о том, что эта ночь - проклята и ее ему ни за что не пережить.
ранним-ранцем да ой на зари..." Он пел, стараясь подражать интонациям
мамы, он не знал украинского, он просто помнил все это наизусть - и слова,
и мотив, и интонации. "Ой заплакалы хлопцы-молодцы... гей-гей, тай на
чужбине, в неволи-тюрмы..." Здесь он забыл слова и начал сначала. Он
верил, что это должно ему помочь. Страх в нем уже сделался сильнее
рассудка.
и повисла над черной стеной зарослей обгрызенная мутная Луна, он - ни с
того ни сего - вспомнил давно сочиненную им и давно забытую песенку на
какой-то туристский мотивчик:
Когда-то песенка эта была совершенно конкретна, он это ясно помнил, но
теперь все стерлось, все выветрилось, все стало - ни о чем. Или - о чем
угодно. Например, о нем. Об этой бетонке. Об этом тусклом огрызке
космической беды над косматыми зарослями. И о самих этих зарослях, где
водится кое-что похуже медведя, хотя, слава богу, и поменьше слона...
хребет (а также послушно всплывающие по ассоциации: Вшивый Бугор,
Грибановская Караулка, Сто Вторая Разметка)?.. В каком году, хотя бы,
вспомнить, все это было?.. Я никогда в жизни не ходил на охоту. Сашка
Калитин был у нас охотник, но большей частию - на уток да глухарей, причем
тут медведи?..
почувствовал фальшивые свои усы - мокрую вонючую паклю под носом. "Стрелял
в слона, попал в меня..." Недурно. В этом явно что-то есть. Виконт всегда
считал, что наше воображение больше нашего мира: все, что придумано, -
существует. Каждый стих - вместилище Истины. Просто нам не всегда дано
понять, какой именно и о чем... Мы ведь знаем гораздо больше, чем
понимаем. Это и беда наше и счастье в одно и то же время...
кусает. Не надо, Виконт, попросил он. Я все равно с тобой, я - твой
навсегда. Хотя гадюшню эту твою, если Бог даст, расточу. Потому что -
нельзя. Потому что есть вещи, которые - нельзя. Есть вещи, которые нужно,
очень нужно, но в то же время душераздирающе нельзя. Мы не всегда умеем
объяснить. Понять. Сформулировать. Надо стараться. Обязательно надо
стараться. Но даже если ни понять, ни сформулировать не удалось, надо
почувствовать (просто грубой шкурой души): это - нельзя.
полный голос, а когда она кончилась вновь, пошел дальше один, без песни.
Видно было все как на ладони. Туман остался позади, впереди оставалась
всего лишь обыкновенная тьма с мелким снежком, а Луна, хоть и побитая
своими годами, как валенки - молью, светила недурно, и позволяла выбрать,
куда надо ставить ногу (полумертвую, с больным раздавленным коленом), а
куда - ни в коем случае. Тапочки он потерял, ноги были босы, он не знал
этого...
ситуации, и знал, что пройдет ровно столько, сколько понадобится, и никому
не даст себя остановить, и ничему. Он всегда стремился быть честен и в
первую очередь - с самим собой. Он знал себя, как довольно черствого, не
столько доброго, сколько порядочного человека, не умеющего и не желающего
обманывать и придающего этому обстоятельству чрезмерно большое по
всеобщему понятию значение. Однако, честность - есть валюта
нравственности. Политика этой валюты не принимает, у нее своя валюта, но
до тех пор, пока миром будут править бесчестные или, в лучшем случае,
умеренно честные люди, до тех пор мир будет бесчестным или, в лучшем
случае, умеренно (по обстоятельствам, от случая к случаю, если это полезно
для дела, деван-лез-анфан, для прессы и телевидения) честным. Или - или.
Виконт, разумеется, относится сейчас и всегда относился к этой идее
скептически. Честность - это нечто вроде ума у красивой женщины: неплохо,
но любим мы ее не за это... Виконт циник. Но он - ученый. Он знает цену
честности. Он знает что честность не имеет цены. Как жизнь. Она просто или
есть, или ее нет. Она самоценна...
же был рядом только что. Сидел в кресле и смотрел на огонь сквозь длинный
стакан со скотчем...
раздавленными коленями, лающими и воющими болью. Он почти ничего не
помнил, он забыл о Николасе, о Ванечке, о Майкле... и уж разумеется, он
совсем, начисто, забыл о тех незнакомых людях, которые этой ночью были так
или иначе "уговорены"... Он ясно помнил только, что: если впереди
покажутся неизвестные, надо броситься в кусты, а когда это не поможет, -
разжать пальцы правой руки; если же впереди покажутся фары и проблесковые
маячки, это будет Кронид - надо тогда выйти на середину дороги и сделать
руки крестом... Он только не был уверен, что у него хватит силы сделать
руки крестом. И он очень сомневался, что сумеет при необходимости разжать
пальцы - если быть до конца честным, он был даже уверен, что НЕ сумеет
этого сделать......
замахал свободной рукой. Низкая горячая машина с ревом и скрежетом
тормозов вильнула, словно отшатнувшись от него с отвращением, и промчалась
мимо, он никого не успел заметить в салоне, а следом ревела и перла вторая
- маленький штабной БТР, подарок прежнего министра обороны - набитая
ребятами Артема, слепая и глухая в своей зеленой мокрой броне, вонючая в
облаке выхлопов и горящих покрышек...
бетон, не почувствовав боли и даже не поняв, что упал.
"паккарда". - Я же его чуть не убил, подонка...
грызя мундштук с сигаретой. - Видел он какой?
прозвучало у него как прогноз, но никому и в голову не пришло, насколько
этот прогноз получился краткосрочный.
заговоренный?
вдруг, впервые за все время, сказала с заднего сиденья незнакомым, словно
сорванным, голосом:
дверцей.)
даже если бы находился совсем рядом с ними, в ихнем салоне, под
капельницей и с кислородной маской на лице. Ему казалось, что он сидит на
старом полуразвалившемся стуле, в маленькой четырехметровой комнатенке
Виконта, рядом с самим Виконтом, копающемся в древней чаше, полной
курительных трубок, антикварные бокалы отсвечивают рубином (или топазом),
позади половина жизни, впереди - другая, полная скрытого смысла, и Виконт
говорит в своей обычной пренебрежительной манере: "Можно знать свое
предназначение и - не понимать его. Так даже лучше, ибо сказано: Я
ВСПОМИНАЮ СОЛНЦЕ... И ВОТЩЕ СТРЕМЛЮСЬ ЗАБЫТЬ, ЧТО ТАЙНА НЕКРАСИВА. Тайна
некрасива, мой Стак. Тайна всегда некрасива. И если ты хочешь иметь
дешевую колбасу, тебе придется делать ее из человечины..."
микроскопическое, пятнышко омертвленной ткани Варолиева моста остановило
его дыхание....
совсем без воздуха. Крепче. Виконта не задеть... Пальцы.
Шилова Юлия
Маркеев Олег
Корнев Павел
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия