послушать его?
кто-нибудь помнит, что мы делали здесь? Мы захоронили останки, которые не
должны были быть захоронены, водяной пытался окончательно разделаться со
мной, и никто не хочет говорить о том, чтобы что-то сделать, а все только
сидят и чего-то ждут, в то время как все в этом лесу только и готово
наброситься на нас, и я даже не уверен, кого следует ругать за порванный
парус, но, тем не менее, я не думаю, что здесь можно ссылаться на обычную
случайность, при наличии стольких колдунов.
В тебе, Петр Ильич, определенно что-то есть. Сегодня ночью я постараюсь
понять, что именно.
нее, то на него. - Что он хотел сказать этим?
рыхлую землю посохом.
за другим, когда Ууламетс все еще бил концом посоха по движущейся куче
старых листьев. Его книга упала с бревна, где до этого он сидел, и
открытая лежала на земле, а по ней скользил отступающий поток сгнивших
листьев, обращенных в бегство посохом старика, который наконец-то с
проклятьями едва не рухнул на нее, чтобы укрыть. Петр одним ударом
разделил кучу листьев, которая все еще двигалась, надвое, и обе половины,
и вторая, целая куча, исчезли в кустах, преследуемые Малышом.
неприязни на лице он взглянул на свой меч, опасаясь, что нечто вредное
могло остаться на нем, и не обнаружив ничего, кроме остатков листьев,
отправился поднимать старика.
его руку, слегка стукнув его пару раз скорее в качестве меры
доброжелательности.
локтем и удержался от того, чтобы ударить его ладонью, как только
появились Саша и Ивешка, чтобы встать между ними.
ей, проявив свою обычную вежливость, как теперь оказалось, не только в
обращении с друзьями, но и с семьей, только уселся на бревно, с завидной
быстротой переворачивая страницы.
когда он с огромным удовольствием швырнул бы эту книгу в огонь, а вслед за
ней и самого старика, но не сейчас и не здесь, в их таком ненадежном
положении.
него дрожат колени. - Мы ведь знали, что он попытается услужить, черт его
побери, и стояли, препираясь там, в то время как он был здесь и попытался
спереть книгу...
хорошо защищена. - Он вновь почувствовал ее сопротивление. Спустя
некоторое время едва ли кто мог заметить привносимый ею холодок в их
окружение. Он даже подумал, с сожалением, что это было слишком
неосторожно, и ей не следовало бы делать это... Но в их положении даже
такое присутствие прибавляло уверенности, почти так же, как и присутствие
Саши, особенно когда надвигалась ночь, долгая и темная.
страницах, и проворчал, махнув рукой в сторону Петра: - Отойди от него!
намерения, чтобы поступать так, но он чувствовал...
здесь рядом. Это испугало его. Наконец учитель Ууламетс отложил книгу в
сторону и начал рыться в своем мешке с какой-то определенной целью.
чтобы Малыш вернулся к ним. Но в окружающем их лесу было тихо, нигде не
было слышно ничего, похожего на борьбу.
горшочки.
беззвучно парила, сдерживая раздражение по другую сторону костра, Петр
прилег и завернулся в одеяло, расположившись как раз между костром и
Ивешкой, откуда он мог наблюдать за происходящим.
подошел к костру, чтобы собрать угли.
с помощью двух палочек, понес их к куче мха, которую уже приготовил
Ууламетс, после чего вверх взметнулся огромный столб дыма, порыв которого
слегка ударил Петра прямо в лицо.
раздумывая в нерешительности, поменять ли ему свое место, или упорно
продолжать нюхать дым.
могла бы услышать его, что не могло быть никакой разумной связи между этим
дымом, призраками и странными действиями Ууламетса, но когда он подумал о
том, что если все это, тем не менее, все-таки относится к волшебству, ему
было уже поздно сомневаться, потому что теперь его сомнения уже ничему не
могли помочь, и, особенно, они не могли уберечь от вреда Ивешку и ее
благополучие, которое он не отделял от себя. И, возможно, то же самое
можно было сказать и по поводу их возвращения из этого леса, что также
весьма интересовало его.
терпеливо ожидая в надежде, что во всех действиях старика большого вреда
для Саши не будет.
Ивешку, но она посылала ему, если вообще что-то посылала, только ощущения,
которые окончательно расстроили его желудок.
вернулся. Вокруг них бродят и водяные, и лешие, и он на себе испытал
дыхание смерти, когда был уже почти в могиле, из которой его вытащил
Ууламетс, как божился Саша...
знала ли об этом что-нибудь Ивешка. Он все еще сопротивлялся верить этому,
с одной стороны, но при этом, с другой стороны, хотел верить ради Ивешки.
негромко подыгрывая на трубке, в результате чего рождался звук, который по
крайней мере должен был бросить в дрожь даже мертвые кости. Петр время от
времени чуть приоткрывал глаза, чтобы проверить, как продвигались дела,
иногда ему даже хотелось спросить, что именно здесь предполагается
сделать, и с еще более жгучим интересом он задал бы вопрос о том, есть ли
хоть один шанс, что это немедленно поможет Ивешке...
вполне определенно, что сейчас он вряд ли был способен на вежливый ответ.
Сам же он, припомнив последний похожий случай, где были задействованы и
горшок с солью, и водяной, и Ууламетс, в полузабытье проклинающий себя на
берегу реки, очень осторожно передвинул меч около себя, чтобы тот лежал
поудобней, поклявшись себе, что если вновь произойдет подобный случай и в
результате Саше окажется в беде, то старик сполна ответит за это.
которая заставляла метаться его мысли, когда Ууламетс проделывал какие-то
трюки с ножами... Боже мой! От этого дыма у него разболелась голова, и он
начал припоминать многое...
глупо сидеть в дыму со слезящимися глазами и испытывать жжение в носу, и
интересно знать, что было бы, попробуй он лишь двинуться, но...
случилось: огонь сзади него резко полыхнул во все стороны, поднимая
ужасающий вихрь их мелких углей и золы, вместе с которым поднялись даже
отдельные листы из книги, а затем все это рухнуло вниз, на Ууламетса и
Сашу, обдавая их кусочками горящего мха. Он успел разглядеть это, пока
поворачивался, придерживая рукой меч и пытаясь подняться на ноги, чтобы
посмотреть, что именно случилось...
стоящего прямо перед Ивешкой, принимавшего то облик женщины, то похожего
на полусгнивший женский скелет с остатками земли на почерневших костях.
подумать, что оно может говорить, потому что в каждое очередное мгновенье
каждый мог видеть перед собой лишь одни кости, и взглянуло на них, хотя в
его мерцающем каждое мгновенье облике и не было никаких глаз, - вот так,
так, мой любимый муж... Я подумала, что это был твой голос.
Шилова Юлия
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Махров Алексей
Пехов Алексей
Витковский Евгений