гудевшего массива елей; и когда от калитки шли по тропке, едва заметной
меж сугробов, сбоку сыпался колюче-сухой снег, сбрасываемый ветром с крыши
сарая, обдавало пресным холодком дачной глуши, запахом мерзлых дров:
оглушенный вольным шумом деревьев, смотрел в потемки, на тени елей,
махающих лапами перед стенами дома.
комкал над поселком отдаленный лай собак.
более что хозяева здесь зимой не живут. Заходи. Да осторожней. Береги
голову. Тут бочки, тазы, какие-то кастрюли - зачем, сам дьявол не поймет.
А, бог мой! Я уже сбил ухом корыто. Нагибайся!
промерзший тамбурчик, вонявший бочоночной плесенью, затхлой кислотой
капусты, наугад перешагнул порог в сплошную тьму; почувствовал, как
наступил на что-то мягкое, живое; угрожающе сиплое мяуканье раздалось под
догами, затем сверкнули две зеленые искры из темноты.
ножки столов. Нам наверх...
свет в пятнистом обгорелом абажурчике, стала видна дверь на первом этаже,
забитая наискось доской, старые, облезлые обои, крутая, с перилами
лестница на втором этаже.
огромная худая кошка.
лестнице на второй этаж за Акимовым. Скрип ступеней, шаги отдавались в
даче, в нежилой пустоте забитых комнат, обдуваемых ветром.
маленькой комнате второго этажа, пили из граненых стаканов портвейн,
закусывали яичницей, поджаренной Акимовым на электрической плитке.
поленья, тянуло деревенским дымком, становилось в комнате теплее, веселее,
и Константин не без интереса глядел на запыленную этажерку, заваленную
книгами, чужую старомодную и обветшалую мебель, на потертый ковер перед
диваном, гипсовую голову Вольтера возле высокой лампы под абажуром юбочкой
- и почему-то показалось, что неожиданно задержался в этом старом,
пропахшем плесенью доме, случайно приобретя уют, огонь, а на рассвете надо
двигаться к Висле в сыром тумане утра.
себе. - А это чей китель?
погон, с полосой орденов и нашивками ранений - китель, словно недавно
сшитый, приготовленный для парада, ни разу не надетый.
китель с вешалки, кинул его на диван, вниз орденами, сказал: - О чем ты
хочешь поговорить с Ильей? Если нет смысла отвечать - вопроса не было. Мы
иногда, как оглоблей, лезем в чужую душу.
откровенно.
человек стал человеком.
тень абажура, свет лампы падал на лицо его, глаза стали ясными; с минуту
он будто прислушивался к гудению ветра над крышей, слитному реву деревьев,
царапанью и писку в щелях чердака; в Константин невольно посмотрел на
потолок - он был низок, крыша, чудилось, вибрировала, где-то хлопал
оторвавшийся кусок железа.
виновато сказал Акимов и приподнялся на раскладушке, взял стакан. -
Непогодка. Канитель. Совсем не летная погодка.
спрашиваю, до черта серьезно, Геня.
стал внимательным - исчезло то задумчивое выражение, какое было, когда он
лег на раскладушку.
парень? Вы живете вместе. И ты должен знать его лучше меня. Михеев -
честный парень?
услышать от Акимова хотя бы слабое подтверждение своей правоты или
неправоты; ему важно было, что скажет сейчас Акимов: его серьезность, его
спокойная размеренность и то, что он не до конца открывался, как это
бывает у людей, зияющих что-то свое, не предназначенное для всех других,
вызывали доверие к нему.
меня...
"расчистки кадров". Честно предупредил, но сам на комиссии ни слова не
сказал в мою защиту. А знал меня почти всю войну. Считал меня своим
любимцем, вместе летали на "Петлякове". Сам вешал мне ордена и обнимал
перед строем. Но на комиссии молчал. И меня отстранили от испытаний.
только вопросы. "Где был с такого-то периода по такой-то?"
месяца. Словаки помогли. Партизаны. Бежал.
упруго ревущий гул леса, задребезжали стекла. Ударила ставня.
Электрический свет сник, мигнул и вновь набрал полный накал. Константин
покосился на лампочку, налил Акимову из уже нагревшейся в тепле бутылки.
Акимов неторопливо, но жадно отпил из стакана. Константин спросил:
подозрительный пункт в анкете.
кончилась, мы вернулись, пусть каждый живет как хочет! Не совсем
получилось, Геня. Я спокойнее бы относился к своей судьбе, если бы без
памяти, скажу тебе откровенно, не любил одну женщину! Из-за нее я бросил
институт, из-за нее - все... Ты знаешь, что такое счастье?
Костя?
пошарил в углу под газетой, где стояли бутылки из-под кефира, и вытянул
оттуда начатую бутылку "Зубровки". - Что-то, Костя, не берет меня эта
портвейная дребедень. Добавим? - И тотчас обернулся к двери, прислушался.
- Кажется, звонок?
из-под пола, из забитых летних комнат, а здесь, наверху, ветер, задувая,
свистел в щелях рам, и кто-то скребся, терся о дверь с лестницы.
пустотой зачернела площадка лестницы. - А, ты тут скреблась? Что, надоело
в одиночестве?
проследовала к печке, к багровому жару в поддувале, села за поленцами
березовых дров, притихла там, как в засаде.
леший бы драл. Ну, добавим? - Он чокнулся с Константином и выпил полный
стакан, не закусил. - Вот что, Костя, - сказал он, подхватывая подушку. -
Куда сейчас поедешь? Жди Илью. На ночь он всегда возвращается. Я не буду
Акунин Борис
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Якубенко Николай
Орлов Алекс
Херберт Фрэнк