борьбы за независимость; Роудон - английский генерал.> кровопролитные бои,
которые покрыли славой полки английского военачальника, однако кончились
полной победой американского, ясно доказав, который из двух генералов
обладал большими талантами.
в непрерывной тревоге за безопасность этого города, Вашингтон добился того,
что неприятель не мог посылать подкреплений Корнваллису и не помог ему
добиться успеха.
момент. Французские войска, пройдя по нейтральной территории, сблизились с
королевской армией, угрожая ей нападением возле Кингс-Бриджа и согласуя свои
действия с крупными силами американцев. Союзники не давали покоя английским
постам, подходили вплотную к Джерси и постоянно грозили атаковать
королевские войска. Приготовления союзников говорили о том, что ожидаются
осада и штурм. Тем временем сэр Генри Клинтон, перехвативший несколько писем
Вашингтона, отсиживался за укреплениями и из осторожности отказывал
Корнваллису, просившему о помощи.
возле двери здания, находившегося в самом центре американских войск,
угрожавших Джерси. Возраст, мундиры и важная осанка многих из этих воинов
говорили об их высоком положении. Но одному из них все оказывали особое
уважение, слушали его с особой почтительностью, и было ясно, что он здесь
самый главный. Одежда его была проста, но ее украшало множество знаков
военных отличий. Он сидел верхом на благородном коне темно-гнедой масти, а
вокруг несколько молодых офицеров в блестящих мундирах, как видно, ждали его
приказаний и поручений. Те, к кому он обращался, тотчас снимали шляпы, когда
же он говорил, все слушали его с глубоким вниманием, свидетельствующим о
гораздо большем почтении, чем требует воинский устав. Наконец генерал снял
шляпу и спокойно поклонился окружающим. Все поклонились ему в ответ и начали
расходиться; с ним остались только личная свита и адъютант. Сойдя с седла,
генерал отошел на несколько шагов и заботливо оглядел своего копя, а затем,
бросив быстрый, но выразительный взгляд своему адъютанту, вошел в дом.
Адъютант последовал за ним.
опустился в кресло и некоторое время сидел, погрузившись в размышления, как
человек, привыкший советоваться с самим собой. Все это время адъютант стоял,
ожидая приказаний. Наконец генерал поднял глаза и сказал обычным для него
спокойным голосом:
приоткрылась, и в комнату проскользнул человек. Ни слова не говоря, он
скромно остановился у входа. Генерал не слышал, как он вошел, и сидел, глядя
на огонь, в глубоком раздумье. Прошло несколько минут, и он произнес
вполголоса, как бы обращаясь к самому себе:
небо!
не один. Генерал молча указал посетителю на камин, и тот подошел поближе,
хотя был так плотно закутан - видимо, больше для маскировки, чем для защиты
от холода, - что не мог озябнуть. Учтивым движением руки генерал указал ему
на стул, но посетитель, скромно поклонившись, отказался сесть. Снова
последовало молчание. Наконец генерал встал и, открыв шкатулку, стоявшую на
столе перед ним, достал небольшой, но, видимо, тяжелый мешочек.
между нами. Отныне мы должны навсегда стать чужими.
пристально вглядывался в своего собеседника. Затем опустил голову на грудь и
промолвил:
своим долгом подобрать многих людей, которые, как и вы, служила мне орудием
для получения сведений. Вам я доверял больше, чем всем остальным; я давно
заметил в вас любовь к истине и верность своим принципам и могу с радостью
сказать, что ни разу в вас не обманулся. Вы один знаете моих тайных агентов
в этом городе, и от вашей самоотверженности зависит не только их
благосостояние, но даже сама жизнь.
продолжал:
нашему делу, и, хотя вас считали шпионом наших врагов, вы ни разу не выдали
им сведений, которые вас просили не разглашать. Только я, один я в целом
свете, знаю, что вы действовали из глубокой любви к свободе Америки.
выпрямлялся, а на щеках его все ярче проступал румянец. Когда генерал
замолчал, лицо Гарви разгорелось от волнения, он стоял, вскинув голову и
гордо выпрямив стан, но скромно потупив глаза.
откладывали день расплаты, и долг мой стал очень велик - я не хочу
преуменьшать опасности, которым вы подвергались. Здесь сто дублонов; вы
знаете, как бедна наша страна, и поймете, чем вызвана скудость этого
вознаграждения.
отступил, отказываясь взять мешочек.
очень мало, я понимаю, - продолжал генерал. - но это все, что я могу вам
уделить. Быть может, когда закончится война, я смогу увеличить это скромное
вознаграждение.
опозорил свое имя ради денег?
день и всякий час подвергаете смертельной опасности вашу драгоценную жизнь,
участвуя в битвах и походах? Стоит ли говорить обо мне, если такие люди, как
вы, готовы пожертвовать всем ради нашей родины? Нет, нет, я не возьму у вас
ни доллара, бедная Америка сама в них нуждается!
пролежал забытым до конца этой беседы.
в разном положении: меня все знают как командующего армией, а вам придется
до самой могилы слыть врагом своей родины. Не забывайте, что маску,
скрывающую ваше истинное лицо, вам не позволят снять еще много лет, а быть
может - никогда.
добывать тебе пропитание?
в старости. Вспомните, чем вы рисковали и какие трудности вам пришлось
преодолеть. Я уже говорил вам, что судьба многих видных люден зависит от
вашего молчания. Как я докажу им, что они могут на вас положиться?
наступив на мешочек с деньгами, - скажите, что я не взял золота.
разносчика.
прежде подвергать опасности вашу жизнь, существуют и сейчас и не позволяют
мне открыто восстановить ваше доброе имя, я могу втайне оставаться вашим
другом. Обращайтесь ко мне всякий раз, как вас настигнет нужда или болезнь,
и, пока господь бог не оставит меня своими милостями, я с радостью поделюсь
с человеком, который питает такие высокие чувства и совершает такие
благородные поступки. Если когда-нибудь вы утратите силы и впадете в
бедность, а нашей стране улыбнется счастье и наступит долгожданный мир,
отыщите двери того, кого вы столько раз встречали под именем Харпера, и он
без краски стыда узнает вас и воздаст вам по заслугам.
мне здоровье и честный заработок, я ни в чем не буду нуждаться; но дружба
вашего превосходительства для меня такое сокровище, которое я ценю выше
всего золота английского казначейства.
взял листок бумаги, написал на нем несколько слов и протянул разносчику.
судьбу, когда вижу, какой высокий патриотизм живет в сердцах самых скромных
ее граждан, - сказал он. - Для такого человека, как вы, должно быть ужасно
сойти в могилу с клеймом врага свободы; по вы знаете, что, открыв свое
истинное лицо, вы погубите несколько жизней. Сейчас невозможно оказать вам
справедливость, однако я без страха доверяю вам этот документ. Если мы
больше не встретимся с вами, он может послужить вашим детям.
опозоренное имя!
потянулся к золоту, но, взглянув в лицо своему собеседнику, остановился.
Угадав его намерение, Б"рч покачал головой и продолжал более мягко:
целости и сохранности. Есть люди, которые могут подтвердить, что я ставил ни
во что свою жизнь, когда надо было сохранить ваши тайны. Я не потерял ту
бумагу, как говорил вам, а проглотил ее, когда виргинцы схватили меня. То
был единственный раз, что я обманул ваше превосходительство, первый и
последний. Да, конечно, это сокровище для меня... Быть может, - продолжал он
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Бажанов Олег
Шилова Юлия