и лицо его побагровело. - Странно... ничего не понимаю... - Он извлек
плотную пачку сотенных купюр и уставился на них вытаращенными глазами.
кивнул дежурный. - Интересный какой карманник у нас пошел. Перед девушкой
извиниться не хотите? И вы, гражданочка, тоже, будьте любезны, принесите
свои извинения, а то уж больно много вы здесь наговорили.
крикнул толстяк. - Я вот сейчас в поликлинику обращусь, там сделают рентген,
может, вывих у меня или вообще перелом, почему я должен извиняться?
Безобразие!
дежурный. - А насчет перелома и вывиха, это вряд ли. Больно уж резвый ты для
перелома, - добавил он еле слышно, - вместо того чтобы по-человечески
прощения попросить, права здесь качаешь.
нечего мне извиняться! - бормотал толстяк, сгребая со стола свое хозяйство.
на улицу под руки, и долго еще у всех звенело в ушах.
помощь? - спросил кто-то у Ксюши за спиной.
руках.
чувствуя, что сейчас опять заплачет.
пожалуйста, возьмите, но я попрошу вас задержаться и ответить на несколько
вопросов. Не волнуйтесь, это не займет много времени.
пепельница, наполненная окурками. Раиса застыла в дверях, скрестив руки на
груди. Было так накурено, что у нее запершило в горле и слезы выступили.
будешь?
окно.
в самом деле. Устроил здесь бардак, прости Господи, девок пригласил
неприличных. Ну какая нормальная жена такое вытерпит? Другая на ее месте
тебе бы глаза выцарапала, вот что. Позвони, попроси прощения.
ноги в грязных носках. - Что ты душу из меня тянешь, а?
как робот! Мне ребенка жалко, и, между прочим, не только Машу. У тебя, Олег,
есть еще одна дочка, ей сейчас уже лет четырнадцать. Ее Оленька родила, а ты
небось и не видел ее ни разу в жизни. Я, старая дура, хоть и не виновата в
этих ваших грехах, а все равно чувствую себя сволочью последней, потому что
столько лет молча наблюдала и не вмешалась ни разу. - Она выпалила это на
одном дыхании, покраснела и зажала рот ладонью.
она испугалась. Вдруг из-за ее срыва он, обалдуй несчастный, что-нибудь с
собой сделает? Дрыхнет целыми днями, валяется на тахте, курит так, что все
вокруг насквозь провоняло дымом. Это не просто безделье, это что-то
психическое у него, депрессия, похоже.
сигарету и нечаянно опрокинул пепельницу на пол. Раиса охнула, сорвалась со
стула, выскочила из столовой и вернулась через минуту с веником и совком.
матушка тебя воспитала. Она умеет. Не обижайся, я тоже дрессированный.
чистых? Вон, три шкафа барахла. Так ты видишься с ней, с девочкой-то? А что
Оля? Как она поживает?
умерла.
встав на четвереньки, принялась тряпкой оттирать остатки пепла.
назад.
человек пугает, никогда этого не сделает.
поджала губы. - Знаешь, что она мне сказала тогда? Я на всю жизнь запомнила.
Она сказала, что хозяйка ее ненавидит и все равно убьет, так лучше уж она
сама. Вот так. А еще раньше была история. Электрический фен упал в таз с
водой, когда Ольга свитер твой стирала. Как будто случайно. Нет, ну конечно
случайно, что я говорю?
Олег подмигнул. - В каждой шутке есть доля шутки. Матушка, правда,
ненавидела ее. Она убедила себя и отца, что это Оля посадила меня, чистого
мальчика, на иглу. Как будто не знала, что к тому времени я уже баловался
всякими индийскими травками, покуривал марихуану и анашу, просто из
творческого любопытства. Оленька сначала панически боялась наркотиков, но я
внушил ей, что в них нет ничего страшного. Если она не попробует настоящего
кайфа, мы никогда не поймем друг друга. А она меня любила, дурочка. Между
прочим, из всех баб только она одна и любила меня по-настоящему. Мы
перепробовали все, и остановились на ЛСД.
руке. - Бедненький, это ж не лечится. Это медленная, мучительная смерть, я
вот передачу смотрела, там показывали наркоманов, кошмар, полная
инвалидность к тридцати годам, и СПИД у них часто бывает, ты-то как,
соблюдаешь осторожность?
страшно засмеялся. Тело его дергалось, брызнули слезы, наконец, справившись
с собой, он спросил сиплым, сорванным голосом:
наркоман? Двадцать пять лет практически живешь у нас, все у тебя на глазах,
и ты не знала?
как будто испугавшись, что он сейчас ее ударит. - Хозяйка говорила, у тебя
целый букет болезней... А оказывается, вот оно что. И Оленька, значит, тоже?
Ну теперь я понимаю. А она все-таки выбросилась бедненькая, при ребенке
маленьком... ужас какой! Ну а девочка что?
как-то интересно влияет на хромосомы. Никто пока точно не знает как именно.
Врачи называют Люсю олигофренкой. Матушка боится, что кто-нибудь узнает о
Люсе. - Олег рухнул на тахту и опять захохотал. - Ну как же, у Галины
Семеновны Солодкиной, у такой успешной, такой богатой и блестящей дамы сын
наркоман и внучка олигофренка!
С кем?
болезненной гримасе. Раиса со страхом и жалостью смотрела на его некрасивый
курносый профиль. - А была ли девочка? - простонал он высоким, фальшивым
фальцетом. - Толстая нелепая Люся, вся в прыщиках, вся такая добрая,
ласковая. С ума сойти можно. Жил себе, жил, знал, что она существует где-то,
но совершенно о ней не думал. А увидел, и что-то со мной случилось.
Окончательно свихнулся. Скучаю по ней. Тянет меня туда как магнитом. Мотаюсь
с видеокамерой, снимаю Люсю, а потом любуюсь потихоньку своим детенышем.
Бред какой-то, безумие. Матушку едва инфаркт не хватил, когда узнала, что я
туда езжу. Орала, рыдала, умоляла.
сигаретой, стал щелкать зажигалкой, но газ кончился, он отшвырнул зажигалку
и крикнул: - Дай спички!
камина и протянула ему. - Значит, девочку в детский дом сдали?
ни на есть лучший. Семейный. Люсю окружают здоровые доброжелательные дети,
например вот эти веселенькие близняшки, которые сюда приезжали с фотографом
Кисой.
головой Раиса, - а они вон какие наглые.
за это любят, пылинки с нее сдувают. Удочерили ее официально, фамилию свою