куполом, утратил ощущение собственного тела.
- Спасибо, - сказал тихо и как-то по-мирски.
Он уходил быстрой, уверенной походкой. Не оборачивался на Золотые Купола.
Но он видел их ослепительно-чистые блики - они освещали ему путь, торили
дорогу.
Дил Бронкс разыскал его сам. Это было для Ивана полной неожиданностью.
Тяжеленная черная рука легла на плечо сзади. Иван оглянулся- и чуть не
ослеп: улыбка Бронкса и прежде была лучезарной и широкой, но теперь...
огромный бриллиант сверкал из переднего зуба, отражая в своих гранях тысячи
полуденных солнц.
- Ваня, я пока ничего не решил, - заявил Дил с ходу, предугадывая вопрос,
- мне есть что оставлять на этом свете, понимаешь? У меня жена,
обсерватория и... еще кое-что.
- На Гиргею я пойду один, - отрезал Иван, не сводя глаз с бриллианта,
отмечая про себя, что ни один нормальный человек не стал бы портить
собственного зуба ради сияющей безделицы.
- Ты чертовски изменился, Ваня, - на лице у Дила застыло замешательство,
- ты был таким лет пятнадцать назад, на Гадре.
- Глупости, - отрезал Иван. Ему было лень рассказывать про Пристанище,
откат, про всю эту жуткую тягомотину многопространственных миров, успеется
еще.- Мне нужна боевая капсула, Дил.
- Прямо сейчас?
- Чем раньше, тем лучше. Они уже где-то рядом...
- Кто они? ~ в глазах Дила сквозило явное сомнение по части психического
здоровья приятеля.
- Узнаешь еще. Дашь капсулу или нет?
- Дам! - выкрикнул Дил. - Потом догоню и еще добавлю! Ты можешь толком
объяснить, что случилось?!
Иван смотрел на Бронкса печально и отрешенно. Он видел, как постарел
однокашник, бузотер и сорви-голова, видел седину в коротко, под бобрик
остриженных волосах, видел морщины у выученных глаз и огромных губ. Он
всегда думал, что неграм лучше не стареть, негры всегда должны быть молоды,
старый негр вызывает жалость, он похож на больного... нет, Бронкс совсем не
стар, он парень еще хоть куда! Вон лапищи какие! И глаза блестят - зачем
его Таека одного отпускает! Но хитре-е-ец!
- Как твоя цепь поживает? - спросил Иван тихо.
- Забыл, Ваня! - Дил немного опешил, но тут же взял себя в руки. - Ты
ведь оставил себе кусок?
- Конечно. Только я, в отличие от тебя, не стал его загонять, не тот
случай.
- Да ладно, я продал всего три звена. Видал камушек? - он снова
осклабился бриллиантовой улыбкой. - Не хотел тебя расстраивать, Ваня, но...
ведь ты мне сам обещал привезти чего-нибудь, ведь я тебе тогда здорово
помог, верно?!
Иван похлопал его по локтю.
- Помог, Дил, помог. Без твоего возвратника гнить бы мне на Хархане или в
Пространстве. Я тебя даже спрашивать не стану, где ты его раздобыл, какие
радетели тебе подсунули эту самоделку... Меня чудом вынесло, Дил! - По
спине словно холодная змейка проползла, лучше не вспоминать.
- Главное, вынесло, Ваня! А я на эти три звена еще одну обсерваторию
купил, уже пристыковал, понял? Да еще наземный пункт слежения, и еще виллу
в Греции. И на мелочи осталось! - Дил щелкнул языком. - Ваня, нам с тобой
на эту цепочку можно всю жизнь жить, кататься в маслице и иметь столько
девочек, сколько не заездят насмерть! А ты мне про какую-то Гиргею! Ваня, с
такими денежками можно на Земле местечко отхватить, да, можно и кое с кем
потягаться, Ваня. А чего, мы лыком, что ли, шиты, думаешь, всякие
губернаторы-сенаторы из другого теста сделаны? Давай-ка присядем.
Столик торчал прямо под пальмой. Три полупрозрачных стула. Один Бронкс
сразу отпихнул ногой - тот отлетел, перевернулся, начал съеживаться в
псевдобиошар. По зеркальной поверхности столика заскользили названия блюд и
напитков. Бронкс щелкнул пальцем. Столик погас. И из его внутренностей
выползли два хрустальных бокала с прохладным морковным соком.
- Пей!
Сам Дил опрокинул оранжевое содержимое бокала в свою непомерную пасть тут
же, не дожидаясь особого приглашения. Иван смотрел на хрусталь тоскливо,
ему виделось иное.
- Я неспроста тебя разыскал, Иван. Выслушай меня. Одного звена цепи
хватит на самую лучшую боевую капсулу с разгонниками. Но это все детство,
мальчишество, поверь мне. Нельзя без конца мотаться по этой проклятой
черной пропасти! Ты знаешь, из чего сделана цепь?
- Нет,- ответил Иван прямодушно,- не до ерунды всякой.
- Такого металла нет на Земле, Ваня,- проговорил Бронкс шепотом, - такого
металла нет во всей Федерации, его нет нигде... и не может быть, понял?!
- Много чего не может быть, - философски заметил Иван, - а оно есть. Я не
собираюсь продавать цепь, это моя память, Дил, пусть она будет со мной.
- Я сам все сделаю, тебе не придется дергаться, - Бронкс начал спешить,
он нервничал, видно, какая-то идейка заела его совсем, не давала спать. -
Это огромные деньжищи, Иван. С ними можно начинать... все! Это не просто
богатство, понимаешь, это путь наверх, к власти! Ты знаешь, что такое...
- Брось! - С лица Ивана сбежала блуждающая улыбка, желваки заиграли,
заходили под кожей. - Ты не успеешь ничего начать, ты не успеешь сделать и
трех шажков по ступеням, ведущим вверх. Они уже рядом, понимаешь? Им нужна
одна маленькая дверка. Может, они уже приоткрыли ее, Дил. И еще - у них
здесь есть свои!
- На-ка, охладись! - Бронкс протянул бокал с соком.
Иван отхлебнул глоток, другой, Нет, объяснять бесполезно. Ни Бронкс, ни
Серж Синицки, ни тем более Гуг его не поймут. И никогда не поверят. Его мог
понять отец Алексий, только он. Но батюшка в земле сырой, не вернешь его,
не воскресишь.
- Ты хочешь многого достичь, Дил, да?
- Да, Ваня! - Бронкс говорил открыто, искренне. - Я жадный, Ваня, я хочу
многого, очень многого- я хочу, может быть, даже больше, чем смогу
проглотить. Но я хочу, понимаешь?! Я не могу сидеть под пальмой и ждать,
когда сверху свалится банан, у меня, наверное, что-то с генами, Ваня. Я
очень жадный и я очень многого хочу!
- А терять свое ты хочешь?
- Свое не отдам, Ваня, не потеряю!
- Тебя не спросят, Дил!
- Глотку перерву!
- Это не люди, понимаешь, С ними не придется драться, они раздавят тебя
как червячка, как слизня, прихлопнут как комара - походя, Дил. И все, чего
ты достиг, что приобрел, станет золой.
Дил Бронкс откинулся на спинку, задрал ноги, расхохотался, скаля огромные
белые зубы, сияя своим бриллиантом, тараща глаза. С моря налетел порыв
прохладного ветра, донесло гомон чаек и запах гниющих родорослей, приторный
и сладкий.
- Нет ни на Земле, ни в Федерации никого, кто б мог раздавить Дила
Бронкса, десантника-смертника, который прошел сквозь ад там! - Он махнул
поднятым большим пальцем в небо. В голосе звучали злые нотки. - Не надо
меня пугать. У меня еще крепкие кулаки. У меня есть десяток верных и смелых
парней. Мы же кое-что умеем, Ваня, ну чего ты разбабился, нюни распустил?!
- Слушай меня!
Иван положил руки на стол. И уставился на приятеля.
Он смотрел на него, не отрываясь, прямо в черные маслянистые зрачки. Он
говорил с ним иным языком - языком, в котором нет слов. Он видел, как
зрачки Бронкса расширяются еще больше, как начинает в них светиться ужас,
как дрожат веки и текут капли пота со лба и щек. Иван бессловесно и
беспощадно вбивал в мозг Дила психообраз Системы и Пристаиища. Это было
страшно, это требовало не только возврата в преисподнюю, но и чудовищного
напряжения. И все-таки он обязан был это сделать. Еще, еще немного. Еще
немного!
Бронкс встряхнул головой, прикрыл глаза своей черной лапищей. Тело его
как-то сразу оплыло, стало бесформенным.
- Хватит, - простонал он, - хватит, Иван!
Наглая чайка с истошным криком пронеслась над самыми головами, выписала
немыслимый пируэт и снова ушла в морскую синь, белой молнией над волнами.
Иван вытер лоб. Неторопливо допил прохладный сок. Поставил бокал на столик-
тот через несколько секунд съежился, стекся в дрожащую прозрачную пирамидку
и пропал в чуть менее прозрачной поверхности. Вот тебе и Хрусталь! Иван не
очень любил все эти новшества, он уважал вещи старые и добротные.
- Этого не может быть! - просипел очухивающийся Бронкс.
- Ты видел это.
- Паранойя!
- Я тоже так думал.
- Во всей Вселенной, Иван, нет такой злобы и ненависти, ты знаешь это не
хуже моего! Мы протопали Пространство от края до края, там нет этого.
- Ты забыл, я пришел из Иной Вселенной.
- Да-а...
Дил Бронкс был в растерянности. Он не видел того, что видел Иван в
Пристанище и на Хархане. Но он ощутил тот Мрак, что стремительно полз к
Земле, почти накатывался на нее. И это было невыносимо, как невыносимо
человеку, ощущающему себя здоровым, счастливым, беспечным, вдруг узнать,
что он смертельно болен, что остались считанные часы, что это подступает
неотвратимый, безжалостный конец. Конец всех надежд, радостей, тягот,
забот, удовольствий, стремлений... конец всего. Бронкс знал, спроектировать
психообраз нельзя, нельзя придумать его и породить из мозга, из фантазии,
из ничего, он - всегда отражение реальности. Может, больной реальности?!
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Лукин Евгений
Херберт Фрэнк