решительно направился в Сент-Антуанское предместье.
виноторговец в Сент-Антуанском предместье.
погребок в Сент-Антуане, не прибегая к расспросам. Картон легко нашел дом
Дефаржа, запомнил, как к нему пройти, затем выбрался из тесного лабиринта
переулков и зашел пообедать в какую-то кофейню, а после обеда крепко уснул.
Первый раз за многие годы он не пил за обедом никаких крепких напитков. За
весь день он выпил только немного легкого вина, а вчера, сидя у мистера
Лорри, вылил в камин последний стаканчик коньяку, словно решив покончить с
этим.
вышел на улицу. По дороге в Сент-Ан-туан он остановился у какой-то витрины с
зеркалом, поправил воротник, галстук, пригладил растрепанные волосы, затем
быстро направился к дому Дефаржа и вошел в погребок.
его на скамье присяжных и запомнил по его каркающему голосу и беспрестанно
шевелящимся пальцам. Он стоял у стойки с рюмкой в руке и разговаривал с
супругами Дефарж. В разговоре участвовала и Месть, по-видимому свой человек
в этом заведении.
вина.
пристальнее, еще пристальнее и, наконец, подошла к его столику и спросила,
что он заказал.
французского слова, и когда, наконец, до него дошло, о чем его спрашивают,
ответил с сильным иностранным акцентом:
якобинскую газетку и, уткнувшись в нее, погрузился в чтение, делая вид, что
разбирает с трудом, и слышал, как она сказала:
вино! За Республика! Дефарж вернулся за стойку.
мадам.
примирительно заметил Жак Третий.
дождаться не можешь, не терпится тебе поглядеть на него завтра.
бы разбирая слово за словом. А те четверо, сблизив головы и облокотившись на
стойку, тихонько шушукались; потом замолчали, и все четверо уставились на
него; но видя, что он не обращает на них никакого внимания и весь поглощен
чтением передовицы, снова вернулись к прерванному разговору.
останавливаться на полдороге? Тут важен размах. Зачем останавливаться?
остановиться? Вопрос - когда?
этого не возражаю. Но доктор достаточно натерпелся в жизни; ты видела
сегодня его лицо, когда эти записки читали?
Дефарж. - Да! Я следила за ним. И я видела по этому лицу, что он не друг
Республики. Пусть он поостережется показываться с таким лицом!
- как исстрадалась его дочь, каково ему на это глядеть!
его дочери. Я следила за ней сегодня, слежу за ней не один день. Я наблюдала
за ней в суде, наблюдала за ней возле тюрьмы на улице. Достаточно мне только
пальцем шевельнуть... - И мадам погрозила пальцем. Глаза Картона были
прикованы к газете, но когда она стукнула рукой по прилавку, ему послышался
стук топора.
зависело от тебя - счастье, что это не так! - ты бы, не задумываясь, пощадил
этого человека, даже и сейчас!
только вот эту рюмку поднять! Но на том бы я и покончил. Вот про что я
говорю, - надо же когда-нибудь остановиться!
Месть! Так вот слушайте оба! Весь этот род давным-давно внесен в мой список
и обречен на полное истребление, и не только за то, что все они были тираны
и притесняли народ. Спросите моего мужа, правду я говорю?
принес их домой, и вот здесь, у стойки, когда все разошлись, мы ночью под
этой самой лампой читали их вдвоем. Спросите его, было это так?
нас потухла, и день уже пробивался сквозь ставни и прутья решетки, я
сказала, что открою ему свою тайну - было это так?
рассказывала ему, вот так же, как сейчас: "Дефарж, говорю я, это я, меня
отдали в семью рыбаков, в глухую приморскую деревушку, а крестьянская семья,
которую погубили братья Эвремонды, как описано на этих клочках бумаги,
уцелевших в Бастилии, - это моя семья! Дефарж, говорю я, сестра того
смертельно раненного подростка, умиравшего на чердаке, - это моя сестра, и
этот замученный муж, - ее муж, и ребенок, которого она носила под сердцем, -
их ребенок, и это мой брат, мой отец, все мои покойники и кому же, как не
мне, требовать у злодеев ответа". Спросите его, говорила я это?
превозносили мадам, и Картон, который слушал, не подавая виду, не глядя на
нее, чувствовал, что она дошла до белого каления.
покойной жене маркиза, о том, как она огорчалась, но мадам не дала ему
докончить и опять повторила с яростью:
получить за вино, долго не мог сообразить, сколько ему причитается сдачи, а
потом, как человек, впервые попавший в этот город, стал расспрашивать, как
ему пройти к Национальному дворцу. Мадам Дефарж подошла с ним к дверям и,
положив руку ему на плечо, показала, в какую сторону идти. Англичанин слушал
и думал, - вот было бы доброе дело - схватить эту руку и всадить под нее
между ребер острый нож, да поглубже!
темноте за выступом тюремной стены. Оттуда он направился к банку и в
условленное время явился к мистеру Лорри; старик в страшном беспокойстве
расхаживал из угла в угол. Он сказал, что все время был у Люси и ушел от нее
всего несколько минут тому назад, потому что обещал Картону быть дома. Отец
ее так и не возвращался. Он ушел отсюда из банка часа в четыре. Люси,
конечно, цепляется за эту последнюю надежду, что отцу, может быть, еще
удастся вызволить Чарльза, но надеяться не на что. Вот уже пять часов как
его нет. Куда он девался?
хотелось оставлять Люси одну, он уговорился с Картоном, что пойдет туда и
вернется часам к двенадцати. Картон остался ждать; ждал долго, часы пробили
двенадцать, а доктора все не было. Мистер Лорри вернулся - никаких известий
ни там, ни тут. Куда же он мог деваться?
что, может быть, такое длительное отсутствие сулит какие-то надежды, как
вдруг на лестнице послышались шаги. Едва только он появился в дверях, они
поняли, что все кончено.
так и осталось неизвестным.
спрашивать: достаточно было посмотреть на его лицо.
их искать?
кругом и что-то бормоча себе под нос, он скинул с себя камзол и бросил его
на пол.
работу девали? Надо скорей кончать эти башмаки!