говорить. Точнее, мыслить. Хорошо хоть он буквально видит насквозь
распластанное семя моей души и видит, что я не лгу. Потому что он видит мою
память, в которой запечатлена истинная смерть Ибалара в его истинном
обличье, когда я разрубил эвероноту череп.
клинком, всего лишь орудием, а истинным мастером клинка и коварства был
Ибалар. Он не открывался тебе, потому что знал -- ты никогда не простишь ему
убийства отца, даже если он подчинит твою волю себе целиком и полностью. И
ты действительно не простишь этого проклятому эвероноту, чье обличье
таково."
уродливые черты. Впрочем, для этого особых стараний и не требовалось.
девкатра свои стрелы одним залпом. И еще одним. И еще. Стрелы вспыхивали,
как и прежде, обнажая распространенную плоть девкатра. Тварь снова медлила и
снова было неясно, что происходит и, главное, что может за этим последовать
в любой момент.
губу.
Начинайте сначала.
палубе одновременно появились воины пожарной команды (в отличие от лучниц --
все сплошь мужчины) и офицеры личной охраны Сайлы исс Тамай.
взбегая по лестнице навстречу спускающемуся вниз супругу Куны-им-Гир.
сказала Вирин.
сказала Куна-им-Гир. -- Если девкатр успеет опередить их, он сожжет нас всех
заживо. Если лучницы опередят его -- плоть девкатра, обратившись огнем,
испепелит "Лепесток Персика" еще быстрее.
оказалась сбродом шлюх-самоубийц.
-- если бы тварь не уничтожила охранительный камень на центральной мачте и
не зависла прямо над нами. Все нормальные девкатры должны чураться
охранительного камня как человек -- огня. Но этот девкатр ведет себя подобно
безумцу. Он чересчур прыток и силен даже для девкатра.
сорвался с места и исчез. И снова никто толком не смог понять, куда
подевалась проклятая тварь.
минутного молчания, не смея поверить в спасение.
действительно был под водой. Но теперь он удалялся от "Лепестка Персика" со
скоростью мысли.
его появления во плоти девкатра, хотя он и был здесь с самого начала и
заодно покрывал от меня своего приемного сына! Он лишь ждал удобного
момента, чтобы завладеть плотью девкатра! Чуть не сжег лучниц Гиэннеры."
слабеющий с каждым мгновением Руам. Свечение силуэта семени души Руама --
самое слабое из тех, что собрались в тот день немыслимой волею судеб во
плоти девкатра -- постепенно тускнело и меняло образ окраса с
изумрудно-зеленого на нежно-розовый. Ибалар, запечатанный их совместными
усилиями в образ свинцового шара, пребывал за гранью чувствования. Эгин,
впрочем, не имел ни малейшего желания по примеру Руама проникнуть к нему с
торжествующим "мы победили!", а самое главное Авелир и без того прочел в
душе Ибалара перед заточением.
корабли Свода Равновесия перед цепью.
убедились, очень силен и в посмертии. Он умудрился пользоваться
заклинаниями, даже пребывая во плоти девкатра. Ему удалось сокрушить на
корабле Гиэннеры весьма изощренный магический предмет, назначение которого
было в том, чтобы заставить девкатра держаться на безопасном удалении. В
общем, Гиэннера никак не могла предвидеть, что встретит противника,
соединяющего мощь Измененной материи девкатра и магические искусства семени
души эверонота. Но заметь -- когда мой братец насыщал воды Багряного Порта
"подводным громом", он тоже никак не мог предвидеть, что ему придется иметь
дело со своим братом, окрыленным материей девкатра."
паруснику нужно по меньшей мере пять суток..."
ушел в толщу вод морских, а весь мир преобразился и морское дно стало сушей,
морская вода -- едва заметным туманом, повисшим над землей, а корабли --
невесомыми шелковыми драконами, парящими где-то над головой, на границе
тумана и кристально-чистого воздуха.
им не пройти над тонкой цепью сверху, им не поднырнуть под ней снизу. Четыре
тощих дракона зацепились за цепь железными коготками и повисли на ней,
опустив поджарые зады на дно. Они хотят порвать цепь, наверное. А вот две
стены, выставившие гребни из сизого тумана -- это пирсы Багряного Порта. А
вот, на близкой земле (даром что эта близкая земля -- морское дно, где рыщут
кальмары и колышутся водоросли), к которой прижимается девкатр, чтобы его
спина не выглянула из вод морских прямо посреди кораблей Свода Равновесия,
на близкой земле -- рукотворные деревья-уроды Ибалара. Корнями им служат
свинцовые слитки, стволами -- цепи, а смертоносными плодами -- вязанки
бочек-поплавков и бронзовые сосуды с "гремучим камнем". Запальные шнуры уже
горят. Это Эгин и Авелир видят глазами девкатра столь же ясно, как если бы
созерцали их не сквозь толщу воды и водонепроницаемую обмотку, а прямо
изнутри.
цвет Свода Равновесия. И прикончить бедолагу Альсима, которого Эгин не
видит, но ощущает След его "облачного" клинка и "облачных" клинков девяти
аррумов, которые на палубе флагманского корабля сейчас подступаются к
какой-то неведомой ему, но, как он чувствует, довольно безобидной магии. Они
явно не подозревают о том, что смерть придет к ним через считанные
мгновения.
очередной замысел. Авелир явно пытался задействовать сейчас Измененную плоть
девкатра для того, чтобы она распространилась на запальные шнуры и
преобразила их. Эгин видел, что это удается отнюдь не лучшим образом.
Огоньки продолжали свое неумолимое движение.
попытаться хотя бы замедлить неумолимый бег огней к "гремучему камню". И, не
советуясь с Авелиром, он обратил заклинание Раздавленного Времени вспять,
чувствуя, как его таинственная сила уходит через распространенную материю
девкатра прямо к запальным шнурам.
отыгранный у мироздания, нам придется платить."
Для внешнего мира -- час. Эгин едва успел уследить, как четыре штурмовых
галеры, представлявшихся ему тощими драконами, полыхнув неизвестным словом
"Гвиттар", молниеносно рухнули на дно, увлекая за собой сокрушенную цепь,
как корабли Свода Равновесия рванулись внутрь гавани, как взмыли на
поверхность воды обвязанные пустыми бочками подрывные заряды и как
разлетелись в щепу пять галер, оставленных перед пирсами на страже. Но пять
-- не пятьдесят. Альсим и главные силы Свода были спасены.
стрел Гиэннеры и освободить семена душ, заточенные в его Измененной плоти.
непроглядной тьме-пустоте девкатра и полностью утратил сходство с фигурой
человека. Теперь Руам походил на какой-то ажурный ветвистый шар --
перекати-поле, что ли?