Чтение 78–й страницы книги ~В тихом омуте?~

квартире Серьги. Другие эскизы были менее детальны,
несколько характерных линий, только и всего.

Да, ты бисируешь, Александр Анатольевич, похвалила
своего бывшего порноредактора я. С тебя и начнем.

План действий, который выработала я, был примитивным,
но единственно возможным. Серьга подвернулся мне в самый
подходящий момент - он-то и станет моей визитной карточкой,
ключом, который откроет мне дверь в сомнительный мир
Володьки Туманова. Сейчас от меня требовалось одно - точно
разыграть роль восторженной провинциалки, готовой на все,
чтобы утвердиться в сумасшедшей Москве. Этот путь был самым
легким, он не вызывал сомнений - что еще остается неглупой
смазливице - вперед и вверх! Теперь я, как броней, была
защищена своей внешностью, которая мало кого оставляла
равнодушным. До сих пор я не знала, почему это происходит,
мало ли красивых баб роет окопы собственного благополучия.
Но пока мне удавалось все - и это касается не только мужчин.

Я растянулась на ковре - может быть, вес потому, что и
Господь Бог тоже мужчина, не лишенный маленьких слабостей,
он не прочь исподтишка взглянуть на маленькую раковину
женского уха...

Я была уверена, что завтра или послезавтра, но Серьга
обязательно позвонит мне - и не только потому, что я могла
ему понравиться, это как раз было делом десятым.

Во-первых, еще во ВГИКе он отличался страстью к
извинениям, это называлось у него "похмельным синдромом" и
служило чем-то вроде огуречного рассола после пьянки. Он
методично обходил всех, кому успел подгадить в период
алкогольной невменяемости, и уныло извинялся. Он не
успокаивался до тех пор, пока жертва его словесных или
кулачных подвигов, плюнув на все, не говорила: "Все в
порядке, старичок, знаем мы эти твои неконтролируемые
импульсы. Иди с Богом!"

И, во-вторых, я была как-то связана с Аленой, рано или
поздно это всплывет. Безнадежная, почти преступная страсть к
ней была не изжита, я это видела, портрет Алены тоже на это
намекал, шрамы на холсте больше походили на страстные
поцелуи...

Нет, за марийского гения Серьгу можно не беспокоиться -
он сделает все, что найду нужным я. Его вполне можно
использовать вслепую.

Стоп-стоп, а почему вслепую?

Я даже приподнялась от этой мысли, иглой прошившей мне
сердце. Почему вслепую? Ведь можно рассказать ему - если не
все, то многое. Тогда ты получишь союзника, который вполне
осознанно поможет тебе, а то, что он поможет, не вызывало
сомнений. Он учился во ВГИКе, а ВГИК всегда похож на ген-
мутант, он напрочь меняет химический состав крови, он
вовлекает любого зазевавшегося в странную игру с жизнью, так
похожую на кино...

Серьга вхож в порочный круг Туманова, он уже не может
вызвать подозрений, как не может вызвать подозрений
почтальон или разносчица молока. Если ты посвятишь его -
можно напрямую спросить об Александре Анатольевиче и о
многих других. Искушение переложить на кого-то хоть часть
адской работы было таким сильным, что я даже затрясла
#.+.".).

Нет.

Нет, ты не имеешь права использовать его таким образом.
Ты не можешь быть уверена в нем настолько, чтобы он стал не
только частью твоего плана, но и частью тебя самой. Серьга
был открыт, наивен, простодушен, как эвенк со стойбища. И
все эти достоинства автоматически оборачивались
недостатками, стоит только посвятить Серьгу в суть
происходящего. Кроме того, он от нечего делать стал крепко
выпивать, и его вгиковские, часто комические алкогольные
вспышки теперь приобрели мрачно-затяжной характер. Полоснуть
ножом Туманова, как он делает это с портретом Алены, у него
вполне может хватить ума, но вот хватит ли сил? Мне нельзя
светиться, а Серьга, с его горячностью, засветит меня
обязательно.

Он засветит меня обязательно, кем бы я ни представилась
- подругой Алены, сотрудником Интерпола, агентом ФБР, далай-
ламой... Пусть все остается, как остается, и я останусь при
своем - мститель, карающая десница, тать в ночи...

Нет, своей собственной роли я никому доверить не могу.

Я еще несколько секунд пролежала неподвижно, закрыв
глаза, и страсть к поискам соучастника прошла сама собой.

Теперь нужно набраться терпения и дождаться
каныгинского звонка.

Но ждать просто так я не хотела.

У меня оставался запасной вариант - Сирии.

Пока в лагере любителя ритуальных услуг Туманова
наблюдается ленивое послеобеденное затишье, самое время
навестить берлогу Сирина. В удачу я верила мало - Сирии был
кондовым осторожным профессионалом, - но попытаться стоило.
Ключи от ларца сириновых тайн манили безопасностью и
относительной несложностью предприятия. Адрес был четко
пропечатан в паспорте гражданина Дрондина, оставалось только
доехать до места на подходящем виде транспорта и открыть
дверь.

Я решила посвятить экскурсии в пенаты Сирина следующий
день, пока Серьга будет приходить в себя, подъедать
нарезанную толстыми ломтями колбасу и отпаиваться рассолом.

Я наметила все то, что может заинтересовать меня, чтобы
на месте не тратить время на ненужные поиски, - записные
книжки, фотографии, кассеты, всю канцелярскую мелочь, в
которой заключена информация о долгой жизни Сирина.

Лучше всего отправиться туда поздним вечером - судя по
адресу, район был рабочим, а работяги предпочитают сидеть
вечерами дома, попивая водку и потрахивая своих расплывшихся
жен. У них нет кобельков мастино-наполитано, которых нужно
прогуливать ближе к полуночи, а их детки предпочитают
грабить ларьки в другом конце города.

Я переписала адрес Сирина на листок бумаги, а потом
сожгла паспорт в малахитовой пепельнице - лишняя улика;
Венькин браслет многому меня научил.

Я бросила в рюкзак ключи от квартиры Сирина, туда же
положила перчатки. Рано или поздно квартиру Сирина вскроют,
а мне совсем не хотелось оставлять там визитную карточку
a".(e папилляров.

"Ну ты прямо пролетарский Джеймс Бонд! - восхитился
Иван. - Штандартенфюрер Штирлиц, партайгеноссе Борман,
адмирал Канарис и наш человек в Гаване. Только стреляющей
авторучки не хватает. Испортили тебя дублированные шпионские
фильмы!"

"Во-во! В небесах шпиен летит и яичками звенит, -
проявил свой поэтический талант Нимотси. - Он перчатки
натянул и на микрофильм срыгнул!"

Я послала их подальше, но была вынуждена признать, что
в их замечаниях много справедливого, все происходящее мало
походило на правду. И оставалось для меня безумной игрой. А
игра предполагала наличие перчаток, все грабители банков
вызывали слабое сочувствие, а расплата всегда оставалась за
кадром.

Ну а пока она не пришла - выше голову и смейся,
кажется, так было в первых тактах забытой мелодии двадцатых
годов.

Перед тем как выйти из квартиры, я критически осмотрела
себя в зеркале - никакого макияжа, стандартные джинсы,
куртка; если я когда-нибудь стану трупом, то следственная
группа намучается с моей безликой усредненностью. Ключи
позвякивали в пустом рюкзаке - из предосторожности я больше
ничего не взяла.

Я захлопнула за собой дверь и отправилась к Сирину.

***

...В половине двенадцатого я уже была в Текстильщиках,
одном из самых унылых московских районов. Панельные
многоэтажки, второсортные сталинские дома и хрущобы никак не
хотели складываться в пасьянс и перемежались длинными
железобетонными заборами уже давно почивших в бозе складов и
предприятий.

Я довольно быстро и - главное! - без посторонней помощи
нашла дом Сирина, оказавшийся серой кирпичной шестиэтажкой,
определила подъезд и независимо вошла вовнутрь. Квартира
Сирина была на предпоследнем этаже, куда я поднялась, никого
не встретив.

На сирийской лестничной площадке, очевидно, жили