свидетельства.
что в день и час, указанные Рето, он отвозил даму, так-то и так-то
одетую, на улицу Монмартр.
которую кучер посадил в карету в квартале Маре, как не графиня де ла
Мотт, проживавшая на улице Сен-Клод?
сообщниками, то как же отрицать ее, когда свидетель утверждает, что
накануне дня святого Людовика он видел на сиденье почтовой кареты, из
которой вышла графиня де ла Мотт, Рето де Вилета, бледную и
взволнованную физиономию которого нетрудно было узнать?
бросилась обвинять Калиостро, который, по ее словам, с помощью чар и
ворожбы околдовал дух кардинала де Роана, коему он внушал таким образом
"преступные замыслы против ее королевского величества".
что Жанна вышла из себя и в первый раз обвинила кардинала в безрассудной
любви к королеве.
его заключили в тюрьму, дабы он доказал свою невиновность всему свету.
Обвинители и судьи воодушевились, как это бывает при первом дуновении
истины, общественное мнение немедленно приняло сторону кардиналами
Калиостро против королевы.
стремление внимательно наблюдать за следствием, позволила опубликовать
составленные для короля отчеты о ее ночных прогулках и, призвав де
Крона, потребовала, чтобы он объявил все, что ему известно.
ее окончательно.
де Роан объявил все, что ему известно об этих прогулках в Версальских
парках.
свидетельству графини де ла Мотт.
и согласия не было.
верить словам женщины, обвиняемой в подделке и краже. Но, с этой точки
зрения, признание невиновности выглядело как акт снисходительности, и
королева не потерпела, чтобы ее оправдали таким образом.
появлялась ночью в Версальском парке и ничего не знала и не слыхала о
частных делах королевы и кардинала, в этот-то самый момент появилась
Олива - живое свидетельство, которое заставило изменить взгляд на это
дело и разрушило все нагромождение лжи, построенное графиней.
он вспомнил розу, пожатие руки у купальни Аполлона, он побледнел и готов
был пролить всю свою кровь у ног Марии-Антуанетты, если бы в это
мгновение увидел ее рядом с другой.
сходство Оливы с Марией-Антуанеттой, не признавшись, что любит настоящую
королеву, но признание, что он заблуждался, было равносильно обвинению,
позору. Он предоставил Жанне отрицать все. Он молчал.
подробности и предъявила все доказательства, так как она ничего не
опустила, так как она вызывала гораздо большее доверие, нежели графиня,
Жанна прибегла к безнадежному средству: она призналась.
кардинал жаждал увидеть королеву любой ценой и уверить ее в своей
почтительной преданности. Она призналась, ибо чувствовала за собой целую
партию, которой не было бы, если бы она погрузилась в молчание; она
призналась, ибо, обвиняя королеву, она обретала союзников в лице всех
врагов королевы, а их было множество.
переменились: кардинал начал играть роль жертвы обмана, Олива - роль
проститутки, лишенной поэзии и здравого смысла, Жанна - роль интриганки;
выбрать лучшую роль у нее не было возможности.
было, чтобы королева тоже сыграла какую-то роль, ей предназначали роль
самую отвратительную, самую грязную, в наибольшей степени унижающую
королевское достоинство, - роль легкомысленной кокотки, роль гризетки,
устраивающей мистификации.
Марии-Антуанетты, которая пряталась за грабами и, умирая со смеху,
выслушивала страстные речи влюбленного принца де Роана.
лживость она не могла. Не могла, так как Жанна, доведенная до крайности,
заявила, что опубликует все любовные письма, которые писал королеве де
Роан, и что у нее действительно есть эти пылкие письма, продиктованные
безрассудной страстью. Не могла, ибо у мадмуазель Оливы, утверждавшей,
что в Версальский парк ее зазывала Жанна, не было доказательств,
подслушивал или не подслушивал их кто-то, спрятавшись за грабами.
слишком многие были заинтересованы в том, чтобы принять эту гнусную ложь
за правду.
Глава 35
ПОСЛЕДНЯЯ УТРАЧЕННАЯ НАДЕЖДА
было невозможно.
людей, достойных доверия, в похищении брильянтов, Жанна не могла пойти
на то, чтобы ее считали обыкновенной воровкой. Ей было необходимо, чтобы
позор пал еще на чью-нибудь голову. Она убеждала себя, что слух о
версальском скандале так хорошо прикроет ее преступление - ее, графини
де ла Мотт, - что, если она и будет осуждена, приговор прежде всего
нанесет удар королеве.
в разбирательстве по этому двойному делу, и кардинал, выдержавший
допросы судей и скандал, окружили свою врагине ореолом невиновности,
который она, к своему удовольствию, золотила всеми своими лицемерными
оговорками.
идет процесс, на котором невиновных нет, даже среди тех, кого признавало
невинным правосудие.
были исчерпаны, и Жанна убедилась, что на своих судей она уже никакого
впечатления не производит.
своим надеждам.
отвращения; Роаны выдвигали против нее серьезнейшие обвинения;
общественное мнение ее презирало. И она решила нанести последний удар:
вызвать тревогу у судей, опасения у друзей кардинала и вооружить
ненависть народа к Марии-Антуанетте.
придется разоблачить все, если ее доведут до крайности.
характер и его значение могли они одни.
жалобы. Все уловки, какие были употреблены, чтобы исторгнуть у меня
признания, содействовали лишь укреплению моего решения ни за что на
свете не скомпрометировать мою государыню.
сдержанность должны облегчить мне возможность выйти из затруднительного
положения, признаюсь, что старания семейства раба (так называла королева
кардинала в дни их примирения) вынуждают меня опасаться, что я стану его
жертвой.
и отчаяние, проистекающие оттого, что меня обвиняют в преступлении, в
коем я неповинна, ослабляют мое мужество, и я боюсь, что моя стойкость
не выдержит такого множества ударов, наносимых одновременно.
злополучному делу через посредство господина де Бретейля, который может
дать ему в глазах министра (короля) такой оборот, какой подскажет ему
его разум, для того, чтобы Вы не были скомпрометированы никоим образом.
Только опасения, что я буду вынуждена раскрыть все, заставляют меня
совершить этот поступок, который я совершаю сегодня, убежденная в том,
что Вы, Ваше величество, примете во внимание причины, которые принуждают
меня прибегнуть к этому средству, и что Вы прикажете вывести меня из
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман