Чтение 78–й страницы книги ~Волчья хватка~

- Что-нибудь спрашивал?- насторожился он, вспомнив ушедшего из вотчины
инока Радима.

- Спрашивал... Как ты оживил меня, как воскресил.

- Ты рассказала?

- А что, это тайна?

- Теперь уже не тайна, коль рассказала.

- Кто это был? Старичок?..

-Опричник,-сказал правду Ражный.

- Значит, плохой человек? - испугалась она.

- Не обязательно... Опричником называют человека, который стоит опричь, то
есть около...

Она ничего не поняла и в тот же миг забыла о старичке.

Ражный запустил двигатель электростанции и включил прожектор. Миля
вошла в луч света и закружилась, развернув шаль, как крылья.

- Мне показалось, ты оживил меня, чтобы я стала твоей! Признайся, ведь это
так? - она засмеялась. - Я знаю! Это так! Так!

- Я только отогрел тебя...

- Но вложил столько тепла!.. Нет, огня!.. Что сердце бьется так сильно! И
столько в нем любви! Нерастраченной любви!.. Взлечу сейчас и обниму весь мир!

Он ощутил ее подъемную силу- состояние, близкое к полету нетопыря-
подхватил на руки и внес в дом.

- Ты на самом деле стала совсем другая.

- Хочу, чтобы... это случилось сейчас же,- она задышала в ухо. - Так долго
ждала... И нет больше сил...

Ражный положил ее на свой диван, застеленный одеялом из волчьих шкур,
бережно снял туфли.

- Погоди, я сейчас принесу постель.

- А мне нравится на шкурах!.. Как тепло и мягко!

- Там в изголовье полено, - он достал из шкафа одеяло и подушки. -
Холостяцкая кровать... А должно быть брачное ложе!

Ему сейчас не хотелось думать, что будет потом, как найти оправдание
своеволию, кого из влиятельных или близких Ослабу иноков просить, чтоб ударили
перед ним челом и добились позволения взять в жены мирскую девицу; он
чувствовал торжественный миг и стремился хоть как-нибудь соблюсти ритуал, чтобы
наконец-то свершился настоящий Пир Радости. Пусть без лошадей, без сумасшедшей
скачки, без синего невестиного плаща - все это уже было, да обернулось ничем! -
пусть нет новой, сделанной для новобрачных кровати, но нельзя, чтобы вовсе не
было знаков и символов брачного ложа.

Обычно его готовили мать невесты и отец жениха, а если таковых не было ко
времени женитьбы- их порученцы или кто-то из близких с каждой стороны. Доля
всяких своевольников в том и заключалась, что они и меды варили сами, и
пировали сами...

Из отцовского сундука Ражный достал светоч - кованый медный треножник с
чашей на цепях, залил туда горючую жидкость из бутылочки, приготовленную из
смолы дубовых желудей, сосновой живицы, растворенной в меду камеди и
конопляного масла, после чего открыл сундук кормилицы Елизаветы. Он точно не
знал, какая именно рубаха нужна для апофеоза Пира Радости, отыскал самую новую,
расшитую красно-синими оберегами, и прежде всего решил переодеть в нее Милю.

Она лежала на одеяле из волчьих шкур без своих нелепых нарядов, с одной
лишь бархатной лентой на горле.

- Погаси свет... Пожалуйста,- тихо попросила. - И ложись рядом. Я жду
тебя, жду...

Ражный махнул наугад по выключателю, но принес светоч и, установив его в
изголовье, стал поджигать масло в чаше. То ли оно было старым, то ли
существовала некая технологическая тайна, но пахучая, густая жидкость никак не
загоралась: пламя жило, разрасталось и обжигало пальцы лишь на спичке, а стоило
опустить ее - с шипением гасло, словно в воде. В коротких сполохах этого огня
он видел любопытные и зовущие глаза Мили, утешал ее:

- Сейчас... Обязательно получится! Я никогда не зажигал светочей...

- Верю, верю, ты же колдун. Ты же кудесник!

После очередной неудачной попытки, когда погасла спичка и в доме повис
непроглядный мрак, она дотянулась до его руки и сказала:

- Если хочешь, давай оставим ночную лампу.

- Понимаешь, мне очень важно, чтобы исполнился... определенный обряд,-
тихо проговорил он.- Это же наш праздник, особый праздник...

- Я согласна... Делай все, что хочешь.

Тогда он на ощупь снял с ее шеи потертую бархатную ленту.

- Вместо фитиля...

Огонь, будто ждал этой опоры, утвердился в чаше, вытягивая масло, и стал
расти вверх узким, малиновым языком.

- Какой странный и чудный запах, - вымолвила она, усаживаясь лицом к
светочу.- И пламя горит... Радужное.

- Сначала ты наденешь вот эту рубаху.

- Красивая... А зачем? Лучше, если я буду голой, как Ева. Ведь Ева не
носила одежд, правда?

- Прошу тебя, надень, - он положил рубаху ей на колени и сам вернулся к
сундуку кормилицы. - Сейчас я найду простынь!

Все вещи в сундуке были переложены старыми, пересохшими травами, поэтому
вокруг реял знакомый с детства терпкий и сладковатый дух. Ражный точно не знал,
какую простыню следует взять; их было множество разных, полотняных, шелковых,
шитых и с кружевами - опять же выбрал самую красивую на его взгляд, развернул
слежавшуюся ткань, отряхнул от сухих цветочных лепестков шиповника.

Не будь он своевольником, завтра поутру ее бы вывесили на обозрение...

Огонь в светоче оживал и постепенно перекидывался с фитиля на разогретое
масло. Освещенная им девственница тонула в большеватой рубахе, выглядывали
только ступни ног и кончики пальцев из рукавов. Ражный застелил простынью
шкуры, затем перенес Милю и накрыл оставшуюся часть дивана.

- Странно, - проговорила она, всецело повинуясь его рукам.- Твои... долгие
приготовления меня возбуждают. И запахи... Ты действительно колдун! Нет,
чародей.

- Это все придумал не я...

- А кто же?

-Люди... За долгие времена,- он разгладил складки и бережно уложил
девушку. - Вообще-то, я даже не знаю, правильно ли делаю...

- Какие же это люди? Древние?

- Да, за прошлую историю человечества... Ты скоро все узнаешь. А сейчас не
думай об этом.

- Нет, для меня все очень важно! Я должна запомнить и научиться! - Миля
привстала. - Понимаю, ты совершаешь магический ритуал... Как он называется?

- Пир Радости... А на всяком пиру должен быть мед, - Ражный вновь
осторожно уложил ее. - Сейчас я достану его и приду. Ты лежи и слушай свое
сердце.

Он спустился в подпол за бочонком старого, хмельного меда - отец завел его
когда-то именно для этого случая - налил один полный, вровень с краями,
серебряный кубок, после чего еще раз открыл отцовский сундук, достал рубаху
аракса и свой повивальный пояс- снаряжение, в котором выходил на ристалище
Свадебного Пира.

В последнюю очередь, как и в вотчинном Урочище, поставил на стол икону
Сергия.

И также не молился, как это делают обычно, ничего не просил, ибо важны
были не слова, а символы. Переоделся, ощущая, как от рубахи исходит и
впитывается в тело энергия воинского духа, после чего встал на одно колено
перед Покровителем Воинства и надолго замер со склоненной головой. Миля
окликала его по имени, звала, однако он не обращал внимания, поскольку в этот
миг не слышал слов, ибо находился уже в полете нетопыря.

Тем временем огонь светоча за отцовским мольбертом набирал силу,
разгорался, но уже не тянулся единственным языком пламени, а таял по всему
пространству чаши, озаряя ложе мерцающим светом. И вместе с ним разгоралась
самая тонкая и высшая стихия, не сравнимая даже с состоянием Правила - энергия
женского существа, по самой природе своей соединенная с Космосом. Лишь познав
ее, мужчина соприкасался с божественным началом человеческой сути.

Он не шелохнулся, когда тлеющее пламя в чаше начало испускать клубы
рдеющего огня, плывущие и гаснущие над светочем, словно шаровые молнии, и когда
увидел, как засветилось и дрогнуло на ложе тело девственницы, а до ушей донесся
ее тихий, томительный стон. И встал после того, как в пространстве наполненного
огнем дома раздался еще бесстрастный, но призывающий крик.

С кубком в руке он вышел к брачному ложу и прежде чем напоить медом,
усмирил этот крик своими губами - так, словно делал искусственное дыхание...

Она подняла его и взлетела сама, достав Космоса. И оставшись без сил от
полета, вместе с ним сверглась с небес и потеряла сознание на брачном ложе.

Он выждал минуту, показавшуюся вечностью, чтобы самому почувствовать
окружающее земное пространство. Потом на ощупь отыскал солнечное сплетение
между тверди грудей, надавил слегка и привел в чувство.

- Где я? - спросила Миля, не поднимая век.

- Со мной,- проговорил Ражный и поднес к ее губам мед. - Пей... Сделай
один большой глоток. Ты же хочешь пить?

Она открыла глаза и, ощутив край кубка, сделала несколько глотков.

- Обжигает... Никогда не пила такого.

- Я тоже, - он попробовал мед. - Крепкий... Закружилась голова... Говорят,
если мед сразу бьет в голову, значит. Пир затеян от души.

- Кто говорит?

- Люди говорят, опытные люди... Почему ты все время спрашиваешь?
Постарайся чувствовать.

- Спрашиваю, чтобы все запомнить.

- Зачем?.. Все повторится через несколько минут.

- Все повторится?! - почему-то изумилась и устрашилась она.

- Да. Ведь у нас праздник, апофеоз Пира Радости.

- Я больше не смогу так... По крайней мере, через несколько минут.