Чтение 78–й страницы книги ~Универсальный солдатик~

*.b.`.) он обратился к Иванову, фразу. - Не... кричи...

И потащил Иванова в коридор.

- Ты что, бежать предлагаешь? - спросил его Иванов. - Я
никуда не хочу бежать!

Но было уже поздно, надзиратель закрыл дверь камеры на
ключ и пошел по коридору. Иванов плелся за ним - в его
правой руке был зажат гвоздь, а сама правая рука, словно в
тисках, зажата в руке надзирателя.

- Отпусти меня, ну отпусти, я не хочу... - скулил
Иванов и предпринимал робкие попытки высвободиться.

- Я тв-ои дру-уг. Не... кри-чи, - в который раз сказал
надзиратель, недоумевая, почему Иванов его не понимает,
несмотря на то что он говорит по-русски. - И-ди за м-ной.

И на всякий случай локтем свободной левой руки ткнул
Иванова в живот. Тот ойкнул, затих и дальше не
сопротивлялся.

В коридоре было пустынно, надзиратель хорошо знал
маршруты и привычки тюремной стражи. Сейчас его коллеги,
обслуживающие этот этаж, остановившись возле последней
камеры и привалившись к стенке, рассказывали друг другу о
последнем футбольном матче, борясь со скукой и сном.

Впереди тоже никого не должно было быть, но были
видеокамеры. Три видеокамеры. Проходя мимо них, надзиратель
делал испуганное лицо и делал вид, что пытается оторвать от
себя руку Иванова и прижатый к шее гвоздь.

Он был уверен, что сейчас его никто не видит, потому
что охранник, который должен следить за мониторами, пьет
кофе из термоса и разворачивает принесенные из дома
бутерброды. Потому что всегда в это время пил кофе и ел
бутерброды. А когда занимаешься столь ответственным делом,
наблюдать за тем, что происходит на экранах трех десятков
мониторов, затруднительно, и уж коли есть охота смотреть, то
лучше смотреть в те, что показывают лестницу и коридор, по
которым в дежурку может нагрянуть с проверкой начальство.

Понять охранника и понять надзирателей можно - побег из
этой тюрьмы считался невозможным, еще никто и никогда из нее
не сбегал, что сильно расслабляло привыкший к спокойной
жизни персонал.

Но гримасничать все равно нужно было, потому что потом,
когда все вскроется, видеозапись обязательно просмотрят и
увидят, как заключенный из двадцать шестой камеры толкает
впереди себя испуганного надзирателя, приставив к его шее,
туда, где под кожей вздрагивает артерия, остро заточенный
гвоздь, и как надзиратель, боясь смерти, пытается оттянуть
от себя его руку.

Вот что увидит тот, кто прокрутит эту видеопленку
после.

Что должен увидеть...

До места оставалось совсем немного, когда жизнь внесла
в четко проработанный план свои коррективы. Надзиратель учел
все - болтовню своих коллег, поздний ужин охранника, но он
не мог предусмотреть случай...

Навстречу Иванову и захваченному им надзирателю по
коридору, который поворачивал налево, шел вдруг решивший
/`."%`(bl посты корпусной. Он почти никогда не проверял
посты, потому что предпочитал спать, но именно сегодня ему
не спалось.

Надзиратель первым услышал стук шагов и мгновенно
понял, что сейчас, через десять, пятнадцать, может быть,
двадцать секунд из левого коридора кто-то выйдет и увидит...
Увидит его и Иванова. Поймет, что происходит... И тут же
поднимет тревогу!..

Надзиратель дернулся назад, но сразу понял, что убежать
не удастся - некуда бежать! И негде спрятаться - позади был
длинный и совершенно пустой коридор!

Шаги приближались...

Надзиратель растерялся. Но... вдруг собрался. И...
решился.

"Леваки" нашли очень удачную кандидатуру. Приобретенные
в далекой бунтарской молодости навыки вдруг спустя
десятилетия сработали. Он вспомнил занятия, на которых
обучал молодежь приемам рукопашного боя, вспомнил жесткие
стычки с органами правопорядка, в одной из которых он убил
полицейского... Вспомнил собственные, на случай неожиданной
встречи с противником, рекомендации, вспомнил, как говорил,
что тот, кто хочет победить, должен нанести удар первым!

Мгновенно вспомнил, как выглядит коридор за углом,
сообразил, что там, за поворотом, где стучат чужие шаги,
установлена видеокамера.

Черт - видеокамера!...

Но, может, и к лучшему, что видеокамера! Потому что,
если что-то делать, лучше это делать перед ней, чтобы
отвести от себя все возможные подозрения!

Да, именно так!

И надзиратель решился!..

Сделав шаг, он приблизился к углу, встал, прижавшись
плечом к стене, и прижал к ней Иванова. Тот не
сопротивлялся, тот был как вата. И очень хорошо, что как
вата, потому что, если бы он упирался, ничего бы не вышло.

Надзиратель ждал, слыша не ушами, всем телом слыша
приближающиеся шаги.

Вот сейчас, через мгновенье, идущий им навстречу
человек покажется из-за угла. Сейчас...

Шаги сбили свой ритм, человек чуть притормозил,
собираясь повернуть направо.

Сейчас!..

Из-за угла показалась выброшенная вперед нога и в то же
самое мгновенье показалось тело.

Повернувший в коридор корпусной вдруг совершенно
неожиданно увидел перед собой каких-то людей - одного и
стоящего за ним другого. Стоящего неестественно близко,
практически вплотную.

Он не успел понять, кто они и что тут делают. Чья-то
рука ухватила его за одежду и сильно потянула вперед, так,
что он стал падать...

Корпусного схватил и сильно дернул на себя свободной
левой рукой надзиратель. А когда потерявший равновесие и
падающий корпусной приблизился к нему, он толкнул его чуть
"!.*, меняя траекторию падения, оторвал от своей шеи руку
Иванова, развернул ее так, чтобы гвоздь был направлен в лицо
падающего человека, и сильно двинул кулак Иванова вперед!

Гвоздь угодил в подбородок, соскользнул и ткнулся в шею
корпусного - в гортань. Ошалевший от боли, от хлынувшей в
горло крови корпусной даже не вскрикнул. Но он был еще жив.
И тогда надзиратель, оттянув руку Иванова на себя, выдернул
гвоздь из раны и снова сильным толчком вогнал его в шею,
стараясь угодить в артерию.

Он попал, потому что по нему и по Иванову хлестанула
струя алой крови.

Корпусной стал падать вперед, но надзиратель специально
отодвинул его от себя. Так, чтобы тот попал в обзор камеры
слежения. Чтобы было видно, в чьих руках находится гвоздь, и
было видно ужас на его, надзирателя, лице, и было видно, как
он сопротивляется, пытаясь сдержать руку убийцы...

Корпусной упал на колени и упал лицом в пол.

Теперь надо было спешить.

Надзиратель, испуганно оглядываясь на Иванова и на
мертвого корпусного, пошел по коридору. Пошел в служебный
туалет, от которого у него были ключи.

Кивнув, словно выполняя команду преступника, он вытащил
ключ, сунул его в замочную скважину и открыл дверь.

В туалете было одно небольшое забранное решеткой окно.
И не было видеокамер.

- Туда! - показал надзиратель на окно. - Пойдешь туда!

Но Иванов не понимал. Он не мог прийти в себя после
убийства корпусного. Он смотрел на свою мокрую по самое
плечо правую руку и пытался стереть с лица чужую кровь.

- Ну, пошел, пошел! - толкал его в сторону окна
надзиратель.

Но Иванов был невменяем.

- Идиот! - тихо сказал надзиратель и, отойдя от Иванова
и подпрыгнув, что есть сил рванул решетку на себя.

Решетка подалась, потому что была расшатана. Им
расшатана, заранее расшатана.

Надзиратель дернул еще раз, и решетка вывалилась из
стены.

На всякий случай он обтер прутья в том месте, где
держал их пальцами, рукавом и подтащил Иванова к стене.

- По-и-дешь пря-мо! - сказал он последнюю и самую
главную из выученных русских фраз: И показал направление. -