Чтение 79–й страницы книги ~Тотальная война~

придет команда сажать. Михаилу Матоянцу родина доверила строить и обустраивать
полигоны на Новой земле и в Тоцке.

А тут срочно потребовалось улучшать отношения с де Голлем, те, кому
следует, вспомнили о почетном гражданине Льежа. Матоянцу открыли зеленую улицу
в карьере и записали членом общества советско-французской дружбы. Правда, его
очень быстро оттуда выжили более активные друзья Франции, о чем Михаил Матоянц
никогда не жалел.

Его сыну Ашоту от славной династии Матоянцев досталась страсть-к
технике и нелюбовь к политике. "Пусть говорят, что хотят, - внушал дед внуку. -
Решениями съезда силу тяжести все равно не отменят. А сопромат - не история
КПСС, под нового генсека не перепишешь".

Ашот Михайлович Матоянц оказался единственным в роду, кто пострадал от
советской власти. И что обидно, в самые ее предсмертные годы.

Засветила ему должность в Женевском представительстве ООН. К тому
времени Ашот Матоянц успел построить плотин, заводов и стартовых площадок ракет
ПВО по всему развивающемуся миру. От Вьетнама до Мозамбика. Сказался авторитет
деда, героическое прошлое отца, друзья французы не забыли боевого товарища, а
многие уже успели сделать карьеру и смогли замолвить словечко. Вопрос о
назначении был практически решен. Оставалось дело за малым. Желательно было
иметь кандидатскую степень. Диссертацию Ашот написал за месяц, заработав
остеохондроз. Защищался в корсете, но прошел на "ура". И на следующее утро
узнал, что вопрос о назначении решен положительно. На Старой площади. Партия
послала на ответственный участок сына сотрудника аппарата ЦК, проверенного в
идеологических битвах с империализмом.

На следующий день Ашот вошел в партком Спецмонтажстроя и положил на
стол партбилет. И вышел сначала из кабинета, увешанного портретами вождей, а
потом через проходную - на улицу.

На следующий день он остался один. Жена взяла чемоданы, упакованные для
поездки в Женеву, и переехала к родителям. Детей у них не было, развели быстро.

Но партия загладила невольный грех, разрешив кооперативы. Ашот
Михайлович ушел в работу, как некоторые уходят в запой. Все, что он умел
делать, - это строить. И строил, пока все разрушали, приватизировали и
растаскивали.

С первым миллионом пришел вопрос: а зачем живу? Судьба благосклонна к
страстостерпцам. Когда уже нет сил терпеть, она посылает им тех, ради кого
стоит жить дальше. Случайно встретил на улице молодую женщину, ведущую за руку
девочку-егозу. У обоих были иссиня-черные брови и глаза, какие бывают только у
женщин Армении. Ашот пошел следом. Догнал. И с тех пор они не разлучались.

Максимов смотрел на Ашота Матоянца, чувствуя, что и ему нет
необходимости представляться. Ашот не выглядел человеком, способным к
спонтанным поступкам. Какими бы неожиданными ни казались его действия
окружающим, для самого Ашота они были результатом тщательного расчета и долгих
тяжелых размышлений.

- Вы - Максимов, не так ли?

- Да. - Максимов отложил газету. - Простите, с кем имею честь?

- Ашот Матоянц. Отчим Карины.

- Очень приятно.

Ни Максимов, ни Матоянц не протянули руки. . "Значит, предстоят
серьезные разборы", - подумал Максимов.

В холле сразу же нашлись двое, явно телоохранительных габаритов.

- Ваши? - указал глазами на них Максимов.

- Да. Вас это тревожит?

- Ни коим образом.

- А меня тревожит судьба Карины, - перешел в наступление Матоянц.

- И мне она небезразлична.

- Значит, мы по-разному видим ее будущее.

- Что же удивительного, мы же люди разного круга, - мягко указал
Максимов.

Матоянц полез в карман. Достал золотой портсигар. Впрочем, не вычурный
и тяжелый, а тонкой старой работы.

- Курите? - поинтересовался он.

- Благодарю, предпочитаю свои.

Матоянц закурил. Сел, закинув ногу на ногу. Прощупал Максимова
взглядом, как тычут ножом в прожарившегося барашка, определяя, пора ли подавать
на стол.

- Как вы догадались, я о вас многое знаю. Не все. Но достаточно.

Максимов выжидающе промолчал.

- Будь вы охотником за невестами, озабоченным дегенератом или нечесаным
неформалом, типа тех, с кем раньше водилась Карина, разговор был бы другим. Вы,
надеюсь, понимаете?

- Безусловно, - согласился Максимов. - Как и отдаю себе отчет в том,
что беседую с авторитетным и влиятельным человеком, который не унизится до
необдуманного поступка.

Матоянц по-новому посмотрел на Максимова.

- Что ж, это похоже на то, что мне о вас говорили. - Он не стал
уточнять, кто и что именно говорил. - Карина сейчас поедет домой, - заявил он.
- И вы о ней забудете.

- Первое вполне вероятно, второе невозможно, - ответил Максимов.

Ашот Михайлович покраснел до кончиков ушей. Тяжело засопел. Краска
медленно схлынула с лица.

- У вас с ней серьезно? - с явным усилием произнес он.

- Да. Серьезно и взаимно.

- Карина через неделю уезжает учиться во Францию. Учебу в университете
я уже проплатил. Все бумаги оформили, пока эту девчонку черти носили неизвестно
где.

- Она ездила хоронить отца. В Гамбург. Я ее сопровождал. Извините, что
Карина не поставила вас в известность. У нее были свои резоны, мне непонятные,
но тем не менее я посчитал себя не в праве настаивать и тем самым вмешиваться в
ваши семейные отношения.

Ашот Михайлович сузил глаза. С видимым усилием заставил себя
расслабиться.

- Все, вопрос закрыт, - сказал он, откидываясь на подушку. - Теперь
займемся вами, Максим. Насколько я знаю, вы собираетесь в экспедицию?

- Ваша осведомленность делает вам честь, - улыбнулся Максимов.

- Моя осведомленность стоит денег, только и всего. Невелика честь
гонять охранников по всему городу и заставлять их следить за дочкой! Впрочем,
не первый раз, чтобы вы знали. Да бог с ней. Речь о вас. Итак, экспедиция. Она
стоит денег. - Ашот Михайлович стряхнул столбик пепла в пепельницу. - Сколько?

- Вы предлагаете мне деньги за то, что я оставляю Карину в покое?

- Именно. Но можете потратить их на экспедицию. Я предпочитаю покупать
людей, а не стрелять в них. Смерть порождает проблемы, а деньги их решают.
Двадцать пять тысяч вас устроят?

- Мне нужен самолет до Душанбе. Срочно.

Ашот Михайлович повел бровью.

- Как срочно?

- Вылет - завтра утром.

Новая порция пепла упала в пепельницу.

- Минус пятнадцать тысяч от суммы договора, - произнес он тоном
бизнесмена.

- Согласен, - кивнул Максимов.

- Вы отдаете себе отчет, что через минуту опротестовать сделку не
сможете?

- Безусловно. Как и вы.

- Я-то за свои слова привык отвечать.

Ашот Михайлович вскинул руку. По его сигналу один из телохранителей с
грацией танка двинулся к дивану. Склонился над хозяином, одновременно вперив
взгляд в Максимова.

Выпрямился с ничего не выражающим лицом, сунул руку во внутренний
карман пиджака. Скользящим движением, прикрыв ладонью, опустил в подставленную
руку хозяина плоский сверток.

Ашот Михайлович протянул Максимову деньги.

- Здесь пятнадцать тысяч. Пять передадите командиру экипажа на летном
поле.

Максимов принял конверт, сунул в карман.

- Вот телефон командира. - Матоянц написал номер на обороте визитки. -
Позвоните немедленно. Им надо подготовиться. Еще просьбы будут?

- Да,одна.

На лице Ашота Михайловича отразилось нескрываемое торжество.

- Какая? - процедил он.

- Берегите Карину. Теперь вы за нее отвечаете.

Ашот Михайлович внимательно посмотрел на Максимова.

- Я подумал, вы хотите попросить не ставить в известность Карину.

- А я знал, что вы так подумаете.

Ашот Михайлович встал вслед за Максимовым. Ростом он оказался ниже
Максимова, что, однако, не бросалось в глаза из-за властного облика.