не могу, а ты можешь?
советовал тебе вообще в это дело не лезть. Я знаю про твои каналы и знаю,
насколько они мощные. Да, в этом смысле вы круче. Намного круче, чем я.
Только если сейчас вы сами начнете этим делом заниматься - увязнете в нем на
годы. И потеряете гораздо больше того, во что вам обойдется моя помощь.
оплата по результату. Это именно тот случай, когда вперед я денег не дам.
Даже тебе. Хотя я тебе и доверяю, Александр Михалыч, но дело, как ты сам
сказал, уж больно гнилое. Не провалиться бы нам всем вместе с тобой.
Помнишь, я утром говорил про фестиваль? Вы мне даете артистов.
Толстикова. - Который вы сегодня подписали.
тобой? Перепил?
Пока, чтобы времени не терять, поговорю с Буровым. Думаю, мое предложение
вам выгодно по-любому. А деньги, ну, аванс, который Толстиков сегодня
заплатил, я компенсирую. Это само собой разумеется. Мы же честные
бизнесмены, не бандиты какие.
остальным и вышел из кабинета.
мечтать не могла, сидя в своем Симферополе и работая в вонючем привокзальном
ресторане. И так кинуть!
Всероссийская слава, в которой Рената-Хрената купалась с огромным
удовольствием, - он-то видел, знал, что все эти вздохи-охи по поводу того,
как ей надоели поклонники, - незатейливая ложь. Нравились ей истерики во
время концертов, она с удовольствием прерывала представление, начиная
уговаривать чересчур зафанатевших в зале мальчиков-девочек вести себя
поспокойнее, а сама, стоило ей снова затянуть свой несчастный, навязший уже
в зубах у нее самой и в ушах у Портнова "Самолет", постоянно провоцировала
публику.
мгновенно вынести на руках обратно на сцену. Но впечатление создавалось
такое, что Рената летит в зал очертя голову, не ведая, кто ее подхватит, кто
прикоснется, сожмет, погладит, примет на себя вес ее тела, желанного и
желаемого десятками тысяч мальчиков и - спасибо унисексу - девочек.
белого каления, - это она умела. Ох, как умела!
на вершину популярности и ставшая кумиром целой армии подростков, она за
несколько месяцев обогатила своими провинциальными словечками и
вульгаризмами сленг столичных фанатов, представляющих собой самые разные
социальные группы. Умудрилась заочно перессориться с большинством своих
товарищей по цеху, публично называя их бездарями и пустышками. Могла с утра
напиться коньяку, а вечером, проспавшись и немного протрезвев, честно
оторать концерт, после чего закатиться в гостиничный номер или ночной клуб и
там нарываться на очередной скандал с какими-нибудь бандитами, или с
администрацией, или с чужой охраной, или со своими же поклонниками.
ней снова можно было хоть как-то общаться, но потом опять наступали, как
называл это Портнов, "критические дни" запоев, загулов и скандалов.
ему лично, обвиняя во всех смертных грехах, включая почему-то
гомосексуализм, Портнов иногда испытывал к ней что-то похожее на симпатию и
даже на робкую, слегка отдающую мазохизмом нежность.
фанатов, и портретов на стенах чуть ли не в каждой квартире, где имелись
дети, не было бы телепередач, пластинок в обложках с ее лицом, не было бы
красочных журналов, с первых страниц которых солнечно улыбалось это чудовище
с полудетским, наивным и простодушным лицом.
разводились. Валя просто переехала в свою старую квартиру, к маме. Портнову
она не звонила, а ему было некогда позвонить самому и узнать, как живет
законная супруга, поставившая душевный покой выше денег, которые стал
приносить в дом муж, наконец-то напавший на "золотую жилу".
хочет жить с "золотой жилой", а желает иметь нормального мужа, такого,
который хоть иногда общался бы с ней, не говоря уже о том, чтобы ходить в
гости, в ресторан или просто погулять.
в номере Ренаты, и не просто в номере, а в ее постели.
раскрепощенная артистка сейчас покажет ему все, на что она способна и на что
постоянно намекала при любом общении с журналистами. Но, к удивлению
Алексея, Рената оказалась совершенной неумехой, стеснительной и неловкой в
постели, как девочка из какого-нибудь советского кинофильма шестидесятых
годов.
Протрезвевшая Рената ворвалась к нему в номер - Алексей ночью все-таки
покинул недвижную в постели девушку, которая предавалась радостям секса,
крепко зажмурив глаза, стиснув зубы и сжав пальцы в кулачки, - и закатила
очередной скандал, совершенно на пустом месте, кричала что-то по поводу
"паленой" водки и отсутствия буфета на этаже.
синдрома. Главное заключалось в том, что после роковой ночи - Портнов именно
так определил для себя несколько часов, проведенных с Ренатой в постели, -
певица вообще перестала воспринимать своего менеджера, продюсера и директора
как начальника. Он словно перестал для нее существовать.
внимания, исполняла указания Алексея с таким видом, будто действует
исключительно по собственной воле, и несколько раз едва не довела продюсера
до сердечного приступа.
появиться в гримерке за десять минут до выхода на сцену, когда Портнов уже
прикидывал, какие репрессии последуют в его адрес от местных устроителей и
их "крыши" в случае отмены концерта. Она могла не являться на репетиции и
переносить студийные записи, не оповещая Портнова. Ее выходкам не было
числа.
на следующий, ни через два дня, ни через три.
и концертов. Но потом... - потом был довольно плотный график.
грозило неустойкой - рекламная кампания в провинции была запущена, клеились
отпечатанные афиши, крутили по радио песни и объявления о предстоящих
концертах. Хорошо, если билеты еще не поступили в продажу.
Грек.
встретиться, обсудить? А? Помочь тебе, может быть?
прижимая трубку к уху мгновенно вспотевшей ладонью. Но вслух он сказал
Максудову, стараясь, чтобы его голос звучал ровно:
раскрутку Ренаты, были уже отданы. Оставались проценты. Пятьдесят штук. И
проценты с будущих гастролей. И проценты с будущих дисков. Договор с Греком
был крепче и подробней любого профессионально составленного контракта.
выспавшимся, легким и свежим, словно каким-то мистическим образом скинул
сразу лет двадцать. Тело налилось упругой силой, настроение стремительно
взлетело к какой-то светлой, простой радости. Радости от того, что за окном
светит солнце, что в холодильнике есть отличная еда и водка, что в квартире
уютно и тепло и есть любимые книги и пластинки.
больше посвежел и повеселел и вернулся в комнату.
полоску, новые носки, ботинки, взял кейс с документами и, выйдя на лестницу,
захлопнул за собой дверь квартиры.
назначенного Греком, просто погулять по Москве. Может быть, заехать на ВВЦ,
куда его тянули ностальгические чувства - в молодости он с друзьями много