Чтение 78–й страницы книги ~Крик ворона~

видел... страшно подумать, пятнадцать лет.

- Я тоже, - помолчав, сказал Павел. - А последний раз, когда она лежала
в коме.

- Я видел чуть после того, - сказал Ник, - хотя и не жаждал. Она жила в
Москве, вышла замуж за какого-то англичанина и уехала с ним. Меня на свадьбу
не пригласили. Думаю, у нее все в порядке.

- Два года назад точно все было в порядке, - с внезапным остервенением
сказал Рафалович. - Цвела и пахла. Я встречал ее на Ривьере.

Он замолчал. Все тоже притихли как-то разом.

- А я так вообще ни разу ее не видела, - сказала Таня. - Так что для
меня она точно не очень важный персонаж... Не знаю, кто как, а я за
разговорами изрядно проголодалась. Так что предлагаю спуститься в ресторан и
пообедать. По дороге прихватим Кристи, Алекса и Джоша с Лизаветой...

- Как, и Лизавета здесь? - изумленно воскликнул Иван.

- Конечно здесь, и все вы ее видели, -с легким злорадством сказала
Таня.

- Что, неужели та японская бизнес-дама, которая нас впускала?! -
воскликнул Ник. - Ну Лизавета Валентиновна, ну всех нас обула...

- То-то она мне знакомой показалась, - сказал Рафалович.

- Ну прям не жизнь, а книга перемен, - философски заметил Иван.

И, не прекращая переговариваться, все двинулись к выходу.

IV

(27 июня 1995)

В проеме распахнувшейся двери стоял весьма внушительный, несмотря на
малый рост, усач, видно, в немалом чине. Сделав два решительных шага вперед,
он остановился и уже отнюдь не решительно произнес срывающимся голосом:

- С-сидите.

- Сижу, - подтвердила она, с любопытством глядя на незнакомца.

Он набрал в легкие воздуха, сдвинул на затылок фуражку, поднял перед
собой руку с зажатым в ней листком, откашлялся и начал читать:

- "С сожалением уведомляю Вас, что Ваше ходатайство о помиловании
рассмотрено Господином Президентом Республики и..."

- Отклонено, - подсказала она. - Мерси, я уже догадалась - шампанское,
омары, цыпленок по-амстердамски... Да и радио не молчит...

- "Принимая во внимание, что апелляционные суды трех инстанций не сочли
возможным..." - хрипло продолжал он.

- Да не утруждайте вы себя, господин надзиратель. Все ясно. Когда?

- В четырнадцать тридцать, - опустив глаза, как мальчишка, прохрипел
он. - Вообще-то я не надзиратель, а старший судебный исполнитель...

- Простите, господин старший судебный исполнитель, - сказала она и
задорно добавила: - В следующий раз не ошибусь.

- Вы... вы... вы... - совсем уже сбился он. - Понимаете... понимаете...
Пять полностью доказанных умышленных убийств с отягчающими. А не полностью?
Заговоры, перевороты, политический и промышленный шпионаж?.. Может быть,
хотите еще вина? Коньяку? Писчей бумаги? Транквилизаторов?

- По-моему, - участливо сказала она, - транквилизаторы нужнее вам.

- Само собой, священника... Он уже ждет.

- Священника не надо, - твердо сказала она.

- Но... но вы подумайте... Может быть, все-таки... Или желаете раввина,
ламу, православного... У нас есть приходы...

- Никакого, - повторила она.

- Тогда, может быть, какой-нибудь лювбимый фильм, книгу, музыку? Или...
- он перешел на еле слышный щепот, - марихуаны... Вообще-то запрещено, но
можно и укольчик... А? Что?

- Мужчину.

- Что-что? - переспросил он, мгновенно покрываясь потом.

- Я, кажется, ясно сказала - мужчину.

- Но... но... То есть, в каком смысле?.. - Он попятился, словно увидел
черта. Сейчас, того и гляди, перекрестится.

- Неужели непонятно - в каком смысле? Или никто из ваших коллег не
захочет близости с самой знаменитой женщиной десятилетия? Да еще в подобных
обстоятельствах?

Он судорожно вытащил платок и принялся утирать пот с багрового лица.

- Например, вы? Будет о чем рассказать внукам... - И впервые пристально
посмотрела ему в глаза.

Судебный исполнитель резко выпрямился и замер. На лице его легко
читалась вся гамма сильнейших чувств. Ужас, восхищение - и, конечно же,
беспредельно алчное вожделение... Что ж, такое предложение разбудит мужчину
и в безнадежном паралитике.

Он, пятясь и не сводя с нее глаз, подобрался к дверям, развернулся,
что-то резко выкрикнул в коридор. Потом развернулся обратно и шагнул внутрь
камеры, захлопнув за собою тяжелую дверь. На лице его было новое,
сосредоточенное выражение. Он сделал еще один шаг. Пальцы теребили пуговицу
форменной тужурки.

- Ну, иди ко мне, моя последняя любовь!

Он сделал еще шаг и вдруг остановился, опустив руки.

- Ну что? Не желаете ли вызвать подчиненного подержать ваш драгоценный?

- Я читал про вас все, - четко и медленно проговорил он. - Книгу,
статьи, все материалы дела. Видел фильм, присутствовал в зале суда. И
понимаю, что вы обязательно попытаетесь задушить меня, переодеться в мою
форму и бежать отсюда. Или что-то в этом роде. Только у вас ничего не
получится.

Она усмехнулась.

- Не доверяете?

- Вам?! Я пока еще не сошел с ума...

- Я тоже... Вам ли не знать, что мой... номер оборудован по последнему
слову техники... "Жучки", телекамеры.. Смелее же, господин исполнитель,
смелее! Я вас не съем, а вы напишете об этих минутах толстый мемуар и,
уверена, станете миллионером, мировой знаменитостью.

Он нервно сопел. Усатое лицо налилось краской.

- Я... я не...

- Не смущайтесь...

Рука его боролась с пуговицей.

- Впрочем, я пошутила.

Стрекот дикторской скороговорки из белого приемничка над изголовьем
сменился сладкой музыкой. Она протянула руку и прибавила звук. Испанский
душка-тенор...

- Что ж ты, Иглесиас? - с усмешкой пробормотала она. По-русски.

- А? - Господин судебный исполнитель решил, должно быть, что она
обращается к нему.

- Бэ... Белое танго. Дамы приглашают кавалеров. Не откажите в
любезности.

Она ловко спрыгнула со стула и притянула усача к себе. В приемнике
соловьем разливался Что-ж-ты:

- Натали-и...

Он водрузил дрожащую руку на ее тонкую талию и, застонав, повалил ее на
кровать...

Потом они молча курили. Потом она угостила его шампанским из своего
стаканчика и выпила сама. Потом они повторили еще раз, и он был как пылкий и
нежный Ромео, как тигр, как молодой полубог, а она - как трепетная лань, как
пылкая пантера, как кроткая голубица...

Чиновник вновь прильнул к ней, но она отстранила его:

- Довольно. Вы исполнили свой долг, служебный и человеческий. Теперь
ступайте. Вас давно уже разыскивает начальство.

Он попятился и опустился на стул. Глаза его светились безумием.

- Я... я... у меня есть верные люди в охране... деньги... оружие... я
подкуплю... подгоню фургон... устрою аварию, взрыв. Я отравлю,
перестреляю... Мы бежим отсюда... Я спрячу вас... в горах;.. Я знаю
местечко.

Она, не поднимаясь, холодно смотрела на него сквозь дым сигариллы.

- Господин исполнитель, не пыхтите под киноглазом. У вас и без того
могут быть неприятности... Спасибо вам, конечно, но это чистое ребячество.
Вы и сами прекрасно понимаете абсурдность ваших слов. Лучше успокойтесь,
приведите себя в порядок, выпейте водички и отправляйтесь исполнять дальше.

Он уронил голову на стол и громко зарыдал.

- Господи, ну почему... почему? - лепетал он. - Раньше я верил тебе,
Господи... Теперь больше не верю... Если в мире, сотворенном тобой, возможно
такое.... такое, тогда ты - дьявол! Лживый, премерзкий дьявол! Враг! Враг!..

Она решительно встала, прошла мимо него в закуток за белой ширмой,
налила в пластиковый стаканчик воды и склонилась над плачущим мужчиной,
свободной рукой поднимая его голову за подбородок.

- Ну все, ну все, мой хороший, не надо, - ласково приговаривала она,
отпаивая его, как малого ребенка. - Не надо ругать Боженьку. Он хороший. И
он здесь совсем, совсем ни при чем... Пей, милый. .

Он пил, все дальше запрокидывая голову. На толстой шее дергался кадык.

- Все? - спросила она, отходя от него.

- Да...

- И прекрасно. Теперь наденьте брюки, застегнитесь, сходите умойте
лицо. Причешитесь, примите бравый вид и идите.

- Но я...

- И позвольте напомнить вам, что ваш визит несколько затянулся. Видите
ли, сегодня у меня важное деловое свидание, к которому надо немного
подготовиться. Так что извините, но...

Ее слова мгновенно отрезвили его. Он вскочил.

- Да-да, простите, конечно, разумеется, - он поспешно натягивал
форменные брюки. - Я готов.

- Не забудьте привести свой лик в порядок. А то вас не узнают.