графитом печка весело подмигивают ей и радуются на нее. Даже луковицы,
подвешенные гирляндой к потолочной балке, сияют и рдеют, как щеки херувимов.
Влияние этой овощи до некоторой степени сказалось на мистере Пекснифе. Он
прослезился.
старательно, при помощи каких-то сложных манипуляций с носовым платком, ибо
не желает, чтобы его малодушие было замечено.
Милая моя девочка! Что ж, дадим ей знать, что мы тут, мистер Джонас?
сарае? - возразил тот.
оказать вам, мой друг, - отвечал мистер Пексниф, пожимая ему руку. Затем он
набрал в грудь воздуху и, постучавшись в окно, крикнул громогласно и
ласково:
должна обладать смелостью. Как только они отворили дверь, отважная девушка
воскликнула твердым голосом, показав, что даже в эту трудную минуту
присутствие духа не изменило ей:
его любящие объятия.
неосторожно! - говорил Пексниф, гладя дочь по голове. - Душа моя, разве ты
не видишь, что я не один?
папаши. Зато теперь она заметила мистера Джонаса, покраснела и опустила
глаза, приветствуя его.
самым кротким голосом, с примесью легкой грусти. Она наверху, читает в
гостиной на диване. Ах! Ее-то уж нисколько не пленяют мелочи домашней жизни.
покорности судьбе. - Позови ее вниз, душа моя.
на диване, но это ее вовсе не портило. Нет, нисколько. Скорее наоборот, если
хотите знать.
щеки и по шаловливости своей наделив его дополнительным поцелуем в самый
кончик носа, а затем, оборотившись к кузену: - Вы здесь, страшилище? Ну, я
очень рада, что меня-то уж вы оставите в покое!
вы!
прямо не знаю, что сделаю, если мне придется часто вас видеть. Убирайтесь вы
подальше, ради бога!
немедленно пожаловать наверх, то Джонас в известной мере повиновался
приказанию молодой особы - убраться прочь. Однако, ведя под ручку прелестную
Черри, он все же не мог не оглядываться поминутно на ее сестрицу и не
обмениваться с ней репликами того же задорного характера, пока они все
вчетвером поднимались наверх в гостиную, где в это время - девицы, по
счастливой случайности, несколько запоздали с чаем - накрывали для чаепития
стол.
чувствовали себя очень уютно и непринужденно; Джонас сидел между обеими
сестрами и был пленительно галантен на особый лад, свойственный только ему
одному. Не хочется покидать такое приятное маленькое общество, сказал мистер
Пексниф, после того как чай был выпит и посуда убрана, но так как ему нужно
просмотреть кое-какие важные бумаги у себя в кабинете, то он просит извинить
его на минуту. С этими словами он удалился, беззаботно напевая какую-то
песенку. Не прошло и пяти минут после его ухода, как Мерри, сидевшая в
оконной нише, поодаль от Джонаса и старшей сестры, прыснула со смеху и
бросилась к двери.
уж вам так хочется, чтобы я осталась, страшилище?
вами поговорить. - И когда она все-таки выбежала из комнаты, он бросился за
ней и привел ее обратно, после короткой борьбы в коридоре, весьма
шокировавшей мисс Черри.
удивляюсь. Всему есть граница, даже глупости, милая моя.
благодарна за совет. Ах, оставьте вы меня в покое, чудовище, сделайте
милость! - Эта просьба была вызвана новой атакой со стороны Джонаса, который
усадил ее, еще совсем запыхавшуюся, рядом с собой на диван, в то время как
по другую сторону от него сидела Черри.
обе руки заняты, верно?
вскрикнула шалунья Мерри.
ровно ничего.
это чудище, как никого на свете, вот что!
потому что мне надо серьезно с вами поговорить. Послушайте, кузина Чарити!
не было никаких ошибок, знаете ли, чтобы все у нас обошлось по-хорошему. Оно
и желательно и так уж полагается - верно, что ли?
потом откашлялся, чтобы прочистить пересохшее горло.
Чарити, неуверенно прижимая ее к себе.
дело? Совершенно невозможно сказать!
издеваться над людьми; я знаю, она станет смеяться или сделает вид, будто
смеется. А вы, сестрица, можете ей сказать, что я не шучу, ведь правда,
можете? Вы же не отопретесь, что вам все известно? Ведь вы-то уж меня не
подведете, я знаю, - настойчиво убеждал он.
справляться с этим становилось все труднее.
может сказать ей, каких трудов мне стоило познакомиться с ней поближе, когда
вы обе жили в городе, в пансионе; ведь никто не знает этого так хорошо, как
вы. Никто другой не может рассказать ей, как я старался познакомиться с вами
получше для того, чтобы и с ней тоже познакомиться, как будто невзначай, -
ведь правда, никто? Я всегда спрашивал у вас про нее, куда она ушла да когда
придет, говорил, какая она непоседа, ну и другое там. Верно, кузина? Я знаю,
вы ей все это скажете, если уже не говорили и... и... по-моему, вы уже
говорили, не станете же вы меня подводить, верно?
сестра сидела справа от него - могла ощутить бурное биение очень близко от
себя; ни из чего другого он не мог заключить, что его слова произвели хотя
бы малейшее впечатление.
невелика, зато вы можете сейчас все это честно засвидетельствовать, правда?
Мы же с вами с самого начала подружились, правда? И в будущем мы тоже будем
дружить, поэтому я нисколько не стесняюсь объясняться при вас. Кузина Мерси,
вы же слышите, что я говорю. Она вам все это подтвердит, все от слова до
слова, обязательно подтвердит. Хотите выйти за меня замуж? А?
эффектом. Но тут она вскочила и бегом бросилась к себе в комнату, оставив за
собою такой вихрь бессвязных и гневных восклицаний, каких нельзя услышать ни
от кого, кроме оскорбленной женщины, дошедшей до белого каления.
отвешивая ему, если говорить всю правду, не одну оплеуху, благо он подставил
свою физиономию.
меня замуж?
страшилище! Кроме того, я всегда думала, что сестра вам нравится больше. Все
мы так думали.
думала, что нравится мне, да вы-то этого не думали.
вы были рядом.
сказать... Сама не знаю, что говорю. Пустите меня к ней.
ненавидеть и изводить вас всю жизнь.
рукам, кузина! Мы с вами два сапога пара, лучше не подберешь.
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Перумов Ник
Прозоров Александр