выносят, им надо выждать, чтобы трупы засмердели.
разговаривал сам с собой. Томас же упорно лез в полной темноте, держась
поближе к стене. Муравьи шныряли быстрые, как камни, брошенные из
катапульты, и почти такие же смертоносные. По доспехам часто чиркало,
скрип был такой, словно железом по железу, панцирь муравьев выковывался
веками, а если верить калике, то и миллионами лет, не приведи Господи даже
вообразить такое число, враз либо поседеешь, либо свихнешься от
недостойной рыцаря мудрости...
веселый голос. Показался слабый огонек, быстро приблизился, промелькнул и
унесся вперед, только по доспехам уже не чиркнуло, а словно бы лягнул
конь. Томас в бессилии выругался: успел увидеть калику, что как лягушка
распластался на муравье, оба вцепились в одну и ту же золотую глыбу.
задеть им все выступы, словно пытался обломить торчащие руки-ноги, дабы
нести легче. Доспехи гремели, сминались как тонкая жесть, все тело сперва
ныло, потом стонало, а когда выбежали в просторную пещеру, Томас выл, не
сдерживая под шлемом слезы.
ступеньки, но тело отозвалось такой болью, что он процедил сквозь зубы
самое страшное из ругательств, которое только промелькнуло в затуманенном
болью черепе. Из блеска и грохота донесся сочувствующий голос:
весь был в муравьиных слюнях, но зеленые глаза смотрели весело.
не чувствовал, а вместо ног были чугунные колоды. Калика поглядел сверху:
крепят стены.
нестерпимым блеском, который может придать только золото. Все щели забиты
золотом, воздух теплый и наполненный странным зовущим запахом, от которого
Томас ощутил странное возбуждение, кровь отлила вниз, ему вдруг получилось
присутствие огромной благоухающей женщины.
друг с другом как пьяные, а в самом центре живого кольца из черных тел
колыхалось нечто белесое, исходящее истомой. Время от времени оттуда
вырывался муравей, убегал, лишь у третьего Томас успел заметить в жвалах
крохотную блестящую жемчужину, которую муравей держал с величайшей
бережностью.
поверхность.
сказал убеждающе:
конечно. Не понимаю, почему так близко... Видать, сверху лежит монолитная
гранитная плита, тогда понятно...
тепло. Муравьям это на руку, дольше могут трудиться. Да и личинкам надо
тепло, развиваются быстрее.
уже забыл где они, рассуждает о муравьях, как будто останется здесь жить:
эти последние сто шагов. Скорее всего, сто по прямой оказались тысячей по
наклонной, а муравьи, несведущие в геометрии, любили еще и зигзаги, его
головой стесывали все неровности, хорошо -- забрало опущено, иначе
стесывал бы камни зубами.
грохота не было. Он неверяще открыл глаза. Над ним страшно и великолепно
выгибался исполинский купол самого огромного храма -- звездное небо!
выбрались?
трепал рыжие космы, сплетал в грязные сосульки.
Хоть и враг твой Фагим, а помочь обязан, хоть удавись! В тамплиеры
вступить, что ли? Или в иоаниты? Один за всех, все за одного. Хоть скот,
зато свой...
мире. А Сатана -- это Хаос. Потому Фагим помог мне, а не Сатане.
братство бегущих перед лесным пожаром зверей. Эти братья рвут друг другу
глотки почище тех, кто от жизни добивается всего лишь власти, земель,
красивых женщин и сундуков с золотом.
небу кулак.-- Сам Сатана не смог...
стороны разгорался гигантский небесный светильник. Глухо прогрохотало,
мощный звуковой удар обрушился вниз, травы в страхе прижались к земле,
кустарники затрепетали.
слезы текли по изнуренному лицу, где кровоподтеки слились в один, а из
разбитых губ все еще сочилась кровь. Мир был пуст и странен, а волосы на
загривке Олега стали подниматься. Тяжелый взгляд, который он чувствовал
раньше, сейчас пригвоздил к земле как кинжал кленовый листок. В нем были
ненависть, недоумение и вскипающая ярость.
сдвигались, он успел увидеть гигантский глаз, круглый, как у птицы,
немигающий, полный холодной нечеловеческой злобы.
багровые языки огня жадно пожирали небосвод. Олег все еще тяжело дышал,
кулаки сжимались, весь еще в жестокой схватке, мысленно нанося удары, как
понял Томас, расправляясь с противником.
нижнем мире. Внезапно в лиловом месиве разом полыхнуло с такой мощью, что
ослепленный Томас ухватился за глаза. Тяжелый грохот обрушился на голову
как удар боевого молота. Непроизвольно пригнулся, охватив в обе ладони по
горсти земли.
надменностью рожденного в благородном сословии. Смутно чувствовал, что
какой-то нарастающий треск несется к нему со скоростью скачущего табуна, а
когда понял, в смущении оглянулся, но степь была голой, только в полумиле
виднелся темный лес.
под ударами крупных капель комочки земли взлетают на высоту рыцаря на
крупном коне, и тут на него обрушилось море, он захлебывался от шума и
воды, ослеп. Вода падала с такой силой, будто разверзлись хляби небесные.
обхватил руками голову, вода стекала по голым рукам, и Томас некстати
подумал, что теперь знает, почему волосы там растут в противоположную
сторону.
пойдем, сэр калика! Мы не твои муравьи... пусть даже они геродотовы, что
попрятались от дождичка... Продолжим свадьбу, выпьем за наши доблестные
подвиги, послушаем песни, какие мы отважные. Ваше тайное общество здорово,
кто спорит, но еще лучше клятва верности! Когда рыцарь дает клятву
верности своему сюзерену, тот обязуется защищать своего вассала! Поспешим,
сэр Олег! Поспешим.
глядело на Томаса слепыми глазами из другого мира. Томас сквозь ликование
ощутил, что холодные струи проникли не только под доспехи, но и в грудь,
плеснули на горящее сердце.
полагаешь, ее святые ангелы отправили в мой родовой замок? Ничего, отец и
дядя примут ее достойно.
страшно от недоброго предчувствия. Олег сказал тихо:
Василенко Иван
Дальский Алекс
Шилова Юлия
Перумов Ник
Шилова Юлия
Белогорский Евгений