жестокости, который, увы, есть в каждом человеке, ибо каждый человек
становится зверем, когда его воля слабеет и растворяется в Измененном
первоначале. Если бы мы с тобой сейчас не владели плотью девкатра, то, что
кажется тебе перекати-полем, распространило бы на нее свои отростки и тогда
девкатр воплотил бы собою Ужас, подобный тому, который семь веков назад
владел степями Асхар-Бергенны под именем Югира. А самое печальное, Эгин,
заключается в том, что нам с тобой уготована та же участь, что и семени души
Руама."
мне языками черного пламени, стало проворнее и крупнее. Оно словно бы
пожирает тебя."
небольшого. А ты, человек Пестрого Пути, уже почти до конца расколот надвое
уродливой трещиной. Я не могу понять, что с тобой происходит. Боюсь, это не
сулит тебе ничего хорошего."
эти полтора часа в тягостных раздумьях и настороженном ожидании. Его воля
была полностью парализована. С начала дня он потерял на Медовом Берегу и на
потопленной "черепахе" свыше трех тысяч человек. Аффисидах исчез среди руин
Ваи в полной неизвестности. Равно как и Руам, который выполнил свою задачу
из рук вон плохо. Никаких новых указаний от Ихши вместе с альбатросовой
почтой не поступало. Чудовище, которое чуть было не восторжествовало над
"Лепестком Персика", отказалось от своих намерений и исчезло. Оно явно не
было союзником ни южанам, ни варанцам, ни аютцам. Оно служило только своей
прихоти. По крайней мере, такой вывод мыслился Адорну самым разумным.
Значит, последние надежды на помощь твари развеяны. А вести свои корабли на
самоубийственную атаку "молний" аютского парусника Адорну по-прежнему не
хотелось.
пожары и даже заменены на запасные сгоревшие паруса верхних ярусов.
Четыреста лучниц сидели на палубе, ожидая приказаний. Но их не было.
его спутников, которые наконец пробрались через руины Ваи на берег и теперь
мялись там, недоуменно поглядывая на "черепахи" южан и аютский парусник.
Варанские штандарты были сожжены на "Лепестке Персика" девкатром вместе с
верхними ярусами парусов. Но, в отличие от парусов, запасных штандартов на
корабле не было, поэтому он вновь стал как бы сугубо аютским.
предела. Вирин была более сдержана в проявлении своих чувств, а Куна-им-Гир,
разглядев тела, которые несли с собой горцы Снаха, с удивлением отметила,
что два из них, увы, не являются вполне человеческими, третье же принадлежит
тайному советнику уезда Медовый Берег Йену окс Тамме. Этого сравнительно
молодого офицера Куна-им-Гир помнила превосходно и ей было искренне жаль
его. Тайный советник был так любезен и обходителен с нею...
Куны-им-Гир. В тысяче локтей от "Лепестка Персика" дрожало в изменчивом
мареве тело долгожданного девкатра. Девкатр приближался.
девкатра и вместе с ней мир Солнца Предвечного. Я подставлю тварь лучницам
Гиэннеры, но дальше тебе придется действовать самому. Тебе понадобится все
лучшее, что только есть в твоем семени души, аррум."
по-прежнему пребывать во плоти девкатра. Но это буду уже не совсем я,
Авелир, сын Бадалара. Потому что я должен оказать последнюю помощь семени
души своего темного брата. Я постараюсь слиться с ним в одно целое. В
противном случае он пробудет в Проклятой Земле Грем не одно тысячелетие и
вернется в мир Солнца Предвечного самым распоследним поденщиком."
хотел бы встретить в Святой Земле завтра же."
трогателен, что Эгин не смог сдержать образа слезы.
не светит. Как и каждому, кто следует Пестрым Путем."
свинцового шара, в котором было заточено семя души Ибалара. Понимая, что
бессмысленно взывать к Авелиру, равно как и к ветвистому перекати-полю, в
которое превратился Руам, чьи полуслепые отростки принялись обвивать
свинцовый шар с такой алчностью, будто оттуда вдруг бурным ключом забила
живительная влага, Эгин все внимание сосредоточил на происходящем вне
Измененной плоти девкатра.
Гиэннеры.
своих местах.
красавцем, на палубе которого сотворяется смертельная для девкатра магия
Танца Ткачей. Вот она -- Вая. Вот... А эт-то что еще такое?!
появились на вайском берегу.
тела девкатра, помешало Эгину рассмотреть людей (бесспорно, эти "живые
существа" были людьми) получше. Лучницы Гиэннеры совершили первый
пристрелочный залп.
даже образ вздоха. Все-таки, арруму очень не хотелось умирать. Но кто же это
там, на берегу? Эгин вновь сосредоточил зрение девкатра.
невозможно. Ну а где Лагха -- там Сорго, Лорма, Снах и его горцы. А еще с
ними три тела, в которых сейчас нет ни капли жизни. Ибалар -- понятно,
Авелир -- понятно, и...
стороны, пришло к Эгину в тот момент, когда лучницы Гиэннеры творили над
телом девкатра Первую Фигуру. Снова вспышки и вместе с ними -- дикое
ощущение того, что ты всего лишь заплата, которую пришивают суровыми нитками
к парусу. Для Эгина это ощущение было в новинку, потому что когда меньше
двух часов назад Гиэннера пыталась "пришить" девкатра, тварью заправляли
Ибалар и Руам. "Что творят, шилоловы суки!" -- мысленно возопил Эгин,
чувствуя, что его переполняет клокочущий гнев.
окончательной смертью.
в теле девкатра оказалось отнюдь не семя души какого-нибудь невежественного
пастуха (как это, кстати, и случалось раньше), а четверо разномастных магов,
чье магическое искусство приумножилось Измененной плотью девкатра?
изрыгнув из своей пасти шипящий Завет Освобождения, метнулся к берегу --
прямо к гнорру Свода Равновесия и его спутникам.
руку Вирин мертвой хваткой.
-- Мы не можем сейчас стрелять ему вдогон. Слишком велика опасность случайно
прикончить гнорра собственными стрелами.
Авелир. Чересчур резко приблизившись к тем, кого еще три часа назад называл
своими союзниками и друзьями, он сбил воздушным потоком с ног всех без
исключения. Даже Лагху.
перепуганы. Даже Лагха.
на импровизированные носилки, он смотрел на него, то есть на себя. На свои
широкие плечи, на густые волосы, в которых копошился приблудный муравей, на
закрытые навечно глаза, на недоуменно приоткрытый рот -- на все, что
называлось Эгином, аррумом Опоры Вещей, и теперь совершенно отчетливо видел
причину своей смерти.
мечом Кальта Лозоходца. Сама по себе уже смертельная. Но, словно бы этого
было мало, рядом с ней тесно гнездилось еще множество ран -- больших и
малых, рубленых и колотых. Они приложились все. Наверняка. И Лагха, и Снах,
и его горцы, и Сорго, и даже Лорма, чьи коготки оставили посиневшие царапины
на его шее.
лицом вверх. Он все равно Видел свои раны и все равно Знал, кем они
нанесены. Хороши друзья, ничего не скажешь.
сейчас беспомощно ворочался под гудящими крыльями девкатра, совсем
неподалеку от носилок. Да, он испепелит всех вместе со своим изуродованным
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Зыков Виталий
Сапковский Анджей
Сертаков Виталий