зазвучал у нее в ушах - только его голос. - Я сам разберусь со всем, с чем
следует. Вечером я приду к тебе. Ступай.
тогда поняла, где очутилась. И что случилось. Он велел ей уйти, и она ушла.
В ужасе глядя на дверь, Моргейз будто наяву видела презрительные ухмылки на
лицах мужчин, неприкрытую насмешку на лицах некоторых женщин. Да что это со
мной? Неужели я настолько голову потеряла от какого-то мужчины? Однако она
по-прежнему чувствовала: надо вернуться в гостиную и ждать там Гейбрила.
На это потребовалось немало сил. Она вся сжалась от страха - Гейбрил будет
очень разочарован, когда войдет в комнату и не найдет ее там, как надеется.
И все внутри Моргейз перевернулось, когда ей стало ясно, как раболепна эта
мысль.
не подчинится и не будет покорно ждать ни Гейбрила, ни кого другого в мире -
ни мужчину, ни женщину. Перед мысленным взором Моргейз стояли дворик с
фонтаном, и Гейбрил, приказывающий ей убираться, и эти ненавистные,
ухмыляющиеся лица. Но мысли королевы по-прежнему блуждали как в тумане. Ей
не удавалось постигнуть, как и почему она позволила случиться такому. Надо
подумать о чем-то, что она в состоянии понять, что ей под силу решить.
Например, о Джариде Саранде и других.
и Ниан, и прочим - что бы те ни делали во время Наследования. Точно так же
она помиловала всех, кто тогда боролся против нее. Наилучшим выходом
представлялось похоронить вражду, прежде чем заговоры и комплоты, ядом
которых заражено столь много стран, вновь растравят оставшиеся язвы. Эти
козни назывались Игрой Домов - Даэсс Деимар, или Великой Игрой, и она
порождала бесконечные, запутанные интриги между Домами, порой приводя к
свержению правителей. Из-за Игры разгорелась в Кайриэне гражданская война, и
несомненно она же сыграла свою роль в беспорядках, охвативших Арад Доман и
Тарабон. Королевская амнистия призвана была положить конец Даэсс Деимар,
имевшей место в Андоре, но если Моргейз и могла оставить без подписей тогда
какие-то из помилований, наверняка это были пергаменты с этими семью
именами.
Моргейз не выказывала неприязни, но конфиденциально во всеуслышание говорила
о своем недоверии. Эта бесчестная семерка шевелила губами и клялась ей в
верности, но Моргейз слышала ложь, слетающую с их языков. Любой из них с
готовностью ухватится за возможность спихнуть ее с трона, а все вместе,
всемером...
нее. Он составил заговор.
ведь у него уже есть я, с горечью думала Моргейз, и я веду себя точно его
комнатная собачка. Должно быть, он намерен сам воссесть на престол. Стать
первым андорским королем! Моргейз по- прежнему испытывала потребность
вернуться к книге и ожидать прихода Гейбрила. И ей по-прежнему хотелось,
чтобы он к ней прикасался.
согбенные спины, Моргейз поняла, где очутилась. Пенсионерский флигель.
Состарившись, некоторые слуги возвращались к своим семьям, другие же так
долго прожили во дворце, что не мыслили иной жизни. Здесь им выделяли
небольшие апартаменты, имелся при флигеле и тенистый садик, и просторный
двор. Как и каждая королева до нее, Моргейз повысила старикам содержание,
разрешила покупать продукты на дворцовой кухне ниже их стоимости, а больных
и немощных обеспечила лекарями и уходом. Сейчас королеву сопровождали
скрипучие поклоны, неуверенные реверансы и бормотание: "Да осияет вас Свет,
моя королева", "Да благословит вас Свет, моя королева", "Да обережет вас
Свет, моя королева". Она с отсутствующим видом кивала в ответ на
приветствия. Теперь Моргейз поняла, куда идет.
изразцами коридоре - так же украшена скромной резьбой в виде стоящего на
задних лапах Льва Андора. Моргейз и не подумала постучать перед тем, как
войти: она - королева, и это ее дворец. Старой няни не было дома, но на
маленьком огне в кирпичном камине кипел чайник - значит, Лини ушла
ненадолго.
совершенных складок, у стола тщательно, чуть ли не по линейке выровненные
два стула. В самом центре стола в синей вазе стояло несколько зеленых веток.
Лини всегда слыла большой аккуратисткой. Моргейз готова была об заклад
биться, что в платяном шкафу в спальне каждое платье тщательно расправлено и
повешено вровень с прочими, и то же касается горшков и кастрюлек в буфете
возле камина в другой комнате.
костяные миниатюры. Их было шесть. Как Лини могла позволить себе такую
роскошь на пенсию няни? Это было выше понимания Моргейз; разумеется,
подобного вопроса она не задаст. Миниатюры были парными: три изображали
молодых женщин, еще три - их же в детстве, в том числе Илэйн и саму Моргейз.
Взяв с полки свой портрет, где она изображена в возрасте четырнадцати лет,
Моргейз не могла поверить, что эта стройная шустрая девчонка - она. Неужели
она выглядела тогда такой наивной и невинной? В тот день, когда юная Моргейз
отправилась в Белую Башню, ее одели в такое вот шелковое платье цвета
выбеленной кости. Тогда она и не мечтала быть королевой, только лелеяла
тщетную надежду, что может стать Айз Седай.
Змея. Если придерживаться буквы закона, она не имела права носить кольцо:
женщина, не имеющая дара направлять, кольца не удостаивалась. Но, еще не
достигнув шестнадцатилетия, Моргейз вернулась домой, дабы от имени Дома
Траканд заявить о своем праве на Розовую Корону. А когда почти два года
спустя Моргейз завоевала трон, кольцо было преподнесено ей в дар. По
традиции Дочь-Наследница Андора всегда проходила обучение в Башне, и ей в
знак признания многолетней поддержки Андором Белой Башни вручали кольцо -
могла она направлять Силу или нет, значения не имело. В Башне Моргейз была
лишь наследницей Дома Траканд, но, раз на ее челе - Корона Роз Андора,
кольцо преподнесли и ей - как андорской государыне.
матери, выполненную с нее, когда та была года на два старше. Лини нянчила
три поколения женщин из рода Траканд. Майгдин Траканд была красива. Моргейз
помнила эту улыбку, излучавшую материнскую любовь. Львиный Трон по праву
должна была занять Майгдин. Но ее унесла лихорадка, и Верховной Опорой Дома
Траканд стала юная девушка, очутившаяся в самой гуще борьбы за трон, а
поддерживали ее вначале лишь преданные ее Дому вассалы и семейный бард. Я
добилась Львиного Трона. Я не откажусь от него, и, пока жива, мужчина его не
займет. Тысячу лет Лидером правили королевы, и я не позволю, чтобы сейчас
этому пришел конец!
позабытые рефлексы. Не успев сообразить, что делает, Моргейз зажала
миниатюру в кулачке и спрятала за спину. Затем, печально покачав головой,
поставила портрет обратно на подставку:
этакое, чего я не смогу просто так спустить.
репой на стол. В аккуратненьком сером платье она выглядела хрупкой, белые
волосы собраны на затылке в пучок, кожа на узком лице напоминает тонкий
пергамент. Однако спина пряма, голос чист и уверен, а темные глаза
пронзительны, как и всегда. - Если угодно отправить ее в петлю или на плаху,
то еще неизвестно, кому хуже придется. Старая коряга затупит топор, который
запросто рубит саженец.
даже если весь двор воззрится на нее с укоризной.
достаточно острый топор для твоей шеи.
кое-что обмозговать. Когда жила в детской, да и после, ты всегда приходила
ко мне, если не могла в чем-то разобраться. Чаю заварить?
само по себе чудо, учитывая, как ты со мной разговариваешь. За малую долю
того, что ты мне наговорила, да еще в таком тоне, я бы изгнала и самую
высокородную леди в Андоре.
обычно. Да и стара я, чтоб меняться. Чаю хочешь?
навещала Лини каждую неделю. Она же помнит... Она не помнит. Ныне Гейбрил
настолько занимал все ее время, что иногда затруднительно вспомнить вообще
хоть о чем-то, кроме него. - Нет, чаю я не хочу. И зачем пришла, не знаю. В
моей беде тебе не помочь.
изяществом.
сказать. Девочка, я тебе пеленки в колыбели меняла, ухаживала за тобой,
когда ты болела и когда тебя тошнило. Я рассказывала тебе все, что следует
знать о мужчинах. Раньше ты никогда и ничего не стыдилась со мной обсуждать.
Так что сейчас не время начинать стесняться.
духу не хватает тебе сказать. Я бы, может, и сказала, да ты меня
сторонилась. Да и вряд ли бы я с этим к тебе бегать стала. Такому женщина
никогда не поверит, пока сама не узнает.