Чтение 79–й страницы книги ~Тайна двух океанов~

В его руках был грубый, примитивной работы, но совершенно ясно
оформленный кривой нож с каким-то обрубком вместо рукоятки и тускло
поблескивающим черным лезвием. Едва взглянув на него, Шелавин удивленно
воскликнул:

-- Обсидиановый нож! Нож из чистого вулканического стекла! А дело
становится исключительно интересным! Абсолютно!.. Давай, Павлик, еще
покопаемся тут.

Через минуту Шелавин с торжеством вытащил из ила еще одну находку.

-- Так и есть! -- обрадованно сказал он, рассматривая ее. --
Обсидиановый наконечник копья... Замечательно! Абсолютно!.. Копай, копай,
Павлик!

Больше, однако, они ничего не нашли.

Отдохнув немного, они пошли дальше. Шелавин потерял на время свою
обычную словоохотливость и долго шел молча, погруженный в задумчивость, лишь
изредка напоминая Павлику:

-- Смотри под ноги. Хорошенько смотри! Не пропусти чего-нибудь.

И снова шел вперед, опустив голову, молчаливый и задумчивый, изредка
бормоча что-то неразборчивое и натыкаясь на скалы. Через полчаса Шелавин
внезапно остановился перед большой плоской скалой. Подняв глаза, он на
мгновение замер и потом с восторгом закричал:

-- Лодка! Туземное каноэ!..

С неожиданной ловкостью и быстротой он вскочил на скалу. Перед ним, как
на пьедестале из базальта, почти до борта засыпанное илом, лежало длинное
суденышко с характерно изогнутым носом, украшенным замысловатой,
фантастической резьбой.

-- Сюда, Павлик! -- нетерпеливо закричал Шелавин. -- За лопатку!
Расчищай!

Окруженные тучей ила, они лихорадочно работали около четверти часа, и,
когда ил осел, а вода получила свою обычную прозрачность, перед ними
оказалась туземная пирога с проломленным дном и нагруженная остатками
прогнивших рыболовных сетей. Копаясь в этой куче, то Шелавин, то Павлик с
радостными криками вытаскивали все новые и новые находки: человеческий
череп, деревянные статуэтки с человеческими или птичьими головами,
рыболовные костяные крючки, какие-то деревянные красноватые дощечки длиной
от одного до двух метров, покрытые густой вязью непонятных значков.

Первая же дощечка, попавшая в руки Шелавину, произвела на него
потрясающее впечатление. Уткнувшись е нее почти вплотную шлемом, с
безумными, едва не вылезающими из орбит глазами, он вглядывался несколько
мгновений в длинные ряды этих значков, потом вдруг, приплясывая на месте,
закричал:

-- Кохау!.. Козау ронго-ронго... Это они! Это они! Кохау ронго-ронго
рапануйцев!..

Остолбеневший от изумления Павлик с раскрытым ртом смотрел на эту
картину, напоминавшую пляску первобытных дикарей с какими-то непонятными
заклинаниями.

-- Понимаете ли вы, молодой человек, что это значит, позвольте вас
спросить? Нет-нет! Вы не понимаете, что это значит!.. Это... это...

-- А что же это, в самом деле, значит? -- спросил пришедший в себя
Павлик.

Но Шелавин вдруг замолчал, сосредоточенно задумался, потом пробормотал:

-- Что это значит? Гм, гм... Подождем немного. Надо убедиться. Надо
проверить. Мы еще встретим... Я уверен, что встретим аху и... и... Пойдем!
Скорее идем дальше!.. Складывай все в лодку! На обратном пути захватим.

Шелавин почти бежал впереди, а Павлик едва поспевал за ним. Так они
прошли еще около получаса, и, когда Павлик почувствовал наконец, что
выбивается из сил, Шелавин вдруг остановился.

Перед ними, стеной метра в два вышины, тянулась поперек склона, метров
на пятьдесят -- шестьдесят в длину, сложенная из огромных плит терраса. Но
ни Шелавин, ни Павлик не смотрели на нее. В полном молчании, словно
зачарованные, закинув головы, они не сводили глаз с нескольких гигантских
статуй, безмолвно, в мрачном и грозном спокойствии возвышавшихся над
террасой на пятнадцать -- двадцать метров. В лучах фонарей были видны их
странные головы, украшенные, словно каменными тюрбанами, огромными,
двухметровыми цилиндрами. Срезанные назад узкие лбы, длинные вогнутые носы,
глубокие пустые и черные глазницы, тонкие, строго сжатые губы и острые
подбородки производили незабываемое впечатление внутренней силой своего
сверхчеловеческого облика.

Они стояли на удлиненных торсах, без ног, с едва намеченными под грудью
руками,-- примитивные и мощные, безмолвные и грозные,-- и пристально глядели
вперед, в безмерные пространства океана, через головы пигмеев, внезапно
появившихся оттуда. Между этими стоящим словно на страже гигантами валялись
многочисленные, повергнутые уже океаном фигуры с отлетевшими в стороны
огромными цилиндрами, некогда украшавшими их головы.

-- Рапа-Нуи (4)...-- бормотал океанограф. -- Рапа-Нуи..., Древний
Вайгу... Значит правда: его затопил океан... Смотри, Павлик! Смотри! Запомни
это навсегда...

Долго стояли они молча перед каменными гигантами; наконец Шелавин,
словно очнувшись, вздохнул и сказал:

-- Надо идти дальше, Павлик. Мы еще встретим их немало. Нам нужно
закончить обследование острова.

Бросив последний долгий взгляд на подводных стражей горы, Шелавин
запустил винт и поплыл дальше на юг. Павлик последовал за ним. После
длительного молчания он спросил океанографа:

-- Почему вы сказали, Иван Степанович, "острова"? Разве это не просто
подводная гора?

-- А где ты видел подводную гору с затонувшими на ней лодками, ножами,
копьями и, наконец, с такими сооружениями, как эти террасы и колоссальные
статуи? А?.. Позвольте вас спросить, молодой человек?

-- Ну что же? -- набравшись духу, возразил Павлик. -- Вы же нам как-то
рассказывали на кружке об опустившихся в море островах и даже материках.
Может быть, и здесь так же произошло?

-- Гм, гм... -- замялся океанограф. -- М-да... Конечно, бывает..
Отчасти ты прав, но только отчасти. Ведь могут быть случаи, когда остров или
материк постепенно или сразу, но лишь частично покрывается наступающим
океаном. Кажется, об этих трансгрессиях океана я тоже вам говорил? Очевидно,
и здесь произошел такой случай... А это что такое? -- внезапно прервав себя,
указал рукой Шелавин на большое темное пятно, выделяющееся на склоне в
подводных сумерках.

-- Вход в пещеру или грот, могу сказать наверное,-- не задумываясь,
ответил Павлик, считавший себя в этих вопросах достаточно опытным человеком.

-- И, очевидно, очень большой пещеры,-- добавил океанограф. -- Надо
посмотреть.

Павлик первым вплыл в пещеру. Она оказалась действительно огромных
размеров и, судя по ее базальтовым стенам и сводам, была вулканического
происхождения. Возможно, что в далекие геологические эпохи через это жерло
или боковой ход изливалась из недр земли расплавленная лава. Пещера была
очень высока, широка и тянулась далеко в глубину горы. Ее дно было покрыто
илом, в котором среди бесчисленных раковин копошилось множество иглокожих и
кишечнополостных; стены, обломки скал и бугры застывшей лавы заросли
фестонами, занавесями, коврами известковых водорослей.

Бегло обследовав пещеру, Шелавин и Павлик почувствовали усталость и
голод. Решено было сделать привал, отдохнуть и поесть. Оба опустились на
небольшой обломок скалы и принялись за термосы. Сделав несколько глотков
горячего какао, Павлик вернулся к прерванному разговору:

-- Иван Степанович, если мы не на простой подводной горе, то что же это
за остров?

-- Это остров Рапа-Нуи. Таинственный, загадочный остров, доставивший и
до сих пор еще доставляющий массу хлопот и мучений географам, этнографам и
историкам культуры всего цивилизованного мира. Слыхал ли ты что-нибудь об
этом острове?

-- Рапа-Нуп?.. Нет,-- признался Павлик,-- в первый раз слышу.

-- Гм.. Нечего сказать, хорош! Но, может быть, ты знаешь его под именем
Вайгу, как его иногда называют?

-- Н-нет, Иван Степанович,-- ответил Павлик, чувствуя уже некоторую
неловкость. -- И Вайгу не знаю.

-- Не понимаю. Абсолютно не понимаю, чему вас только учили в этих ваших
прославленных гимназиях, или... как их там... колледжах, что ли!

-- Колледж святого Патрика, Иван Степанович, в Квебеке.

-- Не святого Патрика,-- разразился океанограф,-- а святого
невежества!.. Вот-с! Святого невежества! Не знать ничего и даже не слышать
об острове Рапа-Нуи, или Вайгу, или Пасхи! Это чудовищно!

-- Пасхи? Остров святой Пасхи? -- встрепенулся Павлик. -- Я что-то
припоминаю... Да-да, я припоминаю... Это крохотный остров среди Тихого
океана. Его открыл Дэвис в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году, потом
адмирал Роггевен -- в тысяча семьсот двадцать втором году. И остров населяли
тогда язычники, идолопоклонники, но потом туда приехали какие-то монахи,
которые обратили их в христианство. Вот и все, что нам рассказал об острове
Пасхи учитель географии в колледже.

-- Идиот, на обязанности которого лежало превращать детей в таких же
идиотов, как он сам! Как хороши, Павлик, что ты вырвался из этой фабрики
невежд, тупиц и ханжей! Поступишь в нашу советскую школу -- и весь мир
раскроется перед тобой во всей своей красоте и правде! Ведь тебе не
рассказали в колледже самого интересного про этот замечательный остров!
Крохотный островок, который за один час ходьбы можно пересечь с одного конца
до другого, одинокий клочок земли, затерянный среди безбрежного океана,
отделенный четырьмя тысячами километров от Южной Америки и таким же примерно
расстоянием от ближайших островов Полинезии,-- этот островок представляет
собой настоящий клубок научных загадок и тайн! Ты подумай только, Павлик:
среди всей Полинезии, между всеми ее бесчисленными островами и племенами,
только здесь, у этого маленького народца, населявшего Рапа-Нуи, развилась и