Чтение 78–й страницы книги ~Николай II~

Голощекин в Москве обсуждал только защиту Екатеринбурга, судьбы Царской
Семьи он не касался. Решение о казни Романовых было принято Уралсоветом по
собственной инициативе.

Логически понятно: это ложь. Мог ли Голощекин, обсуждая в Москве
возможную сдачу Екатеринбурга, не затронуть участь царя и Семьи? Не решить,
что делать с ними, если город падет?

В своем дневнике Троцкий, вернувшийся с фронта, описал свой разговор со
Свердловым:

"- Да, где царь?

- Конечно, расстрелян (бесстрастное торжество Свердлова: процесса не
будет. - Авт.).

- А семья где?

- И семья с ним.

- Вся?

- Вся. А что? (И опять незримая свердловская усмешка: уж не жалеет ли их
пламенный революционер Троцкий? - Авт.)

- А кто решал? (Ярость: он хочет знать, кто посмел, не посоветовавшись с
ним. - Авт.)

- Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени
(курсив мой. - Авт.), особенно в наших трудных условиях".

Но когда гнев прошел, сверхреволюционер Троцкий, сказавший в страшные дни
революции: "Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что мир содрогнется", не мог не
оценить этого сверхреволюционного решения:

"По существу, это решение было необходимо. Казнь цар-ской семьи нужна
была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но
и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления
нет. Впереди - полная победа или полная гибель... Ника-кого другого решения
массы рабочих и солдат не поняли бы и не приняли. Это Ленин хорошо
чувствовал".

Итак, по Троцкому, все решилось в Москве. Значит, вот о чем в Москве
договорился Голощекин?

Но это всего лишь свидетельство Троцкого, а История признает документ.
Сначала появился его след.

Из письма О.Н.Колотова (Ленинград):

"Могу сообщить Вам интересную подробность по интересующей вас теме: мой
дед часто говорил мне, что Зиновьев принимал участие в решении о расстреле
царя и что царь расстрелян по телеграмме, которая пришла в Екатеринбург из
Центра. Деду можно было доверять, по роду своей работы он очень многое знал.
Он говорил, что сам принимал участие в расстрелах. Он называл расстрел
"пинком под зад", утверждая, что это в буквальном смысле: приговоренного
поворачивали лицом к стене, потом приставляли пистолет к затылку и, когда
спускали курок, одновременно давали ему пинка под зад, чтобы кровью не
обрызгал гимнастерку..."

ТЕЛЕГРАММА

И она нашлась. Несмотря на то что ее должны были уничтожить. Но кровь
вопиет...

И вот она лежала передо мною! Душным июльским днем я сидел в Архиве
Октябрьской революции и смотрел на эту телеграмму, посланную 72 года назад.
Она была в архивном деле со скучным названием: "Телеграммы об организации и
деятельности судебных органов и ЧК. Начато 21 января 1918 года и окончено 31
октября 1918 года". За этим названием и датами - Красный террор. Среди
телеграмм о расстрелах - полуграмотных текстов на нечистой бумаге - бросился
в глаза двуглавый орел! Царский герб!

Это и была она. На бланке, оставшемся от царского телеграфа, украшенном
царским орлом, была эта телеграмма - сообщение о предстоящей казни Царской
Семьи. Что это - опять ирония Истории или ирония людей?!

В самом верху этой телеграммы на кусочке телеграфной ленты был адрес:
"Москва Ленину". Ниже - отметка карандашом: "Принято 16.7.1918 г. в 21 час
22 минуты. Из Петрограда".

Итак, 16 июля в 21 час 22 минуты, то есть до расстрела Романовых, пришла
в Москву эта телеграмма.

Телеграмма шла длинным путем. Ее отправили из Екатеринбурга "Свердлову,
копия Ленину". Но отправили через Зиновьева, хозяина второй столицы -
Петрограда, ближайшего тогда сподвижника Ленина. И уже Зиновьев из
Петрограда переправил Ленину екатеринбургскую телеграмму.

Отправили эту телеграмму из Екатеринбурга известный нам Голощекин и некто
Сафаров - один из вождей Уралсовета. А вот ее точный текст:

"Москва, Кремль, Свердлову, копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому
проводу передают следующее: сообщите в Москву, что условленного с Филипповым
суда по военным обстоятельствам... ждать не можем. Если ваше мнение
противоположно, сейчас же, вне всякой очереди сообщите. Голощекин, Сафаров.
Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом".

И подпись - Зиновьев.

Зная, что "товарищ Филипп" - партийная кличка Голощекина, легко понять
условный язык этой телеграммы, присланной за считанные часы до расстрела
Царской Семьи. "Условленный с Филипповым суд" - так не без лукавства
шифруется условленная с Голощекиным казнь Романовых. (Николая собирались
судить, но истинно революционный суд над тираном - это и есть казнь тирана.)

"Военные обстоятельства" - безнадежное положение Екатеринбурга: со дня на
день город должен был пасть.

Итак, содержание телеграммы: через Зиновьева екатеринбургский Уралсовет
сообщает в Москву Свердлову и Ленину, что условленная с Голощекиным казнь
Царской Семьи не терпит более отлагательств ввиду ухудшившегося военного
положения Екатеринбурга и близкой сдачи города. Но если у Москвы есть
возражения, они просят немедленно им сообщить.

После этой телеграммы о миссии Голощекина в Москве можно говорить
определенно: он обсуждал вопрос о судьбе Екатеринбурга и условился о казни
Семьи.

ДВОЕ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

Но в телеграмме упомянуты еще двое, сыгравшие, видимо, немалую роль в
участи Царской Семьи... Фотография Президиума Уралсовета: рядом с
Голощекиным и Белобородовым стоит типичный интеллигент в очках, так не
сочетающихся с его удалой папахой. Это и есть Сафаров - член Президиума и
товарищ председателя Совета. Подпись этого очкастого интеллигента - на самых
кровавых телеграммах Уралсовета...

Сафаров Георгий Иванович, сын инженера, 1891 года рождения. У него была
типичная биография "образованного марксиста": ссылки, эмиграция в
Швейцарию... Именно в это время рядом с Сафаровым возникает
могущественнейший Григорий Зиновьев - фигура, следующая сразу за Лениным и
Троцким в большевистской иерархии.

Они сблизились в Швейцарии. Зиновьев познакомил его с Лениным. Сразу
после Февральской революции благодаря Зиновьеву Георгий Иванович прибыл в
Петроград вместе с Лениным в том самом знаменитом "пломбированном вагоне".

Но вот победил Октябрь: с сентября 1917-го Сафаров - "товарищ
председателя Уралсовета". И действия Сафарова в Екатеринбурге так напоминают
действия его кумира Зиновьева в Петрограде...

В окруженном белыми Петрограде Зиновьев вводит институт заложников. В
ответ на наступление белых вместе с прибывшим в Петроград Сталиным он
устроил кровавую вакханалию: ночные расстрелы заложников - белых офицеров,
священников и прочих "бывших". В 1919 году еще один кровавый ответ Зиновьева
- за убийство в Берлине немецких коммунистов Карла Либкнехта и Розы
Люксембург в Петропавловской крепости казнены заложники: четверо великих
князей - Николай и Георгий Михайловичи, Павел Александрович и Дмитрий
Константинович Романовы. Кстати, вскоре после этой акции международной
солидарности Ленин рекомендует Зиновьева руководить Коминтерном.

И, конечно же, с самого начала Зиновьев поддерживает идею уральцев -
расстрелять Романовых. Согласно его логике, таков и должен быть ответ на
наступление белых на Екатеринбург. И еще: он не хочет суда, он ненавидит
Троцкого. "Партия давно хочет набить морду Троцкому", - мило написал этот
образованный марксист о своем сопернике в борьбе за власть.

Всю жизнь старые друзья были тесно связаны друг с другом. Когда Зиновьев
в 1919 году возглавил Коминтерн, он берет к себе заведующим отделом своего
друга Г.И. Сафарова. После смерти Ленина глава Петрограда Зиновьев укрепляет
свой тыл. Верного Сафарова он делает руководителем партийной газеты
"Ленинградская правда". И когда Сталин наградил Зиновьева кровавым "пинком в
зад", расплатиться пришлось и Сафарову.

Из письма С.И.Пожарского (Ростов-на-Дону):

"В "Огоньке" напечатан ваш материал "Расстрел в Екатеринбурге" и там на
фото есть Сафаров. Поскольку вы в материале, то, может быть, сможете сказать
мне, что с ним было дальше. Объясняю. В 1941 году, в Саратове в одной камере
со мной сидел Сафаров. Весьма примечательная личность. С его слов: был при
Ленине то ли секретарем, то ли библиотекарем в эмиграции... был делегатом
какого-то съезда партии и редактором газеты. А затем долгие годы был
свидетелем почти во всех "делах" 1937-го и т. д. годов. Сообщите два слова:
он это или нет, мой сокамерник?"

"УСЛОВЛЕННЫЙ С МОСКВОЙ..."

Итак, Свердлов и Зиновьев - такова в Москве могущественная поддержка
уральских якобинцев, мечтавших о расправе над Романовыми. Поддержка при
главной встрече Голощекина - встрече с Лениным.

Могло ли не быть этой встречи? Мог ли Голощекин - член ЦК, руководитель
гибнущего Урала, где, по словам Ильича, решалась судьба всей большевистской
власти, хозяин Царской Семьи - быть не принят Лениным? И то, что в
биохронике вождя нет этой встречи, лишь доказывает понятное нежелание, чтобы
о ней знали.

Два вопроса, касающихся Царской Семьи, должен был решить Голощекин на