считать собственных кулаков, красивых статуй и колонн, поддерживающих
кровлю.
дудочку!
он выдрал его из углубления, с треском просела крыша, посыпался мусор, а
он уже с усилием замахнулся, ударил...
оттуда полезли мохнатые отвратительные старухи, визжащие и с оружием,
некоторые пробовали взлететь, но в зале было тесно, натыкались друг на
друга и падали, а он орал и размахивал бревном, крушил, разбивал, рушил,
уже с нехорошей радостью чувствуя, как трещат под его ударами черепа,
стены, как рушатся на пол статуи, а женщины лопаются, как кожаные мешки,
наполненные теплой кровью.
прижалось несколько устрашенных женщин, на них упала его огромная косматая
тень со вскинутыми руками. Они визжали и закрывались острыми кривыми
мечами, их крылья сцеплялись когтями. Он с наслаждением ударил бревном,
грохнуло в стену, едва удержал в руках, камни с грохотом вывалились в
соседнее помещение. Что-то мохнатое кружилось над его головой, он
отмахнулся локтем, сорвал крылатое чудовище, услышал истошный визг,
невольно оглянулся.
наклонились, горящее масло ползло вниз, одна струйка достигла богатых
штор, те мигом занялись стеной пламени, а внизу в горящем масле каталось
то храброе, что сумело взлететь и вцепиться ему в голову и плечи.
сказать что-то при убийстве, даже если убиваешь кошку или такое вот,
мохнатое. Мрак всегда говорил, но у него получалось мужественно красиво, и
любое убийство сразу становилось красивым и нужным. -- Твари!..
бревно. В проломе блистало металлом, в спину уже жгло, огонь подбирался
ближе, освещая за проломом комнату, где по стенам висели густо мечи,
топоры, щиты, дротики...
растерянно огляделся. В этой комнате на стенах полно оружия, но он сразу
понял, что женщины им не пользовались. Мечи, щиты, булавы -- их украли или
купили разве что у велетов, настолько все было громадное и недоброе.
громадный блистающий лезвием меч. Таргитай чувствовал, как сердце бьется
все чаще и чаще. Он шагнул вперед, кончики пальцев коснулись холодного
лезвия, по телу пробежала ликующая мощь. Неведомая сила разом расправила
ему спину, а вместо крови словно заструился расплавленный металл.
и обрекающим. Плечи раздвинулись, а грудь выдалась вперед и отвердела,
словно на нее одели толстые доспехи. Вся мировая мощь стягивалась в это
булатное лезвие, а оттуда через его руку разливалась по телу. Он
чувствовал, что сейчас может подпрыгнуть до потолка, сечь и рубить во все
стороны с такой силой, что разнесет весь дворец...
нечеловеческой силы. Хотелось заорать что-то вроде: "Ну, кто там
супротив?", а когда наглец выступит на двобой, одним взмахом от макушки до
развилки...
разжимались, ведь эта радость покинет, останется пустая оболочка, когда
стержень этой радости, чудесный меч, скроется в ножнах.
но дальше видна дверь, он вышиб ее с одного удара. Коридор устлан трупами,
подошвы скользили по крови. Судя по ударам, рассекающим жертвы почти
пополам, здесь пронесся разъяренный Мрак.
Он видел только обугленные кучки костей, где сверкали непомерно крупные
браслеты, кольца и серьги. Пахло отвратительно сладковатым, он только
дважды слышал такой запах: в сгоревшем селении полян и на жертвеннике
киммеров, когда сжигали людей.
встречных колдовским огнем, оплавил стены. Ступеньки еще дымились, ступням
стало горячо. Он запрыгал чаще, как горный козел, подошва стала дымиться.
было больше ужаса, чем страха, он бросался в ту сторону, но заставал либо
разрубленные трупы, из которых ручьями хлестало красным, заливая пол и
пропитывая ковры так, что чавкало, как мох на болоте, или же вбегал в
раскаленный ад, где кружился, оседая на пол, горячий пепел, на полу еще
горели кости, браслеты плавились, из них высыпались камешки и тоже темнели
от жара, а то и звонко лопались, стреляя осколками во все стороны.
женская фигура. Волосы полыхали, оставляя за спиной сноп искр, руки-крылья
горели, показалось, что горит одежда. Рот был перекошен в беззвучном
крике.
и сбить огонь, спасти, но правая рука метнулась вперед, он ощутил толчок,
и фигурка словно споткнулась, голова слетела и рухнула под стену, заливая
кровью огонь, а тело сделало два подкашивающихся шага и рухнуло посреди
коридора.
настолько привык убивать, что даже когда хочет спасти...
плечами, вытер лезвие о тело убитой, ей все равно, со второй попытки
лезвие меча попало в ножны за спиной, а ноги уже несли прочь, обратно, к
выходу.
першило. Стены расплывались, синий дым поднимался вверх, но уже на высоте
в полтора человеческих роста было темно, как в грозовой туче.
булькающая лужа быстро остывающего багрового металла. Таргитай увидел с
несказанным облегчением, что выбитые ворота лежат почти посредине зала, в
пролом врывается свежий ночной воздух, чистый и прохладный. Таргитай
устремился навстречу квадрату со звездным небом, как вдруг сбоку раздался
дикий яростный крик:
красивая, молодая, только лицо было настолько злым, что Таргитай
непроизвольно выставил перед собой меч.
тяжелые красные капли. Ее синие глаза были полны ярости.
и царапают.
откинулась, из груди вырвался отчаянный вопль, а в следующий миг она
стремительно метнулась вперед, ловко обогнув меч. Таргитай отступил назад
и в сторону, свободная рука перехватила ее за пышные волосы.
ногти, но узкие и острые, как когти, и они мелькали прямо перед глазами.
Он откидывал голову, сколько мог, ощутил, как шелковые волосы подаются в
его пальцах, она дотягивается, уже царапнула щеку...
но он удержал, все еще не отпуская волосы.
наклониться и его, а когда отпустил волосы, распласталась на каменных
плитах. Лицо было перекошено, на красивых губах выступила пена:
огонь, а по лестнице вниз покатили медленные волны тяжелого дыма.
такого же золотоволосого, глуповатого на вид, но смевшего так все
разрушить.
колупать...
полу тела на него метнулось быстрое, хищное, блестящее. Он дернулся, руку
тряхнуло до самого плеча. Был хруст и треск разрываемой живой плоти, а его
руку начало пригибать вниз. Лезвие меча вошло ей между правой и левой
грудью, и красное, как раскаленное, острие высунуло клюв на ладонь между
лопаток.
волшебная дудка заперта... у меня...
Ильин Андрей
Андреев Николай
Андреев Николай
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий