признать, что чуткий слух Мэйбл не обманул ее Но он попросил ее сдержать
свои чувства, напомнив, что дикари часто прибегают к любой хитрости, лишь бы
достичь своей цели, и что стоны, возможно, притворные их хотят выманить из
блокгауза или заставить хотя бы отворить дверь - Нет, нет - торопливо
возразила Мэйбл, - какое же тут притворство! Это стонет человек от
физической или душевной боли. Стоны до ужаса естественны.
спрошу через бойницу Даже такое, казалось бы, простое дело требовало, на
взгляд опытного Следопыта, сугубой осмотрительности; сколько раз у него на
глазах гибли люди только по своему легкомыслию и пренебрежению к излишним,
по их мнению, мерам предосторожности. Поэтому он приблизился к бойнице лишь
настолько, чтобы его могли услышать внизу, даже если он будет говорить
негромко - Кто там? - осведомился Следопыт, когда счел, что выбрал наиболее
безопасную позицию - Кто тут стонет? Если друг, говорите смело и
рассчитывайте на нашу помощь.
Следопыт, ради бога, скажите, жива ли моя дочь?
что и с вами все благополучно! - Оба они ясно услышали радостное
восклицание, но вслед за ним снова раздался мучительный стон.
проговорила Мэйбл. - Чем бы это нам ни грозило, батюшку надо внести в
блокгауз.
успокойтесь, Мэйбл, и постарайтесь взять себя в руки. Все, что можно сделать
для сержанта, будет сделано. Только прошу вас, возьмите себя в руки.
уверена в себе, чем сейчас. Но, ради бога, давайте действовать без
промедления!
спокойно и стойко в какой-то мере, быть может обмануло его. Во всяком
случае; он почел дальнейшие объяснения излишними, спустился вниз и стал
отпирать засовы. Эту сложную процедуру он проделал со всегдашней своей
осторожностью, но едва только высвободил массивную дверь, как почувствовал,
что кто-то с силой на нее напирает, и чуть было вновь ее не захлопнул.
Однако, заглянув в щель и поняв причину, рванул дверь к себе, и прислоненное
к ней бесчувственное тело сержанта Дунхема рухнуло на порог блок-пауза.
Следопыт в один миг втащил его в помещение и задвинул засовы. После чего они
с Мэйбл могли беспрепятственно подать помощь раненому.
неистощимую энергию, на какую способны женщины в минуты сильных потрясений.
Она принесла свечу, смочила водой запекшиеся губы отца, помогла Следопыту
приготовить ему ложе из соломы и смастерила из тряпья подушку. И все это
деловито, без лишних слов, не пролив ни единой слезы, пока отец, придя в
себя, еле слышным голосом не стал благословлять ее за нежность и заботу.
Однако Мэйбл не представляла себе, насколько серьезно положение отца.
Следопыт тем временем обследовал раненого и обнаружил, что пуля прошла
навылет; хорошо знакомый с такими ранениями, он понял, что сержант едва ли
выживет.
Глава 24
красавицы дочери, следя за каждым ее движением. Потом он поглядев на дверь,
проверяя, достаточно ли она прочна (без носилок нельзя было перенести
раненого наверх, и его оставили в нижнем помещении), и снова устремил взгляд
на личико Мэйбл. Когда жизнь быстро угасает, с новой силой вспыхивают земные
привязанности, и те, кого мы должны потерять навеки, становятся нам особенно
дороги.
воскликнул сержант; он говорил без труда и, как видно, не испытывал при этом
боли. - Расскажи, Следопыт, как приключилась эта беда.
донесли неприятелю, где находится пост, так же верно, мне думается, как то,
что блокгауз пока наш. Но...
Следопыту.
смысле. Нет, нет. По крайней мере я так считаю. Я знаю, природа слаба -
человеческая природа, я имею в виду, - и что какой бы у нас ни был цвет
кожи, красный ли, белый, негоже хвалиться своими достоинствами, но готов
руку дать на отсечение, что на всей границе нет и не было парня честнее и
благороднее Джаспера Уэстерна, - Да благословит вас за это бог. Следопыт! -
вырвалось у Мэйбл, и от полноты чувств слезы хлынули у нее из глаз. - Да
благословит вас бог! Честный обязан заступаться за честного, храбрый -
никогда не покидать храброго.
чтобы скрыть свои слезы, потом вопросительно взглянул на проводника. Но
мужественные черты Следопыта выражали лишь обычную искренность, прямоту и
честность, и сержант знаком велел ему продолжать.
Следопыт, - о том, что было раньше, нечего говорить. Поздно теперь
раскаиваться, что сделано, то сделано; но, думаю, останься я с лодками,
всего этого не произошло бы! Хороших проводников много, почему им не быть,
но ведь природа одаривает не каждого, гак что среди хороших должны быть и
лучшие. Бедный Джильберт, который меня заменил, надо думать, дорого
поплатился за свою ошибку.
поплатились за свои ошибки!
бы командовать вылазкой. Лихо вы их окружили! А как ты повел свою шлюпку
прямо на их гаубицу, - самому Лунди не грех бы у тебя поучиться.
торжества. Правда, торжество это было в меру одержанной им скромной победы.
взяли их носовой бруствер.
станет известно, окажется, что негодяи вернули свою гаубицу. Но ничего,
ничего, крепись, сержант, старайся выбросить из головы все плохое и думай
только о хорошем. И жизнь нас этому учит и вера. Если враг овладел гаубицей,
он вернул лишь то, что принадлежало ему раньше, и помешать ему мы были не в
силах. Но блокгауз они еще не захватили и вряд ли его возьмут, разве только
подпалят его ночью. Так вот, сержант, с Великим Змеем мы расстались на реке,
милях в десяти отсюда; даже когда подходишь к своему лагерю, и то надо
принимать меры предосторожности. Что сталось с Чингачгуком, я не знаю; Мэйбл
вот говорит, он здесь поблизости, и я не сомневаюсь, что благородный делавар
выполняет свой долг, хоть мы сейчас не знаем, где он. Помяни мое слово,
сержант, он еще докажет свою ловкость и мужество и придет нам на помощь в
самую трудную для нас минуту. О, Змей - мудрый и доблестный вождь, любой
белый может позавидовать его достоинствам, хотя, по правде сказать, ружье
его бьет не так метко, как "оленебой". Так вот, подходя к острову, я не
увидел дыма и сразу насторожился, потому уж кто-кто, а я-то знаю, что
солдатам Пятьдесят пятого ввек не разложить бездымного костра, сколько им ни
тверди об опасности. Так что я был начеку, а тут еще наткнулся на этого
странного рыболова, как только что рассказывал Мэйбл, и все их адские козни
увидел как на ладони. Нечего говорить, сержант, прежде всего я подумал о
Мэйбл и, когда узнал, что она в блокгаузе, пробрался сюда, чтобы спастись
или умереть вместе с ней.
своему изумлению, почувствовала, что у нее упало сердце, хотя, казалось бы,
в этот миг ее должна была тревожить лишь судьба тяжелораненого отца. Сержант
протянул ей руку, она сжала ее в своих и поцеловала. Но, не в силах
совладать с собой, опустилась на колени у его ложа и громко разрыдалась.
обманывать тебя и себя: мое время пришло, и для меня большое утешение
умереть, как подобает солдату. Лунди не осудит меня, наш добрый Следопыт
расскажет ему, как все произошло. Ты помнишь наш последний разговор?
в ту минуту казалось легче умереть. - Я не надеюсь на спасение, и самое
лучшее для Следопыта, пока не поздно, оставить нас и вернуться в форт с
печальным известием.
за руку. - Я этого не заслужил. Я знаю, что необразован, неотесан,
неловок...
подумать. Какой смысл говорить о бегстве, когда сержанта нельзя трогать с
места, а блокгауз надо защищать любой ценой. Может быть. Лунди сообщат о
нашем бедственном положении, и он вышлет отряд нам на выручку.
тщетно старался превозмочь, у него выступил на лбу холодный пот, - подойдите
оба ко мне. Между вами все сказано, надеюсь?
Орлов Алекс
Русанов Владислав
Андреев Николай
Грабб Джеф
Никитин Юрий
Ильин Андрей