бабенке, что ежели и всякое прочее, так мы за гешефтом не постоим. Смеется,
каналья...
такие предложения и никогда не пойду на подобные сделки. Пусть лучше все
пойдет прахом!..
Геройствовать-то с этой братией не приходится; они с нас будут живьем шкуру
драть, а мы будем миндальничать. Нет, дудки!.. Нужно смотреть на дело прямо:
клин клином вышибай.
запоешь, как подтянут хорошенько нас, рабов божиих..."
трудность задачи заключалась в том, что следить за действиями конкурса
нельзя было прямо, а приходилось выискивать подходящие случаи. Первый свой
отчет Половодов должен был подать будущей осенью, когда кончится заводский
год.
IX
часто, но, когда первые хлопоты поулеглись и свободного времени оставалось
на руках много, Привалов не знал, куда ему теперь деваться с этой свободой.
Дома оставаться с глазу на глаз с женой ему было тяжело. Каждый раз, когда
он видел Зосю, ему представлялся Половодов, который так ловко соединил их
брачными узами. Вся кровь бросалась Привалову в голову при одной мысли, что
до сих пор он был только жалкой игрушкой в руках этих дельцов без страха и
упрека. Несколько раз Привалову хотелось высказать в глаза жене, за кого он
считает ее, но что-то удерживало его. Худой мир все-таки лучше доброй ссоры,
да к тому же Привалову не хотелось огорчать доктора, который умел видеть в
своей ученице одни хорошие стороны.
просто давить Привалова, он стал посещать Общественный клуб - собственно, те
залы, где шла игра. Давно ли этот же самый Общественный клуб казался
Привалову кабаком, но теперь он был рад и кабаку, чтобы хоть куда-нибудь
уйти от самого себя. Привалов перезнакомился кое с кем из клубных игроков и,
как это бывает со всеми начинающими, нашел, что, право, это были очень
хорошие люди и с ними было иногда даже весело; да и самая игра, конечно, по
маленькой, просто для препровождения времени, имела много интересного, а
главное, время за сибирским вистом с винтом летело незаметно; не успел
оглянуться, а уж на дворе шесть часов утра.
потом он совсем освоился с клубной атмосферой. Народ все был свой, всех
загоняла сюда за зеленые столы одна сила - бессодержательность и скука
провинциальной жизни. Адвокаты, инженеры, золотопромышленники, купцы,
разночинцы - все перемешались за зеленым полем в одну братскую пеструю
кучку, жившую одними интересами. Страсть к игре сравнила всех и, как всякая
болезнь, не делала исключений. Привалов быстро вошел во вкус этой клубной
жизни, весело катившейся в маленьких комнатах, всегда застланных табачным
дымом и плохо освещенных. Он скоро изучил до тонкости особенности всех
игроков, их слабости и смешные стороны. Были тут игроки, как он, от нечего
делать; были игроки, которые появлялись в клубе периодически, чтобы спустить
месячное жалованье; были игроки, которые играли с серьезными надутыми
лицами, точно совершая таинство; были игроки-шутники, игроки-забулдыги;
игроки, с которыми играли только из снисхождения, когда других не было;
были, наконец, игроки по профессии, великие специалисты, чародеи и магики.
раз говорил партнер Привалова, член окружного суда, известный в клубе под
кличкой Фемиды. - Кто кого утопит... Нашла коса на камень...
Ломтев, которые резались изо дня в день не на живот, а на смерть. Раньше они
всегда были союзниками, а теперь какая-то черная кошка пробежала между ними,
и они поклялись погубить один другого. Между прочим, Привалов слышал, что
сыр-бор загорелся из-за какой-то женщины. Этот карточный турнир сосредоточил
на себе общее внимание, и, как военные бюллетени, шепотом передавали
технические фразы: "У Ивана Яковлича заколодило... Ломтев в ударе! Иван
Яковлич пошел в гору... Ломтев сорвался!" Привалов иногда с нетерпением
дожидался вечера, чтобы узнать, кто сегодня сорвется и кто пойдет в гору.
Куши росли, а с ними росло и внимание публики.
Ломтев завяжет его в узел!
завсегдатаев, докладывал:
тысяча пошла.
тысяч сто... Вот в третьем году адвоката Пикулькина тысяч на сорок обыграли,
в прошлом году нотариуса Калошина на двадцать да банковского бухгалтера
Воблина на тридцать. Нынче, сударь, Пареный большую силу забирать начал: в
шестидесяти тысячах ходит. Ждут к рождеству Шелехова - большое у них золото
идет, сказывают, а там наши на Ирбитскую ярмарку тронутся.
неопределенного рода занятий - в нынешний сезон являлся восходящим светилом,
героем дня. Это был средних лет мужчина, с выправкой старого военного; ни в
фигуре, ни в лице, ни в манере себя держать, даже в костюме у него
решительно ничего не было особенного. Самый заурядный из заурядных людишек,
а счастье выбрало именно его... Впереди предвиделись новые куши и новые
жертвы. Собственно, для случайностей здесь оставалось очень немного места:
все отлично знали, что проиграет главным воротилам за зеленым столом тысяч
пять Давид Ляховский, столько же Виктор Васильич, выбросит тысяч десять
Лепешкин, а там приедет из Петербурга Nicolas Веревкин и просадит все до
последней нитки. Из случайных жертв подвертывались сорвавшиеся с
родительской цепи купеческие сынки, хватавшие плохо лежавший кус адвокаты,
запустившие лапу в сундук банковские служащие и т.д. Адвокаты и горные
инженеры пользовались в этом случае особенно громкой репутацией, потому что
те и другие представляли для настоящих матерых игроков постоянную статью
дохода: они спускали тут все, что успели схватить своими цепкими руками на
стороне.
Веревкин, потряхивая своей громадной головой. - Изображаем из себя
веспасиановых губок или пиявок: только насосался, глядишь, уж и выжали, да в
банку с холодной водой.
незаметно для самого себя втягивался в его интересы. Он играл по маленькой,
без особенно чувствительных результатов в ту или другую сторону. Однажды,
когда он особенно сильно углубился в тайны сибирского виста с винтом,
осторожный шепот заставил его прислушаться.
за заводы, другой...
как вся кровь бросилась к нему в голову и внутри точно что перевернулось.
играет налево в углу с Павлом Андреичем.
играл по одной сотой Виктор Николаич Заплатин.
ему не взять бы ее, так он сначала ее выдал за него, а потом уж и прибрал к
своим рукам.
шептавшихся, как человек, который ждет смертельного удара. У него дрожали
колени и тряслись губы от бешенства. Теперь он в состоянии был убить кого
угодно... Игра как раз кончилась, и когда он поднялся с места, невольно
встретился глазами с двумя шептавшимися почтенными старичками, которые
сейчас же замолчали. Привалов пристально посмотрел на них. Это были совсем
незнакомые люди, по костюму - среднего провинциального круга. Его гнев так
же быстро упал, как и поднялся: чем виноваты эти невинные сплетники, что он
уже сделался жертвой беспощадной городской молвы? Теперь его интимная жизнь
не была уже тайной, она была выброшена на улицу и безжалостно топталась
всеми прохожими.
X
страшные муки обманутого человека... Неужели его Зося, на которую он
молился, сделается его позором?.. Он, несмотря на все семейные дрязги,
всегда относился к ней с полной доверенностью. И теперь, чтобы спуститься до
ревности, ему нужно было пережить страшное душевное потрясение. Раньше он
мог смело смотреть в глаза всем: его семейная жизнь касалась только его
одного, а теперь...