у него в голове. - Зря!"
который петлял, словно удав, чарующий жертву гипнотическим танцем. Тут
нельзя было увидеть ни одной прямой линии, ни единой ровной поверхности:
округлые стены мягко перетекали в потолок, где сферические ниши
чередовались с более мелкими эллипсоидальными вмятинами; пол, покрытый
рябью крохотных волн, вдобавок то слегка выгибался почти незаметным глазу
горбом, то шел под уклон, то исчезал в углублении, засыпанном землей и
засаженном яркими, напоминавшими красные лилии цветами. Шагать по этой
странной вьющейся дорожке было тем не менее удобно, и Скиф шел с приличной
скоростью, не забывая поглядывать по сторонам.
парила тьма, в которой редкими проблесками посверкивали звезды, но здесь,
в коридоре, света хватало. Его стены и потолок переливались неяркими
сполохами, напоминая покрытый перламутром свод раковины-жемчужницы; чистый
оттенок розового переходил в блекло-золотой, потом в салатную зелень, в
бирюзовый цвет и, наконец, в спокойные отблески лилового. Свечение стен и
потолка было спокойным, приглушенным и чуть мерцающим, и Скифу,
одолевавшему поворот за поворотом, казалось, что он погрузился внутрь
огромной расплескавшейся в воздухе радуги.
прохладное; шероховатое, пористое - и скользкое; твердое и как бы
поддающееся нажатию ладони... Орикаст, как называли его в Шардисе;
универсальный и почти вечный материал, из коего строили титанические
городские купола, причалы, грузовые и пассажирские субмарины, флаеры,
орнитоптеры, дамбы... Пожалуй, если не считать уулов, он был единственным
шардисским достижением, представлявшим ценность для земной цивилизации. Но
хотя Сентябрь и Сингапур не раз привозили образчики орикаста, хотя
расшифровка его состава и структуры не представляла для химиков особых
проблем, воспроизвести это сияющее чудо не удалось. Специалисты,
именовавшие его вспененным алмазом, не могли представить, какие физические
процессы загнали атомы водорода в прочнейший углеродный каркас, не ослабив
при этом получившийся материал, но сделав его пластичным при сравнительно
невысокой температуре и пригодным для обработки. Как понял Скиф из
просмотренных позавчера файлов, тайна заключалась не в химическом составе
орикаста, а в технологии его производства. Впрочем, и тайны-то никакой не
было - в любой из визитов в Шардис не составляло труда откопать нужные
сведения в памятных машинах и переписать их в свой серад-уул.
Сентябрь или Сингапур... Но не он! Он, как и обещано Пал Нилычем, пойдет в
леса и степи Амм Хаммата... К розовеющим на южном горизонте хребтам, к
городу Двадцати Башен... К Сийе!
куполами, о блеске огромных листьев, о деревьях с корой, словно девичья
кожа, о запахе... Запах падда ассоциировался со смертельной опасностью,
но, когда он выделывал свой лук, все было иначе... Да, иначе! Тогда слабый
аромат бодрил, просветлял мысли, вливал энергию... Странно! Запахи от алой
пачки, подброшенной Сарагосе, и от духов Ксении тоже казались слабыми, но
отнюдь не бодрили. Почему? Он был уверен, что не ошибся и узнал этот
сладковатый медвяный аромат, однако чего-то в нем не хватало. Быть может,
высоких небес и яркого солнца Амм Хаммата?
изогнутым куполом. С одной стороны в нее впадал десяток тоннелей
гостиничного комплекса, с другой вытягивались три цветные дорожки:
сиреневая вела вниз, палевая и жемчужно-серая взмывали к городской кровле,
к расположенному на километровой высоте шпилю Куу-Каппы. Площадь,
украшенная фонтаном - три гончих птицы с полураспахнутыми крылами, - была
безлюдной; лишь в дальнем ее конце, рядом с небольшим аппаратом обтекаемых
форм, стоял человек. Скиф пригляделся, махнул рукой и зашагал к нему.
Фонтан, бесшумно тянувший вверх три прозрачных стебля, осыпал его волосы
водяной пылью.
напомнило Скифу черты Джамаля. - Вы все-таки пришли! Я начал уже
беспокоиться... Что, дионна Ксарин не захотела пить вина?
Скиф и, покосившись на оживленную физиономию Чакары, добавил: - Давайте-ка
без дионов, дружище. Вы - Чак, я - Сингар, и хватит. Серадди загадочно
улыбнулся.
пригрезившееся бедному Чаку?
клянусь милостями Твалы, она показалась мне весьма и весьма вещественной!
Вещественной, мой дорогой Сингар, но не совсем натуральной. Вы знаете, -
он бросил любопытный взгляд на Скифа, - что у Ксарин фальшивые волосы?
Свои, конечно, тоже есть... есть, да... Но совершенно невероятного оттенка!
стесняется!
Взгляд его вновь подернулся мечтательной поволокой, потом недвусмысленно
скользнул по шевелюре Скифа.
голову.
голубыми жемчужинами, затем хлопнул по сиденью.
проблема!
Сиденье, рассчитанное на изящных шардисцев, показалось ему тесноватым;
впрочем, и весь аппаратик, напоминавший каноэ на четырех шаровых опорах,
был миниатюрен, легок и невесом. Чакара, усевшийся впереди, вставил в
прорезь свой серад-уул, поколдовал над крохотной панелькой управления, и
каноэ послушно двинулось к сиреневой дорожке.
пронизывали гигантские структуры Куу-Каппы, слабо мерцающие стены из
орикаста, расцвеченные вязью шардисских иероглифов, пламеневших сотней
ярких цветов на фоне сотен спокойных и блекловатых оттенков. Дорога то
ныряла в тоннель, огибавший тихие и темные жилые пузыри, то вливалась в
площадь, повисшую на стометровой высоте и окруженную феерическим блеском
административных зданий, цилиндров и сфер, гантелеобразных конструкций,
тороидов и вытянутых вверх огромных яиц. Здесь, несмотря на сияние и
негасимые огни, тоже царила тишина - город спал, отдыхая перед завтрашним
туром Большой Игры. Временами сиреневая змейка дороги внезапно вырывалась
из плена коридоров и озерного разлива площадей, повисая в пространстве,
среди светящихся колонн, поддерживавших другие такие же разноцветные
ленты, пустые, молчаливые и безлюдные. Они пересекались, скрещивались,
соединялись и распадались вновь, и легкий аппаратик летел меж ними
невесомым призрачным мотыльком, стремящимся к лишь ему одному ведомой цели.
многочисленным канилли нижних ярусов; откатились назад овальные зевы
тоннелей, по которым можно было попасть к пляжам, причалам яхт и субмарин
и на внешнюю галерею, обнимавшую гигантский конус города. Дорожка резко
свернула, потекла в широкой трубе, пересекавшей Куу-Каппу с запада на
восток. Стенки трубы были прозрачными, и взгляд Скифа бездумно скользил по
бесчисленным залам и зальцам ресторанчиков, кафе и баров, по пустым
креслам и столикам, похожим на два соединенных серединками серпа, по чуть
заметно колыхавшимся воздушным занавесям, полускрывавшим то плавную дугу
театрального подиума, то танцевальную арену,"то кольцевой прилавок
магазинчика, заполненный высокогорлыми кувшинами, статуэтками, вазами и
прочей дребеденью, соблазнительной для туристов всех миров и во все
времена.
вратам. Врат, впрочем, как таковых не было; была эллипсоидальная арка, в
которую, казалось, мог проплыть авианосец. Каноэ скользнуло в нее, словно
сардинка в пасть кашалота, и над Скифом распростерлись темные небеса. На
востоке уже разгоралось неяркое зарево - восходила Первая Луна.
голову. - Древний храм, еще из камня... Он старше Куу-Каппы в десять
раз... или в двадцать, кто знает? Возможно, даже в Приполярных краях и на
Пологих перевалах слышали о нем?
с неохотой ощупал ребристую рукоять лазера, торчавшую под рубахой.
Впрочем, ему не понадобилось бы оружие, если б любопытство и
проницательность Чакары перешли допустимый предел: один удар, по шее или в
висок, и труп можно спускать в море. Но делать этого Скифу совсем не
хотелось.
предпочитали ласкающие взгляд цвета. Она тянулась по каменному гребню,
выступавшему из вод морских хребтом задремавшего на дне исполинского
ихтиозавра; первозданная скала, первый природный камень, который Скиф
Трубников Александр
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Каргалов Вадим
Курылев Олег