ним по воде, и кривые мечи зловеще сверкали в свете волшебного посоха.
Потом Берем посмотрел на Рейстлина, стоявшего на скале в своих длинных
черных одеждах. И наконец, издав радостный крик, гулко отдавшийся под
низкими сводами, он бросился к колонне самоцветов:
Рейстлина. - Все это происходит только потому, что я того пожелал. Это я
избрал такой ход событий!
Юные дракончики продолжали терзать его сапоги, раны невыносимо болели, но
Карамон не замечал. Точно во сне, смотрел он на Берема, бежавшего к
поблескивающей колонне. И правда, все кругом гораздо больше смахивало на
сон, чем на явь.
показалось, что, когда Берем приблизился к колонне, зеленый камень в его
груди разгорелся даже ярче Рейстлинова огненного шара. И, словно бы в
ответ на это сияние, внутри колонны обозначился призрачный, мерцающий
силуэт женщины, одетой в простую кожаную рубашку. Она была красива
какой-то удивительно хрупкой, трогательной красотой. И глаза у нее были
точь-в-точь как у Берема - слишком юные для лишенного возраста худенького
лица.
не происходило никакого движения. Замерли даже дракониды, стиснувшие в
когтистых лапах кривые клинки. Подлинный смысл происходившего был им
недоступен, но все же, хотя и смутно, они понимали - их собственные
судьбы, да что там, судьба всего мира повисла на волоске. Все теперь
зависело от Вечного Человека.
существовало ни страха, ни отчаяния, ни надежды. Слезы выступили у него на
глазах, горло болезненно жгло. Берем стоял лицом к лицу со своей сестрой.
С сестрой, которую он убил. С сестрой, которая принесла себя в жертву,
чтобы у него - и у остального мира - сохранилась надежда. Посох Рейстлина
ярко освещал их обоих, и Карамон видел, как бледное лицо Берема мучительно
исказилось.
когда-нибудь простить меня?
капала со скал - звуки, которые эта пещера слышала чуть не с начала
времен.
Джеслы раскрыла ему объятия. На ее изможденном лице были покой и любовь.
радость. И бросился в объятия сестры.
ударился о колонну с такой силой, что тело его напоролось на острые сколы
разбитого камня и повисло на них. Последний вопль Берема был страшен. Но в
нем отчетливо слышалось и торжество.
самоцветы, гася их огненный блеск.
криком кинулся к умирающему, зная, что Вечный Человек все равно не умрет,
что он... он...
заходило ходуном. Стремительное течение черной воды неожиданно
прекратилось. Поток остановился, как-то неуверенно плеща на камни и словно
бы не зная, куда течь дальше. Дракониды встревоженно закричали...
изломанному камню. Оно шевельнулось еще раз, словно бы испуская последний
вздох, - и замерло совсем, а внутри колонны какой-то миг мерцали два
светящихся силуэта.
чтобы увидеть хобгоблина, собиравшегося пырнуть его копьем. Поспешно
перекатившись, Танис схватил его ногу в сапоге и рванул. Нападавший рухнул
на пол, и другой воин - тоже хобгоблин, только в латах другого цвета -
немедля раскроил ему голову булавой.
разыскать Лорану... На него бросился драконид, и Танис нетерпеливо
проткнул его мечом, едва припомнив, что меч следовало поскорее выдернуть,
покуда тело не обратилось в камень. Чей-то голос выкрикнул его имя. Танис
повернулся и увидел государя Сота, стоявшего подле Китиары. Обоих окружали
воины-призраки. Китиара с ненавистью глядела на него, указывая рукой.
Государь Сот подал знак, и неупокоенные хлынули с возвышения вниз, точно
река смерти, уничтожавшая на своем пути все живое.
отчаянно прорубал себе путь, уже ощущая спиной наползающий холод и от
страха едва не теряя сознание...
каменный пол. Сражение, кипевшее вокруг, прекратилось само собой: каждого
заботило только одно - устоять. Танис непонимающе огляделся, гадая, что
происходит.
прямо в гущу драконидов, тщетно пытавшихся отскочить. За первым камнем
посыпались еще и еще. Со стен падали факелы, опрокинутые свечи гасли в
лужах растершегося воска. Подземный гром делался все слышнее. Танис
оглянулся на неупокоенных и увидел, что даже они замешкались, испуганно и
вопрошающе оглядываясь на своего вожака.
какую-то колонну... сокрушительная волна тьмы накрыла его.
череп, казалось, готов был вот-вот разлететься. Он закричал от боли и
схватился за голову. Тьма делалась все плотнее: Такхизис угадала грозившую
ей опасность и прилагала неистовые усилия, чтобы дверь, приоткрытая ею в
мир, все-таки не захлопнулась. В Зале не осталось ни единого проблеска
света. Крылья ночи распростерли над ним непроницаемую черноту.
друг друга дракониды. Там и сям раздавались голоса офицеров, пытавшихся
навести хоть какой-то порядок и пресечь панику, готовую вот-вот охватить
войско: все чувствовали, как истаивает могущество их Богини. Вот гневно
прозвенел и неожиданно смолк голос Китиары...
Танису, что все гигантское здание готово было вот-вот рухнуть им на
головы.
идти, но волна мечущихся драконидов тут же сбила его с ног. Сталь гремела
о сталь. Откуда-то снова раздался голос Китиары: она призывала свои
войска.
боль пронзила его руку. Яростным движением он отмахнулся от удара меча,
нацеленного на него в темноте, и что было мочи пнул ногой напавшую
тварь...
был в Храме, одновременно подняли головы и затаили дыхание, вглядываясь во
тьму над собой. Смолкли все голоса. Такхизис, Владычица Тьмы, зависла над
ними, воплотившись в образе пятиглавой драконицы, присущем ей на этом
плане бытия. Гигантское тело переливалось мириадами красок. Их было
столько, слепящих, помрачающих разум, что рассудок не мог вместить ее
жуткого величия и вовсе забывал, что же такое цвет. Всебесцветная! Не зря
ее так называли. Пять голов разевали громадные пасти. Множество глаз
горело огнем, вожделея поглотить этот мир...
мы...
возвращаясь к своему первоначальному облику, к тому, каким он был до того,
как Зло извратило его.
Солинари, которую гномы называли Ночная Свеча.
Дракона.
рукой повязку, и ладонь покрыла липкая кровь. Голова немилосердно
кружилась, свет посоха плыл перед глазами. Словно во сне, откуда-то
издалека раздалось ворчание драконидов: стряхнув первоначальный испуг, они
двигались к нему - прикончить его. Залитая водой скала дрожала под
ногами... или это у него самого от слабости ноги тряслись?
выражения.
Мережковский Дмитрий
Максимов Альберт
Маккарти Кормак
Белов Вольф
Шилова Юлия
Прозоров Александр