Чтение 79–й страницы книги ~Рукопись Ченселора~

- Что значит она меня не видела? Я же была там.

- Но она тебя не видела. Она видела лишь форму, и больше ничего.

Элисон поднесла руку к губам. На лице ее застыло смешанное
выражение-удивление и страх.

- Форма? Рамирес? Ты встречался с Рамиресом? - Я не могу тебе рассказать
все, потому что сам многого не знаю, но мы приближаемся к цели. Офицеры из
зоны боевых действий в Корее и из штабов в Токио в порядке очередности
сменяли друг друга. Это всем известно. Ты говорила, что мать часто уходила
по ночам из дома.

Возможно, в этом все дело, Элисон.

- Ты считаешь, что она изменяла отцу? Изменяла, чтобы получить нужную
информацию?

- Я говорю, возможно, ее принудили к действиям, которые ставили ее в
двойственное положение. С одной стороны, муж, видный военачальник на фронте,
а с другой - любимый отец, оказавшийся в плену в Китае. Что она могла
поделать?

Элисон подняла взгляд к потолку. До нее с трудом доходило, о чем говорил
Питер.

- Я устала от этого разговора. Мне больше ничего не хочется знать.

- Но мы должны довести его до конца. Что произошло после того, как мать
напала на тебя?

- Я выбежала из дома и столкнулась с одним из наших слуг. Он отвел меня к
соседям и позвонил в полицию, а я ждала... Ждала, а японцы смотрели на меня,
как на прокаженную. Наконец прибыла военная полиция и меня отвезли на базу.

Несколько дней, пока не возвратился отец, я провела с женой одного
полковника.

- Ну а потом? Ты видела мать?

- Примерно неделю спустя, точно я не помню. Домой она вернулась с
медицинской сестрой и уже не оставалась одна - при ней всегда дежурила
медицинская сестра или сиделка.

- Как она вела себя?

- Она замкнулась.

- Ее болезнь была неизлечимой?

- Трудно сказать. Сейчас для меня очевидно, что это был не просто
припадок. Однако, вероятно, чувствовала она себя тогда намного лучше.

- Когда - тогда?

- Когда в первый раз вернулась из госпиталя с медицинской сестрой. Хуже
стало после второго срыва, - Расскажи мне об этом. Элисон прикрыла глаза.
Видимо, и эти воспоминания были для нее так же невыносимы, как и
воспоминания о попытке матери убить ее.

- Было решено отправить меня в Штаты, к родителям отца. Как я уже
говорила, мать казалась спокойной - она просто замкнулась в себе. Три
медицинские сестры или сиделка круглосуточно дежурили около нее, она никогда
не оставалась одна. Отцу нужно было возвращаться в Корею. Он уехал, полагая,
что все устроилось. Мать навещали жены офицеров, они возили нас на пикники,
ходили с ней после обеда за покупками. Они были очень любезны, даже
слишком...

Душевнобольные похожи на алкоголиков. Когда они одержимы какой-то идеей и
хотят выйти из-под контроля, они начинают притворяться нормальными. Они
улыбаются, смеются, убедительно лгут. А потом, когда никто этого не ожидает,
вдруг срываются. По-моему, так случилось и с матерью...

- По-твоему? А точно ты не знаешь?

- Не знаю. Мне сказали, что волны прибоя прибили ее к берегу, что она
пробыла под водой так долго, что едва не умерла. Я была ребенком и поверила
этому объяснению. Оно звучало убедительно... Однажды мать повезли на пляж в
Фунабаси. Было воскресенье, но меня оставили дома, потому что я была
простужена. Вечером кто-то позвонил и спросил, дома ли мать... Потом... в
дом прибыли два офицера. Они были чем-то взволнованы и явно нервничали, хотя
ничего мне не сказали, Я ушла к себе, догадываясь, что что-то не так, но мне
хотелось лишь одного - поскорее увидеть отца.

На глазах у Элисон снова выступили слезы. Питер взял ее за руки и сказал
нежным голосом:

- Продолжай.

- Творилось что-то ужасное. Допоздна я слышала крики и топот. Визжали
шины подъезжавших автомашин, выли сирены... Я поднялась с постели, подошла к
двери и распахнула ее. Моя комната выходила на площадку над холлом. Там,
внизу, толпились люди, в основном военные, но были и гражданские. Всего не
более десяти человек. Они суетились, звонили по телефону, переговаривались
по рации.

Вдруг открылась входная дверь и на носилках внесли мать. Она была укрыта
простыней, на которой алели кровавые пятна. Ее лицо было белое как бумага...

Взгляд застывший, как у мертвеца... По подбородку стекали струйки
крови... В тот момент, когда мать вынесли на свет, она неожиданно
зашевелилась, вскрикнула и замотала головой... Все ее тело начало
извиваться. Только благодаря ремням она не упала с носилок. Я закричала и
бросилась вниз, но какой-то майор (это был красивый негр) остановил меня,
взял на руки и прижал к себе, все время убеждая, что все будет хорошо. Майор
не разрешил мне подойти к матери и оказался прав. У нее была истерика, и она
все равно не узнала бы меня. Носилки опустили на пол, ремни отстегнули...
Врач разорвал кусок какой-то материи, достал шприц, сделал матери укол, и
через несколько секунд она затихла. Я расплакалась, стала спрашивать, что
случилось, но меня никто не слушал. Майор отнес меня наверх, в мою комнату,
и уложил в постель. Он долго сидел со мной, успокаивал и рассказал, что
произошел несчастный случай, что сейчас мать больна, но скоро поправится.
Однако я понимала, что она не поправится никогда.

Потом меня отвезли па базу, где я пробыла до тех пор, пока за мной не
приехал отец. Это была его предпоследняя поездка в Токио перед отъездом
домой, в Америку. В Корее ему оставалось служить всего несколько месяцев...
Ченселор привлек Элисон к себе:

- Ясно одно-несчастный случай, который произошел с твоей матерью, не имел
ничего общего с рассказом генерала о подводном течении, утащившем мать в
море.

Странно, что ее привезли домой, а не в госпиталь. Это была довольно
тонкая мистификация, и ты притворялась, будто веришь этим рассказам. Зачем
же ты притворялась все эти годы?

- Так было проще, наверное, - прошептала Элисон.

- Потому что она пыталась убить тебя? Или потому, что она кричала
по-китайски и тебе не хотелось вспоминать об этом?

Губы Элисон дрогнули, и она коротко ответила:

- Да.

- Но теперь ты должна узнать правду. Понимаешь? Об этом говорится в досье
Гувера. Твоя мать работала на китайцев. Она несет ответственность за резню
под Часоном.

- О боже!

- Она действовала вопреки своему желанию, а может, даже не сознавая, что
делает. Когда я был у твоего отца, она спустилась вниз, увидела меня и
начала кричать. Я было попятился назад, в кабинет, но генерал прикрикнул на
меня и приказал подойти к лампе. Он хотел, чтобы она увидела мое лицо. Мать
уставилась на меня, потом затихла и только тихонько плакала. Наверное, отец
хотел, чтобы она убедилась, что я не с Востока. С моей точки зрения, в то
воскресенье с твоей матерью произошел не несчастный случай, а нечто другое.
Ее схватили и подвергли пытке люди, которые заставили ее работать на них.
Возможно, твоя мать была более смелой женщиной, чем кто-либо предполагал.
Может, она в конце концов взбунтовалась, пренебрегая последствиями. У твоей
матери не было врожденного психического заболевания, Эдисон. Ее сделали
безумной.

Ченселор просидел с Элисон около часа, пока она не заснула тяжелым сном.

На улице становилось все светлее, наступало утро. Через несколько часов
Куин О'Брайен должен был переправить их в другое, более безопасное место.
Питера клонило в сон. Но прежде чем лечь спать, он должен был разобраться в
собственных выводах. Необходимо было убедиться в их правильности, а
подтвердить это мог только один человек - Рамирес.

Питер вышел из спальни и направился к телефону. Он долго рылся в
карманах, пока не нашел клочок бумаги, на котором был записан номер
Рамиреса. Он не сомневался, что человек О'Брайена на коммутаторе станет
подслушивать разговор, но это не имело значения. Важнее всего было узнать
правду. Он набрал номер.

Ему ответили почти сразу.

- Слушаю. В чем дело? - Голос звучал так, будто человек только что
проснулся или хорошо выпил.

- Рамирес?

- Кто говорит?

- Ченселор. Я нашел ответ, и вы должны подтвердить, что я прав. Если вы
попытаетесь отмалчиваться или солжете, я обращусь к своему издателю. Он
знает, что следует предпринять.

- Я же предупреждал, чтобы вы не вмешивались а это дело. - Язык у
Рамиреса заплетался - он был пьян.

- Речь идет о жене Макэндрю. Она была связана с китайцами, не так ли?

Двадцать два года назад она передавала им информацию и несет
ответственность за Часон.

- Нет, впрочем, да. Вы так ничего и не поняли. Бросьте это дело. - Я хочу
знать правду. Рамирес умолк и после паузы сказал:

- Они оба мертвы.

- Рамирес!..

- Они приучили ее к наркотикам. Она полностью зависела от них, так как не
могла прожить и двух дней без укола. Мы узнали об этом и помогли ей - во
всяком случае, сделали все от нас зависящее. Дела обстояли плохо, и в
сложившейся ситуации наши действия казались целесообразными. Все с этим
согласились.

Зрачки у Питера сузились. Ему опять послышались фальшивые нотки, на этот