чистыми шерстяными плащами, согрели чашу молока с медом. Делия сделала два
или три глотка и снова закрыла глаза. Дыхание ее сделалось как огонь, и мы
с нетерпением ждали прибытия медика.
мозга костей, с грустью оглядывал холмы, селение, храм на возвышенности...
самый остров, на котором страдал в ссылке с отцом поэт Оппиан.
ночью на свет щенят. Они с жалобным писком ползали и копошились у розовых
материнских сосцов. Морды у них были черные, морщинистые, что предвещало
сторожевое рвение и злость будущих псов. Собака посмотрела на нас умными
глазами, точно спрашивая, могут ли эти люди причинить вред ее детенышам,
потом успокоилась.
из камней и глины хижин, под крышами из тростника, а дома в городе были
крыты красной черепицей. На улице дети играли в деревянный волчок. Местные
жители - пастухи и виноградари - стояли кучками, переговариваясь между
собою по поводу взволновавшего их кораблекрушения. За холмами погибала
"Фортуна". Пришел убитый горем Трифон и сказал Вергилиану, что корабль уже
невозможно спасти, - а ведь он много лет служил старому мореходу домом и
весь смысл существования наварха заключался в плавании по морям.
старик по имени Феофил. Мы потом узнали, что медик - пресвитер местной
христианской общины, к которой принадлежали и приютившие нас пастухи. Врач
жил в городе, в красивом доме; он, видимо, пользовался любовью среди
населения, потому что не успел старик сойти с осла, как его окружили люди
и просили совета по поводу покупки какого-то виноградника, но Феофил,
успокоив их отеческим жестом, сказал, что об этом поговорит в более
удобное время.
повернула голову в его сторону, а Феофил сказал нам с Вергилианом:
продолжала вылизывать щенят. Трифон отправился с корабельщиками спасать с
корабля все, что еще возможно было спасти. Скрибоний в изнеможении спал в
одной из хижин. Врач вскоре показался в дверях, опечаленный и суровый.
виноградника.
чем спрашивают всех больных. Она улыбнулась только, но ничего не сказала и
внимательно взглянула на Вергилиана, как будто бы хотела получше
рассмотреть его лицо.
ту хижину, где спал Скрибоний, и нашел его уже сидящим за столом. Старый
поэт ел сыр с хлебом, запивал еду вином из глиняной чаши и был,
по-видимому, доволен своей жизнью.
умереть, а все вокруг - люди, животные, деревья, птицы - останутся жить?
Гармоничное тело Делии превратится в прах, подвергнется гниению,
распадется, а эти бесчувственные камни будут существовать века. И только
теперь, на вещественном примере, я понял, как непрочно человеческое
существование, и поспешил вернуться туда, где лежала Делия. Больную укрыли
овчинами, чтобы, по совету врача, вызвать у нее потение.
Диотима, румяная и высокогрудая женщина, пшеничноволосая, как Юнона,
укачивала в колыбели ребенка и, напевая нежным голосом песенку, чтобы ее
сын не плакал, не спускала добрых глаз с больной.
сжалось сердце, и прошептала:
могла откусить его и снова положила в корзину, погладила плод рукой, точно
прощаясь со всем этим земным обилием. Вергилиан склонился к ней и услышал
шепот, пролетевший, как шелест листьев:
ее.
как зубы ее стучали о край глиняной чаши. В сосуде плескалось разбавленное
горячей водою вино. Сделав несколько глотков, Делия закрыла глаза с
видимым облегчением...
Клавдиев, которой принадлежали на острове виноградники и стада овец.
Монумент представлял собою круглое строение, и в его крипту приходилось
спускаться в темноте по каменной лестнице; в верхнем помещении с мозаичным
полом, изображавшим павлина, в нише стоял крылатый гений с опущенным
факелом в руке - предки Клавдии еще недавно считали себя поклонниками
олимпийцев; темно-синий потолок, усыпанный звездами, изображал райское
небо, а стены были покрыты свежей и незамысловатой росписью, где
чередовались пальмы и гирлянды; у стены находились мраморные гробницы и
урны. Но так как здесь уже не оставалось места для погребений, то
христиане пробили ход в мягком камне под тот холм, где зеленел
виноградник, и хоронили там умерших. В эту зияющую черную дыру на носилках
унесли Делию, осыпанную цветами. Все женщины, присутствовавшие на
погребении, держали в руках светильники. Они пришли из города, чтобы
проводить в последний путь свою случайную сестру.
стене пещеры, куда положили Делию. Один из них вытер руки, запачканные в
цементе, о край большой глиняной миски. За этой холодной, молчаливой
плитой лежало все, что осталось от пламенной и обуреваемой страстями
танцовщицы... Я вспомнил ее пляски, медленно летевшие по воздуху легкие
покрывала, гармонию всех ее соразмерных членов...
потерявшем при таких трагических обстоятельствах свою возлюбленную. На
бледного и высокого поэта смотрели с любопытством. Женщины жалели его, им
хотелось утешить это возвышенное горе... Когда все было кончено, Вергилиан
ушел из усыпальницы, поднялся на виноградник и некоторое время сидел там в
одиночестве. Не желая оставлять его наедине с печальными мыслями, я
устроился недалеко от него на нагретом солнцем камне. Потом пришли с
Феофилом несколько поселян. Не стесняясь нас, быть может, как потерпевших
бедствие и поэтому неспособных, по их мнению, причинить людям зло, они
продолжали начатый ранее разговор. Я понял, что речь шла все о том же
пресловутом винограднике.
язычникам на сестру во Христе? Но неужели мы сами не в состоянии
разобраться в этой тяжбе? Поспеши к епископу, и он рассудит вас по
справедливости.
старейшин.
римский судья жаден, как паук...
опираясь на грубую палку. Пресвитер успокаивал его:
происхождения, и в римском судилище вас не поставят рядом перед судьей, а
у епископа будут смотреть на тебя как на равного...
лишится царствия небесного...
намерением утешить его.
роскошью являются уже серебряные чаши Клавдии, - они жаждут справедливости
на земле. Но для этого еще не настало время.
страдания в будущей жизни? - при этих словах Вергилиан горько усмехнулся.
их участь. Обрезательный нож виноградаря или плуг таинственным образом
соединяет человека с землей, и эти люди чисты сердцем, как голуби, поэтому
доверяют во всем своим руководителям.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Березин Федор
Доценко Виктор
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия