Чтение 78–й страницы книги ~Рукопись Ченселора~

продолжали свою миссионерскую деятельность до самой смерти.

- Где?

Элисон, все еще держа погашенную сигарету, ответила спокойно, не глядя на
Питера:

- В Китае.

Какое-то время они молчали. Элисон сидела, опершись о спинку кровати, а
Ченселор, оставаясь неподвижным, смотрел ей прямо в глаза.

- Мне кажется, мы оба знаем, о чем пойдет речь дальше. Ты хочешь
продолжать разговор?

- О чем?

- О том, что произошло в Токио двадцать два года назад... О несчастном
случае с твоей матерью...

- Я ничего не помню.

- А я думаю, помнишь.

- Я была совсем маленькой.

- Не такой уж маленькой. Ты говорила, что тебе было пять или шесть лет,
но это неправда. Тебе было девять лет. В отношении возраста газетчики обычно
точны. Это же легко установить. И в статье о твоем отце они правильно
указали твой возраст.

- Прошу тебя...

- Элисон, я люблю тебя и хочу помочь тебе и себе. Сначала пытались
заставить замолчать только меня. Теперь дело дошло и до тебя, потому что
тебе известна частица правды. Это события, происшедшие под Часоном.

- О чем ты говоришь?

- О досье Гувера. Они украдены.

- Не может быть! Об этом написано в твоей книге, но это же вымысел.

- Это всегда было правдой. Досье украли еще до смерти Гувера, а теперь их
используют. Те, кто ими владеет, как-то связаны с событиями в Часоне. Это
все, что нам известно. Твоя мать также имеет к ним непосредственное
отношение, а отец твой скрывал это всю жизнь. Нам нужно установить, в чем,
собственно, дело.

Только тогда мы узнаем, у кого находятся досье, и найдем этого человека.

- Но это какая-то чушь. Мать была больным человеком, ее здоровье все
время ухудшалось. Она не могла играть сколько-нибудь важную роль...

- Для кого-то она такую роль играла и все еще играет. Умоляю тебя,
перестань изворачиваться. Ты не хотела лгать мне, поэтому просто умалчивала
о тех событиях. Но провинции на берегу залива Бохай - это Китай, родители
твоей матери умерли в Китае. И в Часоне мы воевали с китайцами.

- И это значит?

- Не знаю. По-видимому, я все еще далек от истины, однако не думать об
этом не могу. Пятидесятые годы... Токио, Корея... Китайские националисты
были изгнаны с материка, но они свободно разъезжали повсюду. Если это так, в
их среду могли проникнуть и коммунистические агенты. Может быть, они нашли
подход к твоей матери? Предприняли попытки как-то скомпрометировать жену
одного из старших военачальников в Корее и завербовать ее - ведь родители
твоей матери находились в Китае. Но потом что-то произошло. Так что же
случилось двадцать два года назад?

- Это началось за несколько месяцев до событий под Часоном, когда мы
приехали в Токио, - заговорила Элисон, с трудом выдавливая из себя слова. -
Временами у матери начало "ускользать" сознание... - Что ты имеешь в виду?

- Когда я обращалась к ней, она глядела мимо меня, будто ничего не
слышала. Потом, не дав никакого ответа, поворачивалась и выходила из
комнаты, что-то напевая.

- Одну из таких песенок я слышал в Роквилле. Она напевала какую-то
старинную мелодию.

- Это случилось гораздо позже. Она вдруг привязывалась к какой-нибудь
мелодии и напевала ее по несколько месяцев кряду. Доводила до конца и снова
начинала...

- Мать была алкоголичкой?

- Она выпивала, но алкоголичкой, по-моему, не была. По крайней мере,
тогда.

- Ты хорошо помнишь ее, - спокойно констатировал Питер.

Элисон взглянула на него:

- Я знала ее лучше, чем это казалось отцу, и хуже, чем полагаешь ты.

Ченселор пропустил ее колкость мимо ушей.

- Продолжай, - сказал он мягко. - Итак, у нее начало "ускользать"
сознание.

Кто знал об этом? Ей пытались помочь?

Элисон нервно потянулась за следующей сигаретой:

- По-моему, причиной того, что были приняты меры, стала я. Поговорить
было не с кем, понимаешь? Все слуги были японцами. В гости к нам приходили
только жены офицеров, а им о матери не расскажешь.

- Значит, ты была совсем одна?

- Да. И я не знала, что мне делать. Затем по ночам стали раздаваться
телефонные звонки. Тогда мать одевалась и уходила из дома, нередко с
безумным выражением на лице, и я не была уверена, что она вернется. Однажды
вечером из Кореи позвонил отец. Обычно мать бывала дома, потому что он
всегда предупреждал письменно, когда позвонит. На этот раз ее дома не было,
и я все ему выложила.

Наверное, это вырвалось у меня непроизвольно. А несколько дней спустя
отец приехал в Токио.

- Как он реагировал на случившееся?

- Не помню. Я была счастлива, что наконец вижу его. Мне казалось, теперь
все будет в порядке.

- Так и было?

- На какое-то время все стабилизировалось. Сейчас я бы выразилась именно
так. В дом стал приходить военный врач. Потом он привел других врачей, и они
раз в несколько дней увозили мать с собой. Телефонные звонки прекратились, и
мать перестала исчезать по ночам.

- Почему ты сказала, что все стабилизировалось на какое-то время? Разве
на этом дело не кончилось? На глаза Элисон навернулись слезы.

- Случилось это как-то под вечер. Я только что вернулась из школы. Мать
бушевала - громко кричала, выгнала слуг из дома, что-то ломала и била. И
вдруг ее взгляд остановился на мне. Она никогда не смотрела на меня так. На
какое-то мгновение я уловила в ее взгляде любовь, потом ненависть и,
наконец, страх. Она боялась меня. - Элисон поднесла руку к дрожащим губам и
бросила взгляд куда-то на одеяло, в глазах се мелькнул испуг. - Затем мать
подошла ко мне. Это было ужасно! В руках она сжимала кухонный нож. Она
схватила меня за горло и попыталась вонзить нож в живот. Я вцепилась ей в
запястье и стала кричать, кричать. Она хотела убить меня! Да, да, убить...

Элисон повалилась на бок, забилась в конвульсиях, лицо ее стало
мертвенно-бледным.

Питер обнял ее и принялся баюкать как ребенка, а немного погодя попросил:

- Попытайся вспомнить, что она кричала, когда ТУ вошла в дом, когда
увидела ее. Что она говорила?

Элисон оттолкнула Питера, откинулась на спинку кровати. Ее глаза были
закрыты, по щекам текли слезы, но истерика прекратилась.

- Я не помню.

- А ты вспомни!

- Не могу. Я не понимала того, что она кричала. - Эдисон открыла глаза,
взглянула на Ченселора, и обоим все стало понятно.

- Это потому, что она говорила на иностранном языке. - В устах Ченселора
фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение. - Она кричала
по-китайски.

Элисон кивнула в знак согласия:

- Видимо, так.

Однако на главный вопрос ответа не было. Почему мать бросилась на дочь?
На несколько секунд Питер задумался, в его памяти всплыли сотни страниц,
написанные им о том, как абсурдные на первый взгляд конфликты вели к
страшным актам насилия. Он не был психологом, ему приходилось мыслить более
простыми категориями.

Детоубийство на почве шизофрении, комплекс Медеи - это не та область, где
можно было отыскать истину. Ответ следовало искать в чем-то другом, более
простом... Питер попытался представить разгневанную женщину,
неуравновешенную, утратившую над собой контроль. Да-да, именно утратившую
над собой контроль.

Вечер. Пронизанный солнечным светом дом - большинство домов в Японии
светлые, просторные, залитые солнцем. В дверях появляется девочка.

Питер взял Элисон за руку:

- Постарайся вспомнить, как ты была одета.

- Это нетрудно. Мы носили одну и ту же одежду каждый день. Платья
считались неприличными, и мы надевали легкие брюки свободного покроя и
куртки.

Это была школьная форма.

Он отвел взгляд. Может, все дело в форме?

- А волосы у тебя были длинные или коротко стриженные?

- Тогда?

- В тот день, когда мать увидела тебя входящей в дом.

- На мне была шапочка. Все дети носили шапочки и обычно коротко
стриглись.

"В этом все дело, - догадался Питер. - Утратившая над собой контроль,
разъяренная женщина... Лучи солнца, струящиеся через окна. И дверь, в проеме
которой вдруг появляется человеческая фигура в форме.."

Он сжал другую руку Элисон:

- Она тебя не видела.

- Что?

- Мать не видела тебя. Причина все-таки кроется в событиях под Часоном.

Этим объясняются и осколки флаконов, и клочья старого пеньюара под
надписью на стене кабинета твоего отца, и испуганный взгляд Рамиреса, когда
я упомянул о твоей матери...