революции, не преминул спросить у Богрова:
сказать про Курлова и Черепа-Спиридовича - опытных "ловцов человеков".
жарптица удачи, сама летевшая им в руки. Курлов недавно, в связи с
женитьбой, промотал несколько тысяч казенных денег, о чем Столыпин еще не
знал. Но Курлов (через дворцового коменданта Дедюлина) уже пронюхал, что
царь позволил Столыпину уволить Курлова после "киевских торжеств". При сдаче
дел, несомненно, обнаружится и растрата. Значит...
не предполагал, что жандармы так охотно клюнут на его приманку. Вся
обстановка напоминала грубейший фарс: сидят матерые волкодавы политического
сыска и делают вид, что поверили в детский лепет дешевого провокатора. Это
свидание подверглось анализу наших историков: "Гениальным политическим нюхом
Курлов и КВё учуяли, что неожиданный приход Богрова является тем
неповторимым случаем, который могут упустить только дураки и растяпы. Они
отлично знали, что предвосхищают тайное желание двора и камарильи -
избавиться от Столыпина! Риск, конечно, был. Но игра стоила свеч..."
лет, жалкий белоэмигрант, сидя на задворках мрачного Берлина, он будет
сочинять мемуары, в которых, не жалея красок, распишет, как он любил
Столыпина, а Столыпин обожал его - Курлова! Подобно лисе, уходящей от
погони, он пышным жандармским хвостом станет заметать свои следы, пахнущие
предательской псиной. Но это случится через десять лет, когда Курлов даже
бутылочке пивка будет рад-радешенек, а сейчас - за стенкой! - стол ломился
от яств, и жандарм, в предвкушении небывалого взлета своей карьеры, хотел
только одного: стопку холодной, как лед, анисовой и немножко икорки с
зеленым луком...
внутренних дел. Как сделает - это, пардон, уж дело самого Богрова... Грязно
сделает? Плевать. Пускай даже грязно! Вообще, читатель, политика иногда
выписывает такие сложные кренделя, каких не придумать и на трезвую голову.
уже вовлеченный в водоворот честолюбивых страстей, и - что поразительнее
всего!
сказал родителям:
насквозь просвечен полицейским рентгеном. В практике царской охранки
известны два вида фидерного наблюдения - густое и редкое. За домом Богровых
установили густое! При этом даже самый хитрющий клоп, если бы ему пожелалось
выбраться на улицу, не смог бы этого сделать - клопа заметили бы и
арестовали. Конечно, никакая Нина, никакой Николай Яковлевич в дом Богровых
не входили и не выходили...
"Сказка о царе Салтане"... Мне бы билетов...
Киева, - мало ли чего в нашей паршивой жизни не случается! И я не хочу,
чтобы мне потом голову сняли...
кресло ј 406. Здесь будет сидеть Богров!
****
министерства - шло составление государственной сметы, и финансисты купались
в морях монопольной водки, ухали миллиарды на постройку дредноутов,
вкладывали миллионы в казенные пушечные заводы. В пушистом халате, попивая
остывший чай, Коковцев расхаживал по канцелярии и чаще всего говорил, что
"здесь надо урезать... тут сократить...". Потом фланирующим барином (еще
красивый холеный мужчина), помахивая тросточкой, он прогулялся до квартиры
премьера. С улицы стояла очередь ходоков и просителей: Столыпин продолжал в
Киеве работу как министр внутренних дел, - нервный, задерганный, крикливый.
где Ольга Борисовна, жена Столыпина, сервировала чай; премьер негодовал:
человеку в мире, выделят киевский... Черта с два! Жандармы забрали его себе.
Просил у Фредерикса карету - говорит, что все заняты. И вот я, премьер,
вынужден кричать на улицах: "Эй, извозчик!.."
неспокойно мне как-то... в этом Киеве!
часы, щелкнул крышкой.
царя на вокзал в наемной колясочке. Киев был расписан, как праздничный
пряник. Дома украсились флагами, вензелями, портретами.
горела иллюминация. В густой толпе народа, средь шума и гвалта, полиция
задержала коляску с премьером. "Назад!" - последовал окрик.
Столыпина внимания. Разъезд кортежа прошел без него, и премьер в самом конце
процессии трясся на своих дрожках, следуя за дежурными флигель-адъютантами.
городовые бесплатно раздавали брошюрки, срочно отпечатанные тысячным
тиражом. Автором брошюрки считался Распутин, но я в это не верю. Вот
образчики пропагандистской чепухи: "Что поразило встрепенуться и
возрадоваться Киевскому граду? Так трепещет весь народ и аристократия, одни
жиды шушукаются и трепещут... Солдатики просто не человеки - подобны
ангелам: они от музыки забыли все человечество, и музыка отрывает их от
земли в небесное состояние". Глупее - и хотел бы, да не придумаешь!..
Столыпину в политической феерии отвели место в хвосте, а все цветы и улыбки
выпали на долю царя и царицы. Александра Федоровна сидела в ландо с гримасой
на лице, которая по плану должна бы выражать любезность. И вдруг, презренная
ко всем, она поклонилась - она отвесила поклон! - прямо в толпу киевлян,
которые зашушукались:
одна деталь. Когда царский кортеж проехал и показалась колясочка с жалким,
словно его обухом пришибли, Столыпиным, Гришка взмахнул ручищами и громко
запричитал:
был он посвящен в программу дальнейших событий? Но если знал Распутин, то
выходит, что знал и... царь?
сразу же просил соединить себя с генералом Курловым, занимавшим номер в
"Европейской" гостинице:
выругался:
коммутаторе произошла осечка, и, подключив Певзнера к Богровым, барышня - по
ошибке! - не разъединила прежнего разговора. Таким образом киевский
обыватель М. Певзнер явился нечаянным слушателем беседы Д.Г.Богрова с
полковником Кулябкой:
встреча царя и его августейшей семьи.
станцию, он попросил барышню снова соединить его телефон с квартирой
Богровых.
как ты разговаривал. Если ты имеешь роскошный блат с жандармами, так устрой
мне и моей Идочке по билетику в Купеческий сад. Мы тоже хотим повеселиться.
Николаев Андрей
Перумов Ник
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Шилова Юлия