гостиничного номера, и глубоко вздохнул, стараясь успокоить бьющееся у
горла сердце. Взглянул на часы. Оказывается, сонный кошмар длился не
секунды, как ему показалось, а почти два часа. И только петом окончательно
сообразил, что он все-таки Берестин, а не Марков.
брился, рассматривая в зеркале принадлежащее ему лицо. Еще неделю назад
Марков выглядел намного старше своих тридцати девяти, как, впрочем,
большинство ответственных работников того времени, да и лагерь добавил
возраста, а теперь лицо Маркова заметно посвежело, разгладились
наметившиеся морщины, волосы приобрели здоровый сочный цвет, и выглядел он
лет на тридцать пять, причем в стиле не сороковых, а восьмидесятых годов.
То есть, по-здешнему, совсем почти юношей.
Манежной площади они выехали к Москве-реке, потом ехали по набережным,
через Крымский мест, и Берестин увидел, что привезли его в тот самый дом,
где жил Новиков и где все они собирались после победы над пришельцами в
предыдущей жизни. Или - последующей, можно и так сказать.
в другой, но квартира была однотипная. С длинным и широким, как
пульмановский вагон, коридором, огромными проходными комнатами,
двадцатиметровой кухней и с мебелью, которую тогдашний человек со вкусом и
деньгами мог за бесценок приобрести в так называемых "магазинах случайных
вещей". Эвфемизм для обозначения имущества, изъятого у "врагов народа".
Павловская гостиная, кабинет в стиле одного из "Луев", по выражению
Маяковского, много резного дуба и палисандра, кресла и диван, обтянутые
мягким сафьяном, башенные часы и готический буфет в столовой.
не пришел, но был тут юный Симонов с Серовой, Лапин и Хацревин, Москвин,
еще несколько актеров известных театров, и другие незнакомые люди, чьих
имен история не сохранила, хотя в своем времени, они, похоже пользовались
определенной известностью.
Симоновым, то с другими, Берестин думал - знали бы они, что этот
командарм, чья судьба им была, конечно, известна, на самом деле
представляет собой Кассандру, графа Калиостро и пушкинских волхвов в одном
лице. И знает все. И может сказать тому же Симонову, что он напишет и
когда умрет.
все это - ничего он не знает. Пусть Симонов в его мире уцелел под
Могилевом и в Одессе, и в Заполярье тоже, в грядущей войне он будет в
других местах, там его вполне свободно может достать смерть. В куда менее
опасной ситуации, чем те, что он сумел пережить в предшествовавшей
реальности. К примеру, его убьют под Минском, а Лапин с Хацревиным
благополучно выйдут из окружения, из которого они не вышли на самом деле,
да и окружения того просто не будет. И только что вошедший запоздавший
Петров, редактор "Огонька", не полетит на самолете, упавшем под Харьковом,
вместо него убьют его брата Валентина Катаева, и мир никогда не прочитает
"Кубик", "Траву забвения", "Алмазный мой венец", зато Петров допишет
неоконченный фантастический роман о грядущей войне, который Берестин не
так давно разыскал в томе "Литературного наследства". И так далее, и так
далее, и так далее...
хозяина дома, плотно закрыл двери, извлек откуда-то бутылку и стал цепко и
въедливо добывать информацию о том, что слышно в Кремле и около.
запретном, дивкомиссар расспрашивал Берестина о людях, которых они оба
знали, о жизни в лагерях и главное - о Сталине.
впечатление умного человека... - При этих словах редактор непроизвольно
дернулся. - Вывод такой: скоро начнется. У тебя, конечно, свое начальство
есть, товарищ Мехлис, но его скоро снимут. Так ты меня послушай. Готовься
к работе в военных условиях. Фронтовые бригады создавай, над техническим
обеспечением своих репортеров подумай. Если что - помогу. Прессе будет
режим наибольшего благоприятствования. Лишь бы правду писали, без оглядки
на редактора и выше...
дивизионный комиссар. Но тут дверь открылась и на пороге возникла молодая
женщина, лет двадцати пяти, наверное.
принято, воскликнула она. - Нельзя же так! Спрятались, а у нас начинаются
танцы! Пойдемте...
вдруг большая политика, а Маркову - Маркову, после своих трех лет
вынужденной монашеской жизни, просто захотелось ощутить в руках стройное
тело.
помешала, прикрыла дверь, Берестин спросил:
составляет, на третьих ролях. Она тут при Головинском. Не знаешь? Довольно
модный дирижер... А что, заинтересовала?
вздохнул.
Но жизнь здесь, за этим исключением, для хорошо оплачиваемого человека как
бы не лучше, чем в конце века. Можно удовлетворить практически все
мыслимые потребности.
нереализуемых в принципе потребностей в берестинское время возросла
многократно. И будь ты хоть генералом, хоть лауреатом, обладать можешь
только тем, что удастся раздобыть, выпросить или получить в виде милости -
иногда от того, кому в нормальном обществе зазорно и руку подать. А такое
положение дел никак не способствует самоуважению... Скорее наоборот.
на диске, обтянутом синим сукном, причудливо искривленная блестящая штанга
звукоснимателя подрагивала на глубоких бороздках, дребезжащая стальная
мембрана наполняла комнату звуками танго. Люди танцевали.
балконной двери они оживленно участвовала в разговоре, и в те же время
постреливала по сторонам глазами. Алексей поймал ее взгляд и слегка
кивнул, улыбнувшись. Как здесь принято затевать флирт, не знал ни он, ни
Марков. Тому все некогда было, да и вращался он больше по провинциальным
гарнизонам. А когда попал в Одессу и могла представиться возможность
поучиться - сталинские органы воспрепятствовали.
предполагая, что некоторое нарушение правил и обычаев можно будет списать
на тяжелое прошлое.
обмануло и у нее все везде в полном порядке, а особенно хороши и необычны
глаза, он решил дать Маркову полную волю. Себе же определил роль
стороннего наблюдателя и консультанта. Потому что отметил - девушка
попалась очень нестандартная. Каждому времени свое, и ее слегка восточный
разрез глаз, приподнятые скулы, резко очерченная нижняя часть лица и
довольно крупный рот современникам скорее всего казались некрасивыми на
фоне той же кукольной Серовой и ей подобных, чья внешность вписывалась в
эстетику конца тридцатых годов.
чуть позже, когда они вышли на балкон глотнуть свежего воздуха.
пятом ты бы произвела фурор в Москве. Как Софи Лорен...
Софи Лорен?
все девушки будут стремиться к твоему стилю. Все будут длинноногие,
гибкие, спортивные и раскованные. В рестораны станут ходить в синих
американских брюках, гонять на немецких мотоциклах и итальянских
мотороллерах "Веспа" и "Ламбретта", петь под гитару опасные песни и
танцевать такое, что сейчас и не приснится.
А платья какие будут носить, тоже знаете, или только американские брюки? И
почему именно американские, а не французские, к примеру?
Берестин развеселился, его несла волна приятного легкого опьянения, и он
ничем не рисковал. Удивлять же девушку было забавно. Как раз по системе
Шульгина: говоришь чистую правду, но так, что никто не верит. - А
платья... Можно и про платья, только рассказать трудно, я лучше нарисую.
изобразил несколько эффектных моделей шестидесятых и восьмидесятых годов.
Манекенщицы все, как одна, были удивительно похожи на Лену, особенно на
первом рисунке, в мини-юбке, черных колготках и туфлях на высоченной
шпильке. Хоть выглядели туалеты непривычно, местами и неприлично, но
женским чутьем и вкусом Лена уловила их прелесть.
писать, как Беляеву... Расскажите еще что-нибудь про будущее.
Василенко Иван
Буджолд Лоис
Фазиль Искандер
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий