал ли он во сне? Его била дрожь.
Вокруг него нервно пульсировала душная ночь. Он слышал осторожную поступь
хищников, над головой тихо шелестели крылья ночных птиц.

Он резко поднялся. Слюна во рту отдавала железом. Чтобы успокоиться и
выровнять дыхание, он оперся рукой о ствол дерева. Киеу вспотел, его
подташнивало. Он попытался задержать дыхание и услышал резкие ?скри-скри?
порхавших где-то поблизости летучих мышей.

Немного спустя он снова сел и прижался мокрой от пота спиной к стволу
дерева. Надо было дожидаться рассвета. Уснуть уже не удастся.

Теперь он знал, что надо сделать, прежде чем уйти из Кампучии, и мысль
эта пугала его.

***

Перед отъездом из города Туэйт решил повидаться с полицейским хирургом. У
него мелькнула мысль, что неплохо было бы встретиться с Мелоди или хотя бы
позвонить ей, но что-то его остановило.

Хирург, общительный лысый толстяк с вытянутым как дыня черепом и
прокуренными до желтизны усами, ловко перевязал рану и осведомился,
чувствует ли Туэйт боль, и если да, то в какие моменты.

Туэйт был откровенен. Сейчас боль возникала только при резких поворотах и
иногда от перегрузки. Хирург удовлетворенно кивнул и выписал рецепт на
болеутоляющие пилюли. Выйдя из кабинета, Туэйт тут же выбросил рецепт.

Этим утром он позвонил своему товарищу из полиции Чикаго. Арт Сильвано,
решил Туэйт, поможет получить доступ в управление полиции Кенилворта. Они
неоднократно работали вместе, а последний раз сержант из Чикаго попросил
Туэйта о более чем серьезном одолжении. Оба они умели обходить правила, и
это обстоятельство крепко связывало их друг с другом.

Сильвано встретил его у ресторана О?Хары. Он почти не изменился, вот
только в волосах прибавилось седины и чуть подвыцвели голубые глаза. Это был
человек с такими широкими плечами, что на их фоне даже небольшое брюшко не
привлекало внимания. Его загорелое, покрытое шрамами лицо всегда напоминало
Туэйту о могучих техасских фермерах, хотя он прекрасно знал, что Сильвано
родился в Сисеро.

Они пожали друг другу руки. Глядя себе под ноги, Сильвано сказал, что
скорбит о несчастье друга, и тут же перешел к делу:

- Есть у меня один парень в Кенилворте, один из их трех сержантов. Зовут
его Рич Плизент - недурное имечко, учитывая профессию. Он поможет.

Миновав задымленный центр, Сильвано с облегчением улыбнулся:

- А теперь, может, посвятишь меня в свои планы? Через двадцать минут они
уже были в кабинете Плизента.

- Туэйт гоняется за одним типом, - Сильвано щелкнул пальцами, - который,
как он считает, замешан в убийстве сенатора Берки.

Плизент пожал плечами:

- Похоже, тебе не повезло, дружище. Крик-то услышал я, и первым был на
месте. Ни единого следа, скажу я тебе. Должно быть, Берки застукал грабителя
на месте преступления и попытался напасть. Это была его ошибка. Этот парень
- профессионал. Не оставил ни одного следа, ни единого отпечатка пальцев.

Сильвано задумчиво кивнул:

- И все же мы хотели бы взглянуть на заключение судебно-медицинской
экспертизы. Ты нам поможешь?

- Какие могут быть вопросы!

Плизент повернулся в кресле и выдвинул один из ящиков металлического
стеллажа, где хранились дела. Достал светло-желтую папку, протянул Туэйту.

Туэйт внимательно просмотрел все записи: ни одного упоминания о состоянии
носового хряща. Он глянул на подпись мед-эксперта, который производил
аутопсию.

- Ты знаешь этого доктора Вуда? Сержант смущенно развел руками:

- Я вообще никого из них не знаю. Чего это вдруг я должен водить дружбу с
этой бандой вурдалаков? Думаешь, я в состоянии жрать в покойницкой, комнате,
по которой раскиданы куски тел? А они могут! Нет, у меня другое хобби.

- Можно я позвоню? - Туэйт подался вперед.

- Валяй, - Плизент подвинул ему телефон. Туэйт набрал номер. Услышав
голос телефонистки, попросил соединить его с доктором Вудом. Через несколько
секунд ему ответили, что доктор Вуд находится в суде, где дает показания. Не
желает ли сэр оставить сообщение? Сэр такого желания не имел и повесил
трубку.

Погрузившись в раздумья, он барабанил пальцами по папке, наконец, положил
ее на стол. Потом попросил Плизента показать фотографии места преступления:
вряд ли они добавят что-то новое, но было бы глупо не посмотреть. Лучше уж
перестраховаться!

- И еще хотелось бы взглянуть на список украденного. Страховая компания
наверняка прислала вам копию.

Плизент снова пожал плечами. Похоже, это был его любимый жест.

- Да ради Бога, - он достал нужный лист. - Просто я убежден, что все это
напрасная трата времени.

Туэйт внимательно прочитал список: переносной телевизор, пара напольных
антикварных часов, видеомагнитофон, приставка для видеоигр, шкатулка с
золотой инкрустацией. К листу был подколот список ювелирных изделий: золотые
кольца, запонки с бриллиантами, золотые часы ?Филипп Патек?.

- Я был бы весьма признателен, - как можно вежливее произнес Туэйт, -
если бы ты помог нам попасть в дом сенатора.

- О Боже, - простонал Плизент, повернувшись к Сильвано, - это
действительно необходимо, Арт?

- Мне надо взглянуть на это место, - спокойно, но с нажимом проговорил
Туэйт.

- Ладно, черт с вами, поехали.

Они выехали из Кенилворта. Пригород был довольно живописным - прямые,
обсаженные деревьями улицы, идеально подметенные тротуары, большие дорогие
дома и особняки со скульптурами; обнесенные живой изгородью. Сквозь густую
листву на дорогу падал мягкий свет.

Плизент провел их в дом. Воздух здесь был спертый: все окна закрыты, а
кондиционер, конечно же, выключен.

Странное место, сразу же подумал Туэйт. Хотя черное и белое в отсутствии
хотя бы еще одного цвета всегда производит странное впечатление. Неужели
здесь кому-то нравилось?

Плизент прошел в центр гостиной и стал объяснять, где он нашел тело, в
какой позе лежал убитый, короче - реконструировал место преступления.

- Каким образом проник грабитель? - спросил Туэйт.

- Когда я пришел, входная дверь была незаперта. Я вошел через нее - не
исключено, что грабитель сделал то же самое.