меня обняло... Глубокое, беспредельное, оно увидело мои слезы сквозь маску
и пришло ко мне в образе юноши...
глаза и с детской мольбой сказала:
тропическое море, похожее на ярко-зеленое стекло... Погружался все глубже,
отталкиваясь от воды руками и ногами, пока хватало дыхания... Казалось,
легкие готовы лопнуть, взорваться... Вот-вот он дотянется до черного дна,
где сияют золотые, алые и синие звезды...
глубокое умиротворение. Подобное чувство он испытывал после погружения,
лежа на песке у кромки прибоя. И сейчас он ничком, обессиленный, лежал и
думал о влекущей и умиротворяющей Рэйко. И вдруг он вспомнил, что больше
года не прикасался ни к одной женщине. Когда Рэйко взяла его за руки и с
трудом усадила в такси, ему и в голову не приходило остаться с ней. И если
бы Рэйко вдруг нежно не поцеловала его в машине, и если бы поцелуй не
повторился... Год? Нет, полтора года прошло после первой встречи с
Рэйко... И все эти полтора года он каждый день забирался в тесную кабину
крохотного стального шарика, погружался в мрачную морскую бездну, возился
с двигателем, с приборами, кричал сквозь ураганный ветер... Не только он -
все работали, работали, работали, не зная ни сна, ни отдыха... Всех
изводила тревога... Пили только залпом, чтобы хоть чуточку расслабиться...
Спали на тесных корабельных койках, а на суше - на раскладушках, втиснутых
между разными машинами и приборами... И так полтора года! Как вино
расслабляет мускулы и обнажает утомление, так и женщина заставляет
осознать такую усталость, которую, кроме нее, никто и ничто не может
снять. Онодэре до этой минуты и в голову не приходило, что он смертельно
переутомлен. Он вдруг почувствовал, что мускулы его только не гудят от
перенапряжения. Нехорошо, подумал он, уткнувшись лицом в подушку, ведь
если тебя сдавила усталость, не только мускулы, по и душа лишается
гибкости, а окоченев, дряхлеет... Такая душа становится совсем
бесчувственной. Но ласковый, обволакивающий взгляд Рэйко, ее чуть
хрипловатый голос, протянутые к нему руки нежно и мягко снимали с него
нечеловеческий груз, стискивавший тело, как грубая смирительная рубашка. И
вдруг ему захотелось громко расплакаться, как ребенку, заблудившемуся и,
наконец, нашедшему свой дом, где он может рыдать, уткнувшись в колени
матери...
с его щеки слезу, которую он не заметил. Онодэра, как ребенок, нежно обнял
Рэйко. Он будет отдыхать рядом с этой женщиной, подумал он, вместе с этой
женщиной... И тут он понял, что его усталость - это боль и печаль, страх и
страдание за Японию, которой суждено погибнуть, а перенапряжение - первый
симптом надвигающегося невиданного бедствия... Нет, он не станет копаться
в причинах своей усталости. Надо отдохнуть, как следует, отдохнуть, чтобы
мужественно - пусть с показным мужеством! - пережить гибель Японии. А
сейчас... уже пора повернуться спиной и бежать. И отдыхать вместе с этой
женщиной... Это не предательство и не трусость. Это достойный человека
поступок. Упорство, выходящее за границы разумного, и страдание ради
страдания делают человека нетерпимым и твердолобым чудовищем. Онодэра, не
переставая, убеждал себя, что может бежать с полным правом. Бежать и
отдыхать, отдыхать до тех пор, пока совсем не обленишься, до тех пор, пока
душа и тело вновь не обретут свежести и не наполнятся жаждой
деятельности...
недвижимость она успела обратить в наличные. И хотя цены на землю после
землетрясения упали, она все равно получила крупную сумму. На эти деньги
после свадьбы Рэйко и предлагала ехать в Европу.
иностранную валюту, на драгоценности. И билеты на самолет купи сразу.
Завтра же...
тоже продать?
равно все сгорит, исчезнет, провалится в океан...
разобраться... - крепко сжав ее руки, сказал Онодэра, когда они прощались
в аэропорту Нарита. - Дело в том, что я не знаю, что такое брак, - я ведь
женюсь в первый раз... А раньше никогда не думал об этом... Но мне
кажется, что мы будем понимать друг друга...
Этого достаточно...
сроке официального правительственного сообщения, по стране поползли
тревожные слухи: ожидается невиданное землетрясение, оно сметет с лица
земли Токио, префектура Тиба и все побережье Сенан и вовсе погрузятся в
море, на дно, а потому ничего другого не остается, как временно бежать за
границу... Газеты молчали, но слух распространялся с молниеносной
быстротой, люди встревоженно шептались на работе, дома, на улицах.
Посыпался град заказов на самолеты международных рейсов. Все иностранные
самолеты, приземлявшиеся в Японии, теперь вылетали переполненными. Были
введены дополнительные рейсы, но удовлетворить всех желающих было
невозможно. На все рейсовые самолеты международной линии билеты были
распроданы на три месяца вперед. Начались трудности с билетами и на
пассажирские суда. Все акции на бирже в мгновение ока катастрофически
упали. И вдруг, неизвестно откуда, появились покупатели. Продажа акций
продолжалась. Неизвестного происхождения деньги поддерживали уровень цен
на них. Цены держались на одном уровне два дня, а потом, хотя и медленно,
по стали вновь падать. Появились признаки того, что акции вовсе
обесценятся. На Кабуто-мати и Китахама [названия улиц, где находятся
фондовая и акционерная биржи] перешептывались, что биржи вот-вот закроются
на неопределенно долгий срок... начнется паника... И вообще, наступает
конец... Все застыли в ожидании, не зная, как быть, ждать или идти на риск
и продавать акции по бросовым ценам.
информация. Но в суматохе подготовки к официальному сообщению было не до
расследований. Вскоре составилось мнение, что правительственные круги
специально распускают тревожные слухи. Однако прошла неделя, а слухи не
стихали, а росли. И в правительстве, и в координационном совете сочли
необходимым ускорить официальное сообщение.
- заявил секретарь правящей партии на координационном совете. - Если,
конечно, иностранные источники нас не опередят... Ведь за это время многие
собственными силами и средствами покинут Японию.
столу кулаком секретарь главной оппозиционной партии. - Сумеют бежать
только те, у кого есть деньги. А с народом что будет? Правительственное
сообщение нужно сделать незамедлительно! Сделать и взять под контроль
эвакуацию.
заметил один из членов совета. - И вообще желательно, чтобы одновременно с
сообщением были приняты чрезвычайные меры для срочного пресечения
паники...
Заволновались и газетчики. До открытия чрезвычайной сессии парламента
оставалось еще несколько дней, но почти все депутаты были уже в сборе.
Начальники управлений вконец измучились, отбиваясь от их вопросов. Никто
спокойно не работал, и никто спокойно не жил. Люди чувствовали, что
_что-то_ должно произойти, и никто не сомневался, что это _что-то_
обязательно произойдет.
встречи с руководителями правительства, а через неделю их действия уже
приносили свои плоды. Закупка судов Японией, за которой судовладельцы
различных стран уже более года наблюдали с пристальным и тревожным
интересом, сейчас шла бешеным темпом. Предлагались любые деньги даже за
подержанные и устаревшие суда. Общий тоннаж принадлежащих Японии судов
резко увеличился. Разумеется, при этом старались пользоваться подставными
лицами, приписывали суда к иностранным портам, по все равно за последнюю
неделю уже наметилось резкое повышение цен на суда и комиссионных для
посредников. В результате в Международный союз судовладельцев посыпались
протесты. В вопросах аренды судов Япония действовала тоже с непонятной
одержимостью, что грозило значительным повышением стоимости фрахта. Бешено
возросли переводы наличных денег из японских отделений и фирм со смешанным
капиталом в зарубежные отделения японских фирм и в головные конторы,
находящиеся за границей. Двухнедельный срок рассматривался в деловых
кругах как время для полной свободы действий. Дельцы, присутствовавшие на
встрече, сочли наиболее удобным для себя считать, что премьер
санкционировал такую свободу действий. Запрет они восприняли как своего
рода перестраховку правительства на случай, если ему придется
оправдываться. С другой стороны, правительство в таких условиях всегда
может припомнить им "старые" грехи и принять строгие меры, да еще и
потребовать проценты с прибыли, полученной благодаря предупреждению...
Вообще-то такое понимание для деловых кругов было естественным, а если
учитывать, что в данном случае само существование правительства гибнущей
страны находилось под вопросом, то поведение деловых кругов было почти
безупречным.
Каменистый Артем
Орлов Алекс
Жюль Верн
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий