Чтение 79–й страницы книги ~Путешествие и приключения капитана Гаттераса~

занесены в протокол; он будет написан в двух экземплярах, один из которых
оставят в возведенном на берегу туре.

Доктор вооружился пером и составил следующий документ, один экземпляр
которого в настоящее время хранится в архиве Королевского географического
общества в Лондоне.

"11 сего июля 1861 года капитан Гаттерас, командир судна "Форвард" из
Ливерпуля, открыл остров Королевы у Северного полюса, под 89ь59'15"
северной широты. Настоящий документ подписан капитаном Гаттерасом и его
товарищами.

Нашедшего этот документ просят доставить его в адмиралтейство.

Подписали: Джон Гаттерас - командир судна "Форвард", доктор Клоубонни,
Альтамонт - капитан судна "Порпойз", Джонсон - боцман, Бэлл - плотник".

- А теперь, друзья мои, - за стол! - весело провозгласил доктор.

24. КУРС ПОЛЯРНОЙ КОСМОГРАФИИ

Нечего и говорить, что, для того чтобы сесть за стол, надо было
опуститься на землю.

- Кто не отдал бы, - сказал доктор, - все обеды и все столовые в мире
за обед под восемьюдесятью девятью градусами, пятьюдесятью девятью
минутами и пятнадцатью секундами северной широты!

Путешественники только и думали, что о своем настоящем положении; у них
не выходил из головы Северный полюс. Опасности, перенесенные для его
достижения, невзгоды, с которыми придется бороться на обратном пути, - все
было забыто в упоении неслыханным успехом. Осуществилось то, чего не могли
совершить ни древние, ни новейшие народы, ни европейцы, ни американцы, ни
азиаты!

Поэтому товарищи доктора внимательно слушали его, когда он стал
делиться с ними своими познаниями, сообщая им сведения о Северном полюсе.

Клоубонни с искренним восторгом предложил первый тост в честь капитана.

- За здоровье Джона Гаттераса! - воскликнул он.

- За здоровье Джона Гаттераса! - хором повторили товарищи.

- За Северный полюс! - ответил капитан с необычайным возбуждением,
которое так не вязалось с его обычной холодностью и сдержанностью.

Чокнулись кружками, и за тостами последовали горячие рукопожатия.

- Итак, - заявил доктор, - совершилось самое замечательное открытие
нашей эпохи! Кто бы мог Подумать, что Северный полюс будет исследован
раньше некоторых областей Центральной Африки или Австралии? Гаттерас, вы
стали выше всех Стенли, Ливингстонов, Бертонов и Бартов! Честь вам и
слава!

- Вы правы, доктор, - сказал Альтамонт. - Принимая во внимание все
трудности такого предприятия, можно было думать, что Северный полюс будет
открыт в последнюю очередь. Если бы какое-нибудь правительство захотело во
что бы то ни стало исследовать Центральную Африку, - это ему несомненно бы
удалось при известных жертвах деньгами и людьми. Но когда направляешься к
Северному полюсу, разве можно быть уверенным в успехе? Ведь всегда можно
ожидать непреодолимых препятствий.

- Какие там непреодолимые препятствия! - горячо воскликнул Гаттерас. -
Непреодолимых препятствий не существует. Человеческая воля одолеет все на
свете!

- Как бы там ни было, мы находимся у полюса, а это главное, - заявил
Джонсон. - Скажете ли вы, наконец, доктор, что особенного представляет
Северный полюс?

- Прежде всего то, дорогой Джонсон, что только эта точка земного шара
остается неподвижной, между тем как все другие вращаются с большей или
меньшей скоростью.

- Однако я не замечаю, - ответил Джонсон, - чтобы мы были здесь более
неподвижными, чем в Ливерпуле.

- Как в Ливерпуле, так и здесь вы не замечаете движения Земли, потому
что движетесь или остаетесь в покое вместе с ней. Но все же факт не
подлежит сомнению. Земля совершает в двадцать четыре часа полный оборот
вокруг своей оси, концы которой проходят через Северный и Южный полюсы.
Таким образом, мы находимся на одном конце этой неподвижной оси.

- Значит, в то время как наши земляки быстро вращаются, мы спокойно
остаемся на месте? - спросил Бэлл.

- Почти на месте, потому что мы не находимся на самом полюсе.

- Вы правы, доктор, - покачав головой, серьезно проговорил Гаттерас. -
До полюса остается еще сорок пять секунд!

- Это такая малость, - сказал Альтамонт, - что мы можем считать себя в
состоянии неподвижности.

- Да, - сказал Клоубонни, - а между тем обитатели любой точки экватора
делают триста девяносто шесть лье в час.

- И при этом ничуть не устают! - в удивлении воскликнул Бэлл.

- Совершенно верно, - ответил доктор.

- Однако, - продолжал Джонсон. - Земля вращается не только вокруг своей
оси, но и вокруг Солнца?

- Да, за год Земля, двигаясь поступательно, совершает оборот вокруг
Солнца.

- А что, это движение Земли быстрее, чем вращение вокруг оси? - спросил
Бэлл.

- Неизмеримо быстрее! Хотя мы и находимся у полюса, поступательное
движение увлекает нас, как и всех остальных обитателей Земли. Таким
образом, наша предполагаемая неподвижность не более как химера. Мы
неподвижны относительно других точек земного шара, но не относительно
Солнца.

- А я-то думал, что нахожусь в полной неподвижности! - с комической
досадой воскликнул Бэлл. - Попал пальцем в небо. Положительно, в этом мире
нигде не найдешь ни минуты покоя.

- Твоя правда, Бэлл, - сказал Джонсон. - Не скажете ли, доктор, какова
скорость этого поступательного движения?

- Она очень велика, - ответил доктор. - Земля движется вокруг Солнца в
семьдесят шесть раз быстрее двадцатичетырехфунтового ядра, которое
пролетает сто девяносто пять туазов в секунду. Следовательно, она движется
со скоростью семи и шести десятых лье в секунду. Как видите, это куда
быстрее, чем вращение любой точки экватора.

- Черт возьми! - воскликнул Бэлл. - Прямо не верится, доктор! Больше
семи лье в секунду! Неужели господь бог не мог сделать так, чтобы мы
оставались неподвижными!

- Будет вам, Бэлл! - сказал Альтамонт. - Вы сами не знаете, что
говорите. Ведь в таком случае не было бы ни дня, ни ночи, ни лета, ни
весны, ни осени, ни зимы.

- Не говоря уже о других еще более ужасных последствиях, - добавил
Клоубонни.

- Каких же именно? - спросил Джонсон.

- Да мы упали бы на Солнце.

- На Солнце? - переспросил в изумлении Бэлл.

- Без сомнения. Если бы Земля вдруг остановилась, она упала бы на
Солнце, правда через шестьдесят четыре с половиной дня.

- Вот так падение, которое длится шестьдесят четыре дня! - воскликнул
Джонсон.

- Ни больше ни меньше, - ответил доктор. - Земле пришлось бы пройти
расстояние в тридцать восемь миллионов лье.

- А каков вес земного шара? - спросил Альтамонт.

- Пять тысяч восемьсот восемьдесят один триллион тонн.

- Ну, такие числа ничего мне не говорят. Их никак не возьмешь в толк, -
сказал Джонсон.

- Поэтому, дорогой Джонсон, я предложу вам два примера, которые скорее
запечатлеются у вас в памяти. Итак, запомните: для того чтобы уравновесить
Землю, пришлось бы взять семьдесят пять лун, а чтобы уравновесить Солнце,
потребовалось бы триста пятьдесят тысяч земных шаров.

- Подавляющие цифры! - воскликнул Альтамонт.

- Вот именно подавляющие, - согласился Клоубонни. - Но вернемся к
полюсу; мне кажется, лекция на эту тему уместнее всего в этой точке
земного шара. Но, может быть, я вам наскучил?

- Продолжайте, доктор, продолжайте, - сказал Альтамонт.

- Я сказал вам, - начал доктор, который с такой же охотой поучал
других, с какой они его слушали, - я сказал вам, что полюс неподвижен
относительно других точек земного шара. Но это не совсем так.

- Как! - воскликнул Бэлл. - Вы отказываетесь от своих слов?

- Дело в том, Бэлл, что полюс не всегда занимал то место, где он сейчас
находится, и некогда Полярная звезда находилась дальше от небесного
полюса, чем теперь. Следовательно, наш полюс обладает некоторым движением
и описывает круг примерно в течение двадцати шести тысяч лет.
Обусловливается это так называемым "предварением равноденствий", о чем я
вам сейчас расскажу.

- Но разве не может случиться, - спросил Альтамонт, - что когда-нибудь
полюс переместится на очень большое расстояние?

- Дорогой Альтамонт, - отвечал доктор, - вы затронули важный вопрос,
который долго обсуждали ученые в связи с одной странной находкой.

- Какой находкой?

- Вот в чем дело. В тысяча семьсот семьдесят первом году на берегу
Ледовитого океана был найден труп носорога, а в тысяча семьсот семьдесят
девятом году на сибирском побережье - труп слона. Каким образом животные
теплых стран попали под такую широту? Это вызвало страшный переполох среди
геологов, которые не были так проницательны, как француз Эли де Бомон,
впоследствии доказавший, что эти животные некогда обитали под довольно